свадьба длится шесть часов?
— Ну, восемь, если включить церемонию.
Вот почему я не занимаюсь свадьбами. Я ненавижу все это дерьмо, и это просто для «шоу», в любом случае. Вам не нужно тратить нелепые суммы денег и приглашать сотни людей, чтобы показать, как сильно вы любите друг друга. Черт, восемь часов притворяться, что улыбаешься. Я вспоминаю свою собственную свадьбу с Самантой много лет назад, это было то же самое старое дерьмо, и ради чего? В Америке самая высокая статистика разводов. У меня за плечами один развод, и я собираюсь пойти на второй.
— Слушай, мне нужно успеть на самолет. Я лучше пойду.
— В Лондон?
— Да, — засунув руки в карманы, я смотрю на пол, — Так что, слушай, мы не увидимся до свадьбы.
— Ты не вернешься в Нью-Йорк?
— Нет, Адриана. Пожалуйста, не спрашивай. Не сейчас, — умоляю я, не позволяя ей вставить ни слова. Я машу рукой на прощание и выхожу из гостевой комнаты, но в коридоре меня встречает нервный Элайджа.
Быстро моргая, он почесывает затылок, не в силах посмотреть в мою сторону. Я не знаю, в чем его проблема, но у меня нет времени задавать вопросы, иначе я пропущу свой рейс домой.
— Я просто ухожу, Элайджа.
— Послушай, Лекс… я… ну, тут…
— Что? — разочарованный, я отталкиваю его в сторону, пока не останавливаюсь на месте.
Она здесь, в гостиной.
— Прости, — бормочет он, — я пытался предупредить тебя.
Я бросаю на него раздраженный взгляд. Он мог бы предупредить меня, если бы не болтал, как школьница.
Шарлотта стоит у двери, избегая моего тяжелого взгляда. Мое сердце колотится со скоростью миллион миль в секунду, и я не могу не заметить, как она изменилась.
На ней джинсы с низким разрезом, серая толстовка с надписью «Girls Do It Better» спереди и ее Converse. Ее волосы завязаны в неровный хвост, но мое внимание привлекает не одежда и даже не прическа, а ее лицо. Цвет ее кожи бледный, почти тусклый, без ее обычных румяных щек. По сравнению с тем, когда я видел ее вчера, она выглядит очень уставшей, с темными кругами вокруг глаз, и они также кажутся опухшими. Она плачет, и мне до боли хочется протянуть руку и дотронуться до нее, приласкать ее лицо и унять боль, которую она переживает, но ведь это я сказал, что все кончено.
Я не могу вернуться к своим словам, не так ли?
Но она моя жена. Оберегать и хранить до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
Я тяжело сглатываю, раздираемый болью, когда воспоминание о том, как она сидела напротив Джулиана и ласкала его лицо прошлой ночью в ресторане, возвращается, как огромный разрушительный шар.
— О, привет, Чарли. Я думала, ты придешь после восьми? — нервно спрашивает Адриана.
— Извини, Адриана, у меня есть кое-что на вечер. Надеюсь, ты не возражаешь… Мне нужно сделать эту примерку прямо сейчас.
Когда ее взгляд фиксируется на Адриане, игнорируя мое присутствие в комнате, мой гнев начинает закипать под поверхностью. У нее что-то намечается сегодня после восьми.
Что? Например, свидание?
Или секс с Джулианом на всю ночь?
Мой разум сходит с ума. Чувство вины, которое я испытываю, когда вижу ее глаза, превратилось в ярость.
Я должен уйти, пока ярость и боль не превратились в нечто, что даже я не могу контролировать, и я не сделал что-то еще, о чем буду жалеть всю оставшуюся жизнь.
Повернувшись, я целую сестру в щеку и молча машу рукой Элайдже, стоящему с другой стороны. Тяжелыми шагами я иду к двери, положив руку на дверную ручку, когда Шарлотта стоит всего в нескольких дюймах от меня.
Неохотно я размыкаю губы, аромат ее духов витает в воздухе между нами, не давая мне дышать. Я не могу снова влюбиться в это и запутаться в том, во что мы превратились. Поэтому, отчаявшись, я быстро поворачиваюсь к двери и выхожу из квартиры, закрывая ее за собой.
Я наполовину ожидал, что она последует за мной.
Будет умолять меня поговорить с ней.
Но я также знаю, насколько глубока ее боль. Как и моя, но мы оба страдаем по разным причинам. И с зажатым сердцем, не в силах больше бороться, я быстро выхожу из здания и вызываю такси прямо в аэропорт.
Обратно домой и как можно дальше от нее.
Одиннадцатая глава
Лекс
Девять лет назад
Я лежал в постели и читал журнал Time — единственное, что помогает мне оставаться в здравом уме в эти дни.
Саманта вошла в комнату, не говоря ни слова. В отличие от своей обычно разговорчивой особы, она оставалась ужасно тихой, снимая серьги, простите, одну серьгу. Зачем ей носить только одну серьгу? Покачав головой, я проигнорировал необычный выбор фасона и наблюдал, как она выскользнула из платья. Несмотря на наш напряженный брак, она выглядела сексуально в этом недавно купленном красном платье, которое она надела на сегодняшний ужин с сестрой и друзьями.
Когда она стояла возле комода, ее обнаженное тело отражалось в зеркале. Растущий живот был очевиден. Мои губы сжались в легкую гримасу, когда я увидел это. Накинув ночную рубашку, она забралась в постель.
Я как раз собирался спросить, как прошла ночь с девочками, когда почувствовал запах — брют.
Потянувшись к уху, мой взгляд остановился на стене прямо впереди. У меня были подозрения, я провел несколько месяцев, скрываясь за ее спиной, завязав роман, я знал признаки. Но что, черт возьми, я мог сделать? Я же не был невиновен во всем этом. Я был тем, кто первым нарушил наши брачные клятвы, но что за брак мы пытались исправить, когда мы оба поддались своим желаниям быть с кем-то еще.
Она посмотрела вниз на свои руки, где я заметил отсутствие обручального кольца.
— Алекс, нам нужно поговорить.
— О том, что от тебя пахнет Brut, или о том, что ты не носишь свое обручальное кольцо?
Саманта склонила голову набок, ее лицо из грустного превратилось в горькое: — Мне не нужна лекция. Я облажалась, как и ты.
Я отложил журнал, прекрасно зная, что этот разговор повторится. Неважно, что я делал, она держала мой роман с Шарлоттой у меня над головой. Как, черт возьми, мы должны были растить ребенка в такой ситуации? Наши отношения приобрели все оттенки чертовщины, и мы оба вместе были токсичны.
— Алекс, ребенок, это…, — ее глаза начали слезиться, и вдруг, совсем не похоже на Саманту, по ее
