Вообще одежный вопрос долгое время занимал наши умы. Большинство из подводников были выловлены из воды в весьма плачевном виде – на некоторых из нас было только нижнее белье. В результате мы вынуждены были расхаживать в каких-то случайных вещах и потому нередко выглядели как пугала. Наши летчики, напротив, были одеты аккуратно и даже щеголевато. Один из них даже расхаживал во фраке. Он присутствовал на официальном приеме, когда его эскадрилья была по тревоге поднята в воздух. Летчик натянул свой комбинезон поверх фрака и взлетел вместе с остальными. В бою его самолет был сбит, и летчик угодил в плен.
К счастью, в Канаде нам, невезучим подводникам, сообщили, что мы можем заказать себе обмундирование, если позаботимся оплатить его, и мы, конечно, ухватились за эту возможность. Один из наших охранников до войны был портным. Он снял с нас мерки, а портной в Виннипеге по нашим эскизам сшил нам форму. Через восемь недель форма прибыла, и мы, с нетерпением развязывая пакеты, наверное, выглядели как дети, открывающие рождественские подарки. Наконец-то мы оденемся, как приличествует офицерам. Форма была прекрасно сшита, медные пуговицы и золотые галуны заслужили наше полное одобрение, но, к нашему горькому разочарованию, все вещи оказались нам велики. Казалось, форма была сшита для великанов. Брюки были так широки, что я, пожалуй, мог бы тайком вынести из лагеря кого-нибудь из своих товарищей, пожелай тот воспользоваться для побега таким нетрадиционным способом. Поначалу мы никак не могли понять, в чем дело, но потом нас осенило: наш охранник снимал мерки в сантиметрах, а виннипегский портной решил, что все мерки в дюймах, и, сообразуясь с этим, сшил нам форму.
Для меня все закончилось не так уж плохо. Я довольно крупный мужчина, и мне быстро ушили форму самого щуплого из моих товарищей. Остальные вынуждены были отослать форму назад и ждать, пока ее перешьют.
Еще находясь в Британии, после некоторых размышлений мы пришли к выводу, что наш переезд в Канаду, чему мы сначала так радовались, сулит нам мало хорошего. Начать с того, что мы должны были пересечь Атлантику, которая являлась районом боевых действий. Наша жизнь подвергалась опасности, а это было нарушением Женевской конвенции. Мы заявили формальный протест, но британские власти, принявшие нашу жалобу, проигнорировали ее, и Красный Крест узнал обо всем, когда мы уже были на пути в Канаду. Однако, что касалось питания, Канада представляла собой рай для голодных военнопленных. В Англии мы сидели на полуголодном пайке, поскольку британцы и сами вынуждены были довольствоваться малым, поэтому перемены в этом вопросе нами весьма приветствовались.
Когда наш протест не возымел действия, некоторые из нас решили избежать переезда своими силами. В частности, в Канаду запрещалось отправлять больных военнопленных, а среди нас было несколько человек, попадавших в эту категорию. Это был капитан люфтваффе, потерявший ногу, лейтенант, страдавший от хронической желудочной болезни, и капитан Басc, потерявший глаз в Польскую кампанию. Во время Битвы за Англию, он дрался с врагом наравне с остальными, но теперь усиленно притворялся, что стремительно теряет зрение в оставшемся глазу. Когда в лагерь прибыла медицинская комиссия, чтобы осмотреть кандидатов на репатриацию, Басc был занят игрой в футбол. Так случилось, что члены комиссии задержались у кромки поля, наблюдая за футболистами, но как только весть о приезде комиссии достигла ушей Басса, он тут же скрылся с поля. Чуть позже несчастный страдалец, ведомый своими товарищами, предстал перед медкомиссией.
По всей вероятности, среди членов комиссии не было окулиста, так как Басса тут же вычеркнули из списка тех, кто должен был отправиться в Канаду. Я помню, как он торжествующе подмигивал нам единственным глазом, когда мы уезжали. Однако его так и не отправили на родину, так как следующая комиссия, в которую уже входил окулист, разоблачила его обман, и Басc вынужден был остаться в Англии до конца войны. Он так и не узнал, чего лишился, – мы жили припеваючи в Канаде, которая не знала, что такое пайки и продовольственные карточки.
В лагере Гриздейл-Холл, чьи обитатели также должны были отправиться в Канаду, был один пленный, который так хотел остаться в Англии, что спрятался в укромном месте, предварительно запасшись едой и питьем. Когда отправляли остальных пленных, одного человека, естественно, недосчитались, но британцам тогда было не до поисков, и они попросту махнули на него рукой. Когда запасы пищи подошли к концу, беглец вылез из своего укрытия в надежде найти лагерь опустевшим, но здесь его ждало разочарование. Он обнаружил, что в лагерь привезли новую партию пленных. Теперь в их рядах был один лишний человек, и они немедленно воспользовались этим, чтобы скрыть побег одного из заключенных. Однако этот трюк не сработал, и в конце концов наш страдалец вынужден был объявиться перед комендантом. Он тоже провел всю войну в Англии и позднее очень сожалел, что не отправился со своими товарищами в Канаду.
14 января мы уложили в картонные коробки те немногие пожитки, которыми обзавелись за время пребывания в плену, и готовы были отправиться в путь. На следующее утро нас отвезли на станцию и посадили в поезд, следующий на север. Мы были полны воодушевления. Перспектива путешествия через океан представлялась нам довольно приятной, все лучше, чем постоянно сидеть на одном месте. Кроме того, война все равно скоро закончится, и мы вернемся домой. По пути на одной из станций к нашему поезду прицепили несколько вагонов с нашими соотечественниками из лагеря Гриздейл-Холл.
По пути мы снова миновали немало станций под названием Боврил и завершили наше путешествие в Гриноке. В гавани на якоре стояло несколько больших пассажирских пароходов. Мы поднялись на борт «Герцогини Йоркской», лайнера водоизмещением в 15 000 тонн. В Канаду отправляли не только офицеров, но и военных других званий, и на борту корабля мы встретили некоторых членов экипажа нашей подлодки. Нашего командира, Йениша, отправили в Канаду позже.
Нас, офицеров, разместили в каютах в кормовой части корабля. Нам разрешалось покидать наши каюты только для приема пищи и часовой прогулки по верхней палубе.
Тем же вечером «Герцогиня Йоркская» подняла якорь, и мы услышали шум винтов – такой знакомый нам звук. Я снова был на борту корабля, но на этот раз в качестве пассажира.
Глава 12
В КАНАДУ
Проснувшись на следующее утро, мы обнаружили, что наш корабль все еще находится в гавани. Мы поинтересовались причиной задержки. Оказалось, что на борту судна возникли какие-то проблемы, и, в самом деле, чуть позже с корабля на буксир пересадили разношерстную группу моряков. Эти люди отказались пересекать Атлантику, пока им не выплатят страховку, и были сняты с корабля. Это происшествие задержало отправку всего конвоя на двадцать четыре часа. Когда инцидент был исчерпан, «Герцогиня Йоркская» присоединилась к остальным кораблям. Наш конвой состоял из пяти больших пассажирских лайнеров и около десятка торговых кораблей. Наше судно заняло место в самом конце конвоя, что вызвало у нас, подводников, некоторые опасения. По собственному опыту мы знали, что наибольшей опасности в конвое подвергаются либо головной корабль, либо судно, замыкающее конвой. Нам было совершенно ясно, что, если Кречмер, Шепке или Прин вдруг окажутся поблизости, нам не поздоровится, поэтому мы обзавелись спасательными жилетами и проинструктировали наших товарищей из люфтваффе, рассказав им, что следует делать, если корабль пойдет ко дну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
