— Я всего лишь попросила приложить небольшое усилие ради вас самих, — строго произнесла я, но потом не удержалась от улыбки, — но и в жизни так, чем лучше мужчина обращается с женщиной, тем лучше ему же.
— Большой опыт насчёт мужчин? — прошёлся он по мне раздевающим взглядом.
— Всего лишь опыт счастливого замужества, — осадила его. — Окунётесь сами или вам помочь?
— Красавица, и почему в твоих словах слышится угроза притопить? — вздохнул он, но всё же нырнул, расплескав воду и всколыхнув пену. Под водой он задержался, над поверхностью только колени в стороны торчали, и, когда я уже забеспокоилась, не ушибся ли он, шумно вынырнул, отфыркиваясь. Движением головы откинул волосы, обмочив мне фартук и платье. Вот же медведь!
— Всё рассмотрела? — бросил он на меня хитрый взгляд.
Я ахнула от такого заявления, но тут же сориентировалась:
— Вы бы поосторожнее частями тела сверкали, а то я могу ослепнуть и шампунь перепутать со средством для удаления волос.
Когда я с коварным выражением на лице взяла бутылочку с шампунем, он всё же несколько напрягся, с опаской посмотрев на меня.
— Но, к вашему счастью, мои глаза и ваши волосы спасла пена, — сообщила ему, выливая на ладонь ароматную жидкость.
— А ты забавная, — усмехнулся он.
— Даже не представляете, насколько, — проворчала я себе под нос, намыливая его волосы. Он откинул голову, закрыв глаза и расслабившись. Я часто мыла голову Владу, когда мы принимали ванну вместе. Он с таким же расслабленным видом доверялся моим рукам. Вот и сейчас я привычными массажными движениями пенила шампунь.
Когда отодвинулась, собираясь сказать, чтобы ополоснул волосы, он потянулся за моими руками:
— Ещё…
— Смойте пену, и ещё раз помоем. Ныряйте.
Не споря, он опустился под воду и на этот раз вынырнул почти сразу, одной рукой отведя с лица прилипшие волосы и с готовностью подставляя мне голову. Пряча улыбку, вновь нанесла шампунь.
Мне было не жалко, от массажа головы с меня не убудет, да и мужчина разомлел, перестав зубоскалить.
«Хорошего понемножку», — решила я, когда пена в ванне стала опадать и отстранилась.
— Не открывайте глаза, я чистой водой промою, — сказала ему и взяла кувшин. Ополоснув волосы, аккуратно просушила их полотенцем и собиралась отойти, но его рука неожиданно сомкнулась на моём запястье.
— У тебя нет брачного браслета.
— Как вы могли заметить, — с усилием освободила свою руку, вывернув из захвата, — на мне лишь одно украшение на шее, мои же хранятся у аттана.
— Ты его так называешь?
— Как «так»? Разве это не его титул?
— Обычно слуги обращаются, говоря «Ваша Светлость».
— Я не служанка, да и его здесь нет. Я могу идти?
— Ты вымыла только голову, а как же остальные части тела?
— Вам уши помыть или спинку потереть? — не удержалась от ехидного вопроса.
— У меня есть и другие обделённые вниманием участки, — с намёком произнёс он.
— Я могу помыть вам спину, так как самому действительно неудобно, а уши, чтобы наверняка расслышали, что я замужем. С остальными же частями вашего тела, уверена, вы справитесь сами, — твёрдо ответила на это.
Повернув голову, он окинул меня взглядом и со вздохом произнёс:
— Подай вытереться.
Я отошла за простынёй и не успела вернуться, как он встал. Спешно отведя глаза от мужского тела, я развернула материю, протягивая ему.
— Что же ты не смотришь, красавица? Сравнила бы меня с мужем, — насмешливо поинтересовался он.
Эти слова заставили меня повернуть голову и посмотреть ему в глаза. Карие, с медовым оттенком, обрамлённые длинными густыми ресницами. Красивые, зараза.
— Мой муж заведомо лучший, потому что любимый, — с достоинством ответила я, колко добавив, — и нет никакого интереса смотреть на то, что так щедро всем предлагают.
Тут я, если честно, немного покривила душой, так как стоящий передо мной мужчина впечатлял как своими габаритами, так и сложением, но и под страхом смерти не призналась бы в этом.
— Что ж, повезло ему с женой, — только и ответил на это кёрн, оборачивая материю вокруг бёдер и выходя из ванны. Я заметила, как он сделал круговое движение плечом и поморщился от боли. В сердце шевельнулось сочувствие, и я немного смягчилась по отношению к нему.
— Где у вас болит? — спросила его.
— Ты ничем не поможешь.
— У меня есть лечебная мазь, давайте разотру?
— Тут притирания не помогут, но спасибо.
— Хуже всё равно не будет. Где болит? — спросила деловым тоном.
— Ноет одна часть тела, но болит плечо, — попытался пошутить он. Было видно, что ему неприятно признаваться в своей слабости.
— Ложитесь на постель.
— Детка, так бы и сказала, что желаешь уложить меня в кровать, — схохмил он. — Ладно, можешь ко мне прикоснуться, — чуть свысока разрешил он, но, увидев, как возмущённо блеснули мои глаза, послушно пошёл и лёг.
Я достала из кармана мазь и приблизилась к нему. После его слов энтузиазм немного увял. И чего я лезу со своей помощью? В то же время то, что он вовремя прикусил язык и безропотно лёг, тронуло.
Что ж, я открыла баночку, решив, что если будет выпендриваться — может идти лесом, а пока… зачерпнув мазь, стала наносить ему на спину массажными движениями, разминая мускулы. Отметила одну странность: он хоть и испытывал боль, но кожа на спине была нетронута, без следов ранений, лишь покрыта светлыми мягкими волосками.
Первое впечатление оказалось верным, он действительно напоминал медведя, но, несмотря на габариты и рост под два метра, двигался легко и увальнем не выглядел.
Мужчина молчал, а я что-либо спрашивать у него больше не хотела из опасения, что он опять что-нибудь пошлое ляпнет. Где конкретно у него болит, я не знала, поэтому он получил полноценный массаж спины. Я добросовестно размяла ему каждую мышцу, желая прогнать боль.
Закончив, сказала:
— Вам нужно немного полежать. Не шевелитесь, я прикрою спину.
— Я понял одну вещь, — произнёс он, открыв глаза и скосив их на меня, — нужно срочно купить себе рабыню.
Поджав губы, я помрачнела. Лишь укрыв его, отступила и тихо сказала:
— Лучше женитесь. По крайней мере, жена всё будет делать для вас с душой, а не по обязанности, — он явно собирался сострить, но, встретившись со мной взглядом, не произнёс ни слова.
— Я пришлю служанку, чтобы убралась, — резко развернувшись, спешно покинула комнату.
Вместо того чтобы спуститься вниз, понеслась к себе наверх. Лишь оказавшись за закрытой дверью, я разрыдалась впервые за всё это время. Я тосковала по сыну, по Владу, по своей прежней счастливой жизни. Плакала от неизвестности и беспокойства за их судьбу, да и моя жизнь здесь не была устлана розами. Не знаю, почему именно сейчас сорвалась. Возможно, потому, что, ухаживая за чужим мужчиной, я понятия не имела, где находятся мои любимые.
