ни с одним мужчиной. Стеснение — не про меня. Но Мартин заставляет испытывать смущение под его мягким, но в тоже время властным взглядом.
Закончив переодевания, беру сумку с вещами, готовая вернуться наконец домой. Мне снова требуется перерыв, я окончательно запуталась в том, что происходит. А разобраться смогу только поставив это все на паузу.
Росс преграждает мне дорогу.
Делаю шаг в сторону, но он снова не дает пройти.
— Сумку поставь.
— Ты не будешь решать за меня, что мне делать.
— И не собирался, но сегодня ты останешься здесь.
Отталкиваю его и прохожу мимо, замечая, как Мартин закатывает глаза.
Он неторопливо следует за мной, что-то бурча себе под нос, но слов я разобрать не могу.
В гостиной миссис Росс все еще задыхается от возмущения, но на этот раз сидя на диване.
Снова поистине страдальческий взгляд в мою сторону, кричащий: «Нет, у моего сына не может быть такой девушки!»
А ведь Мартин так и не закончил фразу. Он лишь сказал: «Моя…». Видимо, миссис Росс сделала убийственный для себя вывод.
При виде нее мой азарт вспыхивает с новой силой, и я вспоминаю о своей маленькой проказе.
— Милый, — громко зову я Мартина, хотя он стоит точно за моей спиной. — Для этих вещей не хватило места. Нужно расширить гардеробную.
Бедная женщина поперхивается кофе, чуть ли не разливая напиток на себя.
Я снисходительно оглядываю ее:
— Осторожнее, миссис Росс, а то и эту чашку разобьете. Нам так никаких сервизов не хватит.
Мартину достаточно нескольких секунд, чтобы разгадать мой сценарий, и он тут же, как и любой бизнесмен, использует это в свою пользу.
— Конечно, любимая, — мужчина притягивает меня за шею к себе и впивается в мои губы.
Под причитания Идиллии Росс Мартин отчаянно целует меня, а отбиваюсь, заранее зная, что это бесполезно. В попытках прервать поцелуй, я стараюсь уловить нотки наслаждения от его поступка, впитав в себя эти прикосновения на несколько дней вперед. Вдруг больше не случится.
И о чем я только думаю? Удивляюсь самой себе и своим мыслям. В какой момент Мартин Росс так основательно закрепился в моей голове?
Я все-таки вырываюсь из рук мужчины и влепляю ему звонкую пощечину:
— Спятил?
Женщина замолкает, слегка ошарашенная моей выходкой. Я не разобрала не единого слова, пока она ворчала, но безумно рада, что смогла ее заткнуть.
Я в голос начинаю смеяться.
Мартин разражается смехом вместе со мной, понимая, как глупо мы выглядим.
Я смотрю на Росса и почему-то чувствую себя такой счастливой.
Со Стоком все было иначе: не было искреннего смеха, забавных ситуаций. Он просто ухаживал за мной, а я позволяла ему это делать. Потом постель, мероприятия, бизнес. Все богато, монотонно, по расписанию.
И я привыкла к этим отношениям без эмоций, спонтанности и непредсказуемости, проще говоря, я утонула в болоте чужих правил.
Не скажу, что меня это устраивало, но все шло своим чередом.
С появлением Росса все круто изменилось. Он заставляет меня правильно чувствовать, делать то, что делают нормальные люди. Это пугает меня настолько, что я хочу сбежать. Ведь я от этого отвыкла.
Продолжая смеяться, пячусь к выходу, распахиваю дверь и просто ухожу. Вот так странно, по-дурацки, но мне плевать.
Если бы я и хотела произвести на Идиллию Росс впечатление, то у меня это однозначно получилось. Встречу со мной она не забудет еще очень долго.
Во дворе меня догоняет Мартин, всячески пытаясь остановить.
Но задерживаться в этом доме мне не хочется, да еще и в компании его матери.
Я упорно сопротивляюсь, имея на это множество причин, которые, естественно, никогда не озвучу вслух. Росс бьется в закрытую дверь, что я захлопнула сама и не открою ни при каких обстоятельствах.
Когда уговоры изрядно надоедают Мартину, он выдает:
— Примерно к полудню Сток уже будет на ногах, еще через час он узнает, что вчера ты ушла, с вещами, со мной.
Слышу, как сердце ускоряет свой ритм, и я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы предотвратить незваную панику.
Мартин понимает, что надавил куда нужно и нехотя добавляет:
— Я не смогу обеспечить твою безопасность, пока ты этому препятствуешь.
Мне хватает всего несколько секунд, чтобы понять недвусмысленную фразу мужчины. Он говорит о чем-то конкретном, о чем-то слишком важном для моей жизни.
— О какой безопасности ты говоришь?
Росс чертыхается, осознавая, что сболтнул лишнего, а потому вопрос остается без ответа.
Мартин нервно вырывает сумку из моих рук:
— Бога ради, Эйва, просто вернись в дом.
Топчусь на месте, не зная, что делать. Инстинктивно начинаю озираться по сторонам, словно пытаясь найти то, что мне угрожает. Ситуацию усугубляет непрошеная паническая атака, не позволяющая трезво мыслить. В голове начинает все путаться, и я перестаю отдавать себе отчёт.
Росс подставляет мне руку, позволяя опереться на нее.
— Давай, просто дыши, — делает вдохи вместе со мной.
Смотрю в его глаза, наполненные уверенностью и спокойствием, и поневоле впадаю в некий транс успокоения.
— Хорошо, но мы поговорим. Без твоей матери.
Он соглашается, лишь бы я перестала спорить.
Его поведение плодит догадки в моей голове и копит опасный для психики страх. Про воображение сейчас лучше не вспоминать, иначе начнется открытый показ фильма ужасов.
Спустя несколько часов, мы все же остаемся с Мартином наедине.
Его мать всеми возможными способами пыталась выпроводить меня, но Росс поставил точку в этом вопросе, заставив ее уехать. Он не ругался с ней, не повышал тон, просто немного надавил так, как умеют настоящие мужчины.
Гостиная, я, он и пара чашек кофе, согревающих нашу беседу.
Мартин совершенно расслаблен, но намеки на нервозность проскальзывает в его движениях. Очевидно, он обдумывает способы убеждения.
— Объяснишь? — не выдерживаю этой тягомотины.
— Попытаюсь.
— Ты знаешь о Стоке то,
