Чуть успокоившись, вытерла слёзы и переоделась, сменив влажную одежду на сухую. Пригладив волосы и надев чепец, пошла вниз.
Увидев меня, Агата изменилась в лице.
— У тебя всё в порядке? Он тебя обидел? — с искренним беспокойством негромко спросила она.
— Нет. Всё хорошо. Нужно вытереть воду в ванной комнате, — сообщила я.
Она отдала распоряжение, а мне сказала следовать за ней. Заведя меня в пустую комнату, закрыла дверь и уличила:
— Ты плакала. Что он сделал?
— Не он. Это я сама потом… мужа вспомнила, ребёнка… накатило.
— Ты переоделась в другое платье, — не совсем поверила она моим словам.
— Да. Старое немного намочила, когда помогала кёрну купаться. Не ходить же во влажном. Со мной и правда уже всё нормально, — успокоила её. — Он вёл себя прилично и несдержан был лишь на язык. У него плечо болело, и я его мазью своей намазала. Вот и всё.
Женщина внимательно вглядывалась в моё лицо, а я была готова расцеловать её за такое человеческое участие.
— Ты не пойдёшь к нему больше.
— Всё в порядке. Честно, — дотронулась я до её руки. — Спасибо вам! Просто заботясь о чужом мужчине, разбередила сердце. Ведь понятия не имею, где мои муж и сын.
В глазах экономки появилось сочувствие.
— Поговори с Его Светлостью. Он незлой человек, и если тебя смогут выкупить, он разрешит написать родным.
— Я не знаю, где они сейчас могут быть. Куда писать, когда я не помню адреса родных?! — отвела я глаза. В мой мир письма вряд ли дойдут, а куда подевались Влад с сыном, я понятия не имела. — Извините за беспокойство. Просто минутная слабость была.
— Это ты меня извини. Я сначала думала, что управляющий тебя для своих утех купил, а потом ты ему надоела, он и выгнал. Но ты работаешь не ленясь, на мужчин не смотришь, нас всех лечишь, и… ты другая. Тебе здесь не место. Было бы лучше, если бы тебя всё же выкупили, ведь если уедет хозяин…
Она не закончила, но и так всё ясно. Впору было снова расклеиться, но одного раза за день достаточно, поэтому я натянула на лицо улыбку и преувеличенно бодрым голосом произнесла:
— Аттан пока здесь, а значит, нам нужно работать и не думать о плохом раньше времени!
* * *
Неожиданный приезд Варгоса оказался приятным сюрпризом. Это был первый человек, которого он действительно был рад видеть. Соседи раздражали неимоверно, и под предлогом состояния здоровья двери его дома были для всех закрыты сразу же после того, как они засвидетельствовали своё почтение и радость от его возвращения в имение.
После столицы жизнь в провинции казалась пресной, но, возможно, Ясарат был прав, настаивая на том, что ему необходим отдых. На природе и вдали от дел он быстро шёл на поправку и чувствовал себя значительно лучше.
После ужина, во время которого друг рассказал последние новости, они перебрались в библиотеку. Варгос удобно расположился в кресле, а он прошёл к бару и взял оттуда графин и бокалы. К вечеру нога разболелась, и одной рукой он тяжело опирался на трость, а в другой нёс всё остальное.
— Как твоя нога, Ридгарн? — спросил друг, тщательно пряча сочувствие.
— А как твоя рука?
— Знаешь, благодаря пальчикам твоей рабыни — прекрасно! — усмехнулся Варгос.
Один из бокалов выскользнул из пальцев аттана и упал на пол, но не разбился — ковёр смягчил падение. Выругавшись, он донёс вино до стола и вернулся за бокалом. Лишь отнеся его и взяв чистый, безразличным тоном спросил:
— И что же она тебе делала?
— Намазала какой-то чудодейственной мазью, которая уняла боль. Признаться, не ожидал, что поможет. После ванны она предложила размять мне спину, и за глаза хватило бы одного этого.
— Что так? — не меняя интонации, поинтересовался аттан, осторожно опускаясь в кресло.
— Пальчики у неё волшебные. Давно у тебя?
— Недавно. Управляющий купил. И что, она заявилась к тебе с предложением размять спину?
— Ты же знаешь, что у меня с рукой. С дороги решил освежиться и позвал служанку помочь.
— И тут же пришла она, — скривил губы он.
— Нет, сначала пришла такая страхолюдина, что я ей бы и сапоги свои снять не позволил.
— А потом пришла рабыня и предложила размять тебе спину.
— Нет, это она предложила потом, — взгляд Варгоса с неким недоумением задержался на лице друга, но оно сохраняло непроницаемое выражение и он продолжил: — Занятная девушка. На вопрос, на каких инструментах она играет и умеет ли танцевать, ответила, что прекрасно играет на нервах и грациозно оттопчет в танце ноги, — при воспоминании об этом, на лице расплылась ухмылка.
— Это уже больше похоже на неё, — пробормотал аттан, открыв графин и наполняя бокалы.
— Что?
— Ничего, дальше рассказывай.
— Да что рассказывать? Думаю, ты и сам ощущал на себе её нежные пальчики.
— Как сказать. Мне было не до её талантов, но теперь я обращу на них пристальное внимание.
— Слушай, продай мне её!
— Смеёшься?! После твоего рассказа я ни за что не избавлюсь от столь ценного приобретения.
— А её муж тоже раб?
— Она рассказала тебе о муже? — с удивлением приподнял он бровь, протягивая бокал другу.
— Насколько я понял, она счастливо замужем. Только это удержало меня от того, чтобы не покуситься на её прелести. Сам знаешь, я женщин не принуждаю. Так кто у неё муж? — спросил Варгос, салютуя бокалом и отпивая из него.
— Вижу, ты значительно лучше владеешь рукой, — заметил аттан, задумчиво смакуя вкус вина.
Забыв о повисшем в воздухе вопросе, великан поднял руку с бокалом вверх, отвёл в сторону, затем поставил недопитое вино на столик и вскочил с места. Сделав несколько энергичных движений рукой, ошарашено посмотрел на друга:
— Ты это видишь?!
— Так что она делала, ты говорил?
— Намазала мазью и размяла спину, — радостно повторил здоровяк, делая круговые махи рукой. На лице его было неверие и надежда. — Ты представляешь, я же уже корабль зафрахтовал, собрался плыть в храм к Наяритам. Почему и к тебе приехал. Думал, удастся уговорить отправиться со мной.
— Подожди радоваться. Нужно проверить, это временное облегчение или действительно излечился, — спустил с небес на землю он друга.
— Ты же знаешь, все лекари лишь разводили руками. «Вытащить осколок не представляется возможным», — перекривил он их. — Навели красоту снаружи, но не смогли справиться с тем, что внутри. Да даже если временное — это дорогого стоит! Разреши, я её выкуплю? Если она мне действительно помогла, то достойна свободы. Да я её озолочу!
— Остынь! Это моя рабыня и мне решать её судьбу.
