чуть в обморок не упала, когда зашла в школу и чуть ли не нос к носу столкнулась с новым директором.
– Ага, я тоже офигел, – спрыгнув с парты, закивал Илья.
– И я, и я, и я, – посыпалось со всех сторон.
– Чёт я не понял, он теперь всегда будет нас встречать? – вмешался в разговор Соловейчик.
– Если это так, то больше опаздывать нельзя, – присоединился к беседе заядлый прогульщик Сашка Захаров. – Иначе моим предкам придётся искать мне другую школу.
Пульхерия очень удивилась, когда увидела его в классе. Обычно он приходил к середине перового, а то и второго урока. И на то у него были разные причины – то забыл сменку, то форму на физкультуру, то автобус попал в пробку. В общем, много чего мешало ему приходить вовремя.
– Да уж, я ещё вчера поняла, что новый директор – не наш Павел Сергеевич, – высказалась Машка Комарова. – Скажу честно, я когда вижу его стеклянный глаз, у меня от страха коленки трясутся.
– И у меня, и у меня, и у меня, – поддержали её другие девчонки.
Оказывается, Пульхерия не одна, на кого он наводил ужас.
– Вам не кажется, что этот Юрий Васильевич похож на гоблина? – спросила Вика Зуева.
– Точно. – Все хором согласились с ней.
– Малефисента есть, теперь ещё один злодей появился, – усмехнулся Илья. – Не школа, а какой-то замок с привидениями.
Глава 9
Общение прервал вошедший в класс Золушка. Все тотчас разбежались по своим местам и застыли столбиками у парт.
– Здравствуйте, господа хорошие, – в своей привычной манере поприветствовал он учеников. – Как говорится, в ногах правды нет, так что можете садиться.
– Здравствуйте, Алексей Иванович, – ответили они и попадали на стулья.
Пока учитель шёл к столу, ученики пялились на его кроссовки неприлично маленького размера. Они, словно магнит, притягивали внимание. Пульхерия понимала, что нехорошо вот так пристально рассматривать его ноги, но ничего не могла с собой поделать. Наверняка у вас тоже так бывает, когда вроде нехорошо разглядывать человека, но при этом оторваться не выходит.
Учитель положил журнал на стол, снял свой неизменный клетчатый пиджак и повесил на спинку стула. С тех пор как Золушка начал преподавать у них естествознание, он всегда ходил в нём, и Пулька сделала вывод: либо у него нет другого пиджака, либо это его любимая вещь. Но всё же она больше склонялась ко второму варианту. Она по себе судила. У неё тоже был любимый спортивный костюм, который она могла носить, как выражалась мама, и в пир, и в мир, и в добрые люди. Пульхерия и в школу с удовольствием бы ходила в нём, вот только неизвестно кем придуманный дурацкий дресс-код не позволял этого делать.
Учитель прошёлся руками по тёмным взъерошенным волосам, придавая им божеский вид, и повернулся к классу.
– Мои юные друзья, вы заметили, какая ирония? – закатывая рукава светлой рубашки, спросил он. – Мы с вами только на прошлом уроке поговорили о характерных для мая месяца грозах с молниями и громом, а вчера стали свидетелями абсолютно нехарактерного для нашего региона явления – смерча. Я всю жизнь прожил здесь и могу с уверенностью сказать, что никогда прежде ничего подобного не было. – Преподаватель обвёл взглядом учеников. – Вижу, вы все целы и невредимы, а значит, никто из вас не пострадал во время урагана. И это меня несказанно радует. Я тоже, как видите, – улыбнувшись, он раскинул руки в стороны, – жив-здоров. Ну а раз так, тогда предлагаю продолжить разговор на тему «Мир географии» и посмотреть документальный фильм о первых путешественниках. Готовы?
– Да, – с энтузиазмом ответили ученики.
Естествознание, наверно, было единственным предметом, который ученики обожали. Неудивительно, ведь Золушка всегда нестандартно подходил к ведению урока. Помимо фильмов и видеороликов, которые он демонстрировал с завидной регулярностью, он устраивал ребятам экскурсии по музеям, выставкам и планетарию. Когда Алексей Иванович объявлял об очередном культурном походе, для пятиклашек это был самый настоящий праздник. Пульке особенно нравилось ходить в планетарий. Она как заворожённая смотрела на звёздное небо под куполом и фантазировала о далёких планетах и иных мирах. Но больше всего ребята любили естествознание за то, что Золушка всегда разговаривал с ними на равных, но в то же время не позволял залезть себе на шею.
Золушка подошёл к доске и принялся настраивать проекционный экран, но, прежде чем запустить фильм, повернулся к классу и спросил:
– Друзья, кто из вас может назвать каких-нибудь известных путешественников?
– Мои родители, – раздался с последней парты голос Соловейчика. – Они уже полмира объехали.
– Им можно позавидовать, – улыбнулся Алексей Иванович. – Надеюсь, они тоже когда-то войдут в историю, а пока я хочу услышать о тех, кто уже вошёл.
– Жак-Ив Кусто, – сказала Пулька. – Это человек, который изучал подводный мир, придумал первые очки и первый акваланг для подводного плавания, а также оборудовал первое научное судно для изучения морских глубин.
– Пульхерия, откуда такие познания? – От удивления у Золушки кожа на лбу собралась в гармошку.
– Просто мы с папой любим смотреть его фильмы, – объяснила она.
– Если не секрет, а какие вы смотрели? – поинтересовался тот.
– «Подводная одиссея Кусто», – ответила она.
– Какое замечательное у вас увлечение. – Оттопырив нижнюю губу, Алексей Иванович одобрительно закивал. – Будь моя воля, я бы присвоил твоему папе звание заслуженного отца России.
После его слов класс дружно рассмеялся, а когда успокоился, он опять спросил:
– Кто ещё знает имена путешественников?
– Фёдор Конюхов, – ответил Петрович. – Недавно по ящ… – чуть было не ляпнул он, но тут же исправился: – Ой, простите, по телику показывали, что он отправился в кругосветное плавание.
– Петя, а ну-ка повтори ещё раз, что ты сказал? – попросил Золушка, а после того, как Петрович выполнил его просьбу, с улыбкой продолжил: – Я знаю от коллег, что ты перестал заикаться, но до чего же непривычно тебя слышать. Я искренне рад и за тебя, и за Павла Сергеевича. Прямо какие-то чудеса происходят у нас в школе в последнее время.
Его монолог был прерван громкой трелью чьего-то мобильного телефона.
«Интересно, кто поставил на звонок такую мелодию?» – подумала Пулька. Это был то ли джаз, то ли блюз. Пулька редко слушала такую музыку, просто её любил папа. В редкие дни его пребывания дома, когда она ехала с ним куда-то на машине, он непременно включал то Оскара Бентона, то Кэти Мелуа, а то и самого короля джаза Луи Армстронга.
К блюзу Пулька относилась более-менее снисходительно, а вот джаз терпеть не могла. Но ради того, чтобы находиться рядом с папой, была готова слушать любую музыку. До чего же знакомой ей казалась мелодия,
