телефона. Только в этот раз у Пульки было ощущение, будто она доносится из-под земли. Очередная волна страха накрыла её с головой, по спине пробежал холодок, отчего тело покрылось гусиной кожей. Мелодия продолжала настойчиво играть, а открытая дверь будто нарочно приглашала зайти. И словно какая-то неведомая сила заставила Пульхерию встать со стула и пойти в кабинет.
Директора там действительно не было. Висевший на стене телевизор не работал, как и компьютер на рабочем столе. От испуга Пулька не сразу поняла, откуда доносится мелодия, и, стоя посреди помещения, озиралась по сторонам. «Странно, окно закрыто, тогда почему дверь сама открылась?» – подумала Пулька и поймала себя на мысли, что приходила сюда всего лишь один раз за время учёбы в школе.
Это случилось год назад. Они тогда всем классом сбежали с двух последних уроков и пошли в кино, за что потом каждого из них вызывали на ковёр к Павлу Сергеевичу. Вот только при чём здесь ковёр, если его тут и в помине не было: ни тогда, ни сейчас. Неожиданно музыка заиграла громче, будто кто-то специально прибавил звук, и только теперь до Пульки дошло: мелодия звучит из шкафа. В его верхней части за стеклянными дверками прятались книги, папки и всякие статуэтки, а что было за дверцами внизу, оставалось только догадываться.
Ей бы уйти, пока Юрий Васильевич не застал её врасплох, но разыгравшееся не на шутку любопытство потянуло её к шкафу. Пулька присела на корточки и открыла дверку… От того, что там увидела, Пульхерия пришла в недоумение. Она-то думала, что мелодия звучит из мобильного телефона директора, вот только зачем он положил гаджет в шкаф, ей было непонятно, а оказалось, песня играет из старого радиоприёмника.
Глядя на него, Пулька тотчас вспомнила, как она с родителями ездила в гости к бабушке и дедушке. Её любимым местом в их доме был чердак, хотя оставаться там одной ей всегда было немного жутковато. Но на чердаке пряталось столько всего интересного, что её туда тянуло, будто магнитом. Несмотря на страх, она забиралась туда и могла часами рассматривать покрытые пылью вазочки, посуду, фарфоровые фигурки и прочий антиквариат, а также перебирать стопки старинных журналов и детских книжек, разглядывая картинки на пожелтевших страницах. Всё это бумажное богатство хранилось там со времён папиной юности. Так вот, на чердаке стоял примерно такой же радиоприёмник. Наверняка он и по сей день там. Последний раз они приезжали в гости к старикам два года назад, и тому причиной были постоянные отцовские командировки, а без него мама не хотела ехать.
Как же Пульке не нравилась эта мелодия. Она протянула руку, собираясь выключить звук, как вдруг услышала сзади голос Юрия Васильевича:
– Хочешь сделать погромче? Вижу, тебе понравилась эта песня.
Сказать, что Пулька испугалась, – это слукавить. Она едва не грохнулась в обморок и, застыв, словно каменное изваяние, с протянутой рукой, какое-то время сидела в таком положении, при этом шестерёнки в её мозгу крутились с лихорадочной скоростью, придумывая оправдание. Наконец, превозмогая очередной приступ страха, она поднялась на трясущихся ногах и, обернувшись, уткнулась взглядом в пол, лишь бы не видеть наводящего ужас стеклянного глаза. Пульхерии так хотелось исчезнуть, как музыкальная школа. Она бы всё отдала за это желание. Но, увы, того, кто мог бы его исполнить, не было рядом, а она так и осталась стоять перед директором.
– Ты же вроде порядочная девочка, а позволяешь себе без спросу входить в чужой кабинет, – нарушив недолгое молчание, сказал Юрий Васильевич.
– Простите… я… я… случай… – так и не договорив до конца, пролепетала Пулька и судорожно сглотнула.
– Понимаю, – ухмыльнулся Юрий Васильевич. – Это всё любопытство виновато. Оно порой толкает на плохие поступки даже таких хороших людей, как ты. Честно сказать, я не вижу в нём ничего дурного, особенно если человек интересуется чем-то спонтанно, просто для себя, без какой-либо цели. Более того, именно любопытство впоследствии способно перерасти в любознательность, она движет умами, благодаря ей люди обретают новые знания, умения и навыки. А вот когда человек суёт нос в чужие дела – а именно так я расцениваю твоё проникновение в мой кабинет без ведома, – это отвратительно.
Услышав его тираду, Пульхерия вскинула голову и снова увидела, как в его стеклянном глазу мелькнул жёлтый огонёк. «Видимо, он вспыхивает, когда директор чем-то недоволен», – подумала она, и мысли заметались в её голове, словно бабочки на свету.
Пулька, всё ещё дрожа от страха, вдруг представила, как директор доложит об этом матери. Ей сделалось дурно. Что она скажет в своё оправдание, когда та учит её жить по совести?
– Простите, – взмолилась Пульхерия. – Я не нарочно. Вениамин Андреевич попросил меня передать вот эти документы, – она показала на файл, – Маргарите Сергеевне лично в руки, но, когда я пришла, её не было на месте. Я села подождать её в приёмной, и в этот момент открылась дверь в ваш кабинет, а потом отсюда заиграла эта песня. Я заглянула и увидела, что вас нет. – Вот тут Пулька, конечно, немного присочинила. – Я подумала, что с вашим телефоном случилось то же самое, что вчера происходило с телефонами у всей школы, и хот…
– Так ты хотела мне помочь? – словно прочитав её мысли, с усмешкой воскликнул Юрий Васильевич и раскинул руки в стороны. – Конечно, а что же ещё. Ты же добрая девочка.
– Пожалуйста, только не говорите моим родителям, что я без спросу вошла в ваш кабинет, – Пульхерия умоляюще сложила перед собой ладони, – иначе я умру от стыда.
– Хорошо, хорошо. – Усмехнувшись, Юрий Васильевич снисходительно закивал, и она почувствовала невероятное облегчение. – На первый раз я прощаю твоё любопытство и обещаю не рассказывать об этом случае ни классному руководителю, ни маме, а твой отец, насколько мне известно, сейчас в Тихом океане.
«Откуда он это знает? – нахмурившись, подумала Пулька. – Даже я не знаю, в какой части света сейчас плывёт его корабль».
– Можешь идти. – Юрий Васильевич кивнул на дверь.
И это были самые желанные слова для Пульки. Всё это время она мечтала быстрее убраться с его глаз долой.
– Спасибо. – Пулька кивнула и чуть ли не побежала на выход, но не успела покинуть кабинет, как услышала вслед:
– Но запомни, ты моя должница…
А вот от этих слов повеяло угрозой, и Пульхерия невольно поёжилась. Она поняла, что её проступок ещё не раз ей икнётся. Она вылетела в приёмную и обнаружила, что секретарши по-прежнему нет на месте, а ждать её дальше не было ни малейшего желания.
«Уж лучше я не выполню просьбу учителя, чем останусь
