— Думаешь?
— Он обронил перед уходом такие слова: «Я ждал этого и очень боялся. Рано или поздно она должна была меня бросить. Пришел срок, и это произошло. Теперь мне жить незачем». Сегодня я звонила ему днем из гостиницы, но трубку не взяли.
— А не могла твоя подружка умотать со своим хахалем?
— Исключено. Она мне сказала, что никогда не бросит Ивана. У них сын сидит в тюрьме. Осенью должен выйти, а любовник для нее никакого значения не имеет. Обычная материальная поддержка. Он ее выкупил из притона. Благородный мужик, ученый, профессор, женат. В Москву приезжает раз в месяц.
Настя загасила сигарету и взяла новую.
— Ты сказала «притон»? Значит ли это…
— Значит. И я, и Марина, и еще пара десятков баб, поставленных жизненными обстоятельствами к стенке, вынуждены работать девочками по вызову. Внешне наша контора выглядит вполне пристойно. Работаем под вывеской «Проектное бюро». Моя должность — архитектор. Соответствует диплому. Я ведь тоже не от красивой жизни пошла в проститутки. Двое детей школьного возраста. Парню двенадцать, дочери восемь. Муж умер год назад. Долги задушили, диплом устарел, одна дорога — на рынок или на панель. Надолго ли хватит? Уже не молодая.
— И тебя взяли в таком возрасте? Правда, выглядишь ты классно. Нет, я правду говорю.
— Понимаешь, мы одно из многочисленных подразделений. Существует какая-то централизованная служба, принимающая заявки. Если требуются женщины от тридцати до сорока, то коммутатор переносит заявку в нашу контору. У многих девчонок есть списки постоянных клиентов. Ну а кому хочется свежатинки и есть на это деньги, то Марина говорила, будто под Москвой есть свой элитный клуб, где пользуются спросом не только девочки-малолетки, но и мальчики, и жеребцы. Наша ветвь самая тонкая на огромном дереве. И вот что самое страшное. Тех, кто по каким-то причинам хочет уйти, отпускают. А через день-два они исчезают. И никто их с тех пор не видел. Многие наши бабы об этом знают, трясутся от страха, но молчат.
— А проектное бюро работает по профилю или только вывеска привинчена?
— В том-то и дело, что работает. Заказов хватает.
— Кто тебя нанимал?
— Меня туда с биржи труда направили. В отдел кадров очередь стоит. Отбор делает Елена Андреевна Приленская. Сильная женщина. Убеждает быстро. В отделе нас двадцать одна. Сидим, как ученики, за партами и лазим по Интернету в поисках сексуально озабоченных стариков с пухлыми кошельками. А по центру сидит учитель. Надзирательница. Вера Григорьевна Каплан. Она принимает заявки и распределяет среди девочек. Девяносто процентов заявок идет из гостиниц. У конторы с отелями партнерские отношения. Марина говорила, что некоторые номера оборудованы всякой техникой подсмотра и прослушки. Нас тоже снабжают цифровыми диктофонами.
— Тут все ясно. Ты сказала, что Марину выкупили. Что это значит?
— Она ему все о себе рассказала, когда поняла, что Дмитрий к ней серьезно относится. Он хотел, чтобы она бросила работу. Но Марина понимала, чем это может кончиться. Дима предложил за нее выкуп. Марина передала его предложение Приленской, а та, в свою очередь, свела Дмитрия с какими-то людьми. Через месяц он ей сказал, что она свободна. Причем денег он за нее не платил, а выполнил какую-то техническую работу.
— Вот как? Значит, они о Дмитрии все знали, иначе не делали бы ему заказ. Так?
— Я думаю, что они все знают о наших клиентах, а не только их вкусы на блондинок и брюнеток.
— Серьезная контора. Вот так живешь, работаешь, ходишь по магазинам, смотришь криминальные сводки по «ящику», сколько аварий на дорогах, где пожар потушили и скольких сопляков на «кармане» повязали. А тут существует целая отрасль услуг населению, о которой никто не подозревает.
— Уверена?
— Знают и пользуются многие. О масштабах не подозревают. Но какую же надо иметь крышу, чтобы молчали те, кто сидит на самом верху. Спецслужбы не могут не знать о таком масштабном бизнесе, и московские бандитские группировки тоже в курсе событий…
— Говоришь, веточка на дереве? Это дерево найти еще надо. А потом и на корни посмотреть. Задачка непосильная. Петровка вместе с прокуратурой зубы себе обломают.
— А зачем замахиваться на то, что не в силах сломать? Есть спрос — есть предложение. Рынок. Речь о другом, Настя. Женщин уберечь надо и семьи их. Неужели они их убивают? Маринка была уверена в этом. Но ведь ее же откупили. Зачем же ее трогать?
— Значит, вакансия освободилась. А почему бы мне не познакомиться поближе с вашей конторой?
— Хочешь пойти в проститутки?
— Мне надо видеть обстановку собственными глазами. А проституткой я уже работала. Было время, мы таким же образом мужиков шантажировали. Слава Богу, надолго нас не хватило. Принцип работы мне понятен. А теперь, Ирина, мне нужны факты. Все, что ты знаешь. Имена пропавших женщин, адреса, все, что помнишь и знаешь. Особенно подробно о Марине и ее профессоре.
— Ты хочешь ее найти сама? Но мне нечем заплатить!
— Не думай о деньгах. Есть дела, когда сам готов приплатить, лишь бы в них разобраться.
Настя достала из сумочки блокнот и ручку.
Компаньон Насти по сыску имел побочный бизнес. Одно другому не мешало. Евгений Метелкин был профессиональным журналистом и фотографом. К настоящему времени он успел издать три книги документально-детективного характера, где сплетались всевозможные жанры, начиная от хроники и кончая боевиком. Тщеславием он не страдал, писал под псевдонимами и великосветские тусовки не посещал, если того не требовала работа.
Настя посетила одинокую однокомнатную квартиру Метелкина поздним вечером. Описывать жилище репортера-сыщика — труд неблагодарный. Из мебели только раскладушка, остальное — стеллажи с полками, негативами, фотографиями и подшивками газет.
Общаться можно только на кухне. Там имелись стол, два табурета и кофе.
— Тут одно дело приключилось,— начала с порога Настя,— мне понадобится твоя помощь.
— И на сколько тянет твое дельце?
Они прошли на кухню, и Метелкин поставил чайник на плиту.
— Сенсация получится, если удастся копнуть глубже дерна. А с деньгами ничего не просвечивается.
— Так я и знал. Сколько же можно работать на халяву! Хорошо, есть еще добрые люди, халтурку подбрасывают, и загашник еще не опустел.
— Хватит нудить, Женечка. Можешь не участвовать. На днях Журавлев приедет, его запрягу. Он не такой мелочной. Хотела у тебя попросить твой шпионский фотоаппаратик, что ты в брошь вмонтировал. Мне надо сделать с десяток снимков своих возможных собеседников.
— Ладно-ладно, не ерепенься. Делать-то все равно нечего. Выкладывай. А то сразу… Я что, когда от дела отлынивал? Чего бы вы без меня стоили с Диком?
И Настя выложила все, что знала.
Метелкин долго мерил шагами свою восьмиметровую кухню, о чем-то раздумывал, а потом выдал результат.
— А знаешь, Настена, очень может быть, что я работал на эту самую банду. Примерно год назад я познакомился на выставке современной фотографии с одним типом. Разговорились. Его интересовали современные приборы слежения. Но я понял, что он полный лох в этих делах. Кое-что пришлось ему объяснить. Короче говоря, он попросил меня помочь его фирме и немного поработать. Выяснилось, что мужик занимается гостиничным бизнесом. Но это верхушка айсберга. По сути я оборудовал номера гостиниц скрытыми видеокамерами. Если ты помнишь наш первоначальный рывок в бизнес, то мы занимались тем же самым. Я тут же смекнул, что камеры нужны для последующего шантажа. Если бы они работали на ФСБ, то там специалистов в этом направлении хватает и техника на порядок лучше. Смущало другое. Когда ты ставишь жучки в одном отеле, то здесь замешана администрация. Но если ты это делаешь во всех первоклассных гостиницах города, то тут совсем другой коленкор получается. Причем я ставил аппаратуру только в хорошие одноместные номера. Очень смахивает на сюжет из твоего рассказа. Записывали они без меня. Кого и в каких позах — не знаю. Но понял, что у нас появились преемники других масштабов. Месяца три я поработал на этого дядю. У меня, кстати, есть его телефон. Могу звякнуть. Он мне сказал тогда: захочешь подработать — звони, дело для тебя всегда найдется. Расстались друзьями. Я его устраивал тем, что не задавал лишних вопросов и не совал нос куда не следует. Может, потому и жив остался?
— Любопытная история, Женечка. Если твоя история и моя — звенья одной цепи, то в этом бизнесе задействована уйма народу. Всем рот не заткнешь и не перестреляешь. Удивительно, почему до сих пор информация не просочилась в печать?
— Цепь-то, может, и одна, но звенья разбиты. Каждый знает свой шесток. Опасно, если женщины попадут в поле зрения репортеров. Они главный доход. А те замужние и от всех скрывают род своей деятельности. Из них каленым железом правды не вытянешь. А вот если они рвут все нити с прошлым, то тут они представляют опасность. Ходячая бомба с часовым механизмом. Таких надо убирать.
