не моя связь на одну ночь, а предположения, которые изначально привели меня к ней.
Если речь идет об асексуальности, моей или чьей-либо еще, мне всегда приходится оправдываться. Такое чувство, что я не могу сказать: «Я ас», и всё тут. Я всегда борюсь с порывом использовать разные сумасшедшие оправдания.
ПЕРВОЕ: Бесполое поведение – это не то же самое, что безбрачие! ВТОРОЕ: Я асексуал, но еще и извращенка!
ТРЕТЬЕ: Многие асы состоят в отношениях!
ЧЕТВЕРТОЕ: У меня непристойное чувство юмора, и я никого не осуждаю!
Мне не нравятся как эти высказывания, так и собственное искушение их использовать. «Я – X, но Y» всегда бросает кого-нибудь под автобус. «Я девушка, но одна из тех крутых девушек» – подчеркивает стандартное мнение, что девушки в основном не круты. «Я ас, но извращенка и не соблюдаю целибат» – это оскорбление для тех, кто придерживается целибата или любит классический секс. «Я ас, но не в том скучном смысле, как ты думаешь» – это намек, указывающий на нежелание казаться фригидной. Целибат можно эротизировать, потому что предполагаемая сдержанность подразумевает под собой большой аппетит. В конце концов, Ева ведь откусила от яблока. Интересно быть похотливой женщиной, испытывающей голод, но отрицающей это. И совершенно неинтересно не иметь аппетита. Это просто делает тебя недостойной внимания.
* * *
Ничто из этого не должно преуменьшать важность той работы, которую проделали секс-позитивные феминистки. Идею о том, что женщины заслуживают сексуального равенства, всегда стоило отстаивать. Благодаря этим активисткам половое воспитание стало более всеобъемлющим, а к ЛГБТК+ и альтернативным семьям стали относиться терпимее[63]. Секс-позитивное движение дало нам эротические журналы, управляемые лесбиянками, такие как On Our Backs (его название – пародия на антипорнографический Off Our Backs), и легендарный секс-шоп Good Vibrations, принадлежащий женщине. Секс, очевидно, может быть источником позитива, и у женщин есть свобода выбора даже в ситуациях со сложной динамикой власти.
С трудом завоеванные рубежи не означают, что работа по борьбе с сексуальным неравенством окончена. За пределами этих либеральных уголков мира и даже внутри них сохраняются старые идеи; любящих секс женщин по-прежнему опасаются и часто критикуют за их высказывания. В статье, посвященной «сексуальному спаду», подчеркивается, что, несмотря на все восхищение новой сексуальной свободой, молодые люди по-прежнему обеспокоены и не уверены в том, как лучше поступить[64]. Мои самые сексуальные подруги-феминистки признаются в том, что инстинктивно стыдятся себя, хотя знают, что не сделали ничего постыдного.
Feeling Myself, «Эйфория» и все примеры, которые я перечислила ранее, имеют значение. Я согласна с Самантой из «Секса в большом городе» в том, что каждый должен носить что угодно и спать с кем хочет (если хочет). Откровенные тексты песен и контент о желании не представляют угрозы, но то, что этот тип контента может доминировать или безжалостно проталкиваться в молодых либеральных квир-пространствах, является проблемой. Доминирование какой-либо одной идеи может быть вредным. Это может исказить идею.
Значит, внимания требует и другая сторона. Нет необходимости идти по следам Маккиннон и Дворкин – я не разделяю их взглядов на порно, БДСМ или секс-индустрию, – но их более критическое отношение к сексу стоит изучить. Фактически сдвиг, возможно, уже начался.
В 2015 году в журнале New York Times Magazine была опубликована статья под названием «Возвращение сексуальных войн», в которой обсуждались аргументы феминисток о том, как бороться с сексуальным насилием в кампусе[65]. Два года спустя движение #MeToo стимулировало дальнейший анализ опасности секса и сексуальной агрессии: одни утверждают, что движение зашло слишком далеко, а другие – что недостаточно далеко. И что Андреа Дворкин, которую женщины упоминали, говоря, что они феминистки, «но не такие, как она», нужно снова оценить по достоинству. Сборник ее эссе был переиздан в 2019 году.
Сейчас важно, как пишет специалист по гендерным исследованиям из Университета штата Аризона Бринн Фас, объединить эти точки зрения, которые представляют то, что философ Исайя Берлин назвал двумя видами свободы: положительной и отрицательной свободой, или «свободой для» и «свободой от»[66]. Секс-позитивные феминистки сосредоточили свое внимание на свободе для: свободе заниматься сексом, свободе наслаждаться собой, свободе делать то, что делают мужчины, без несправедливого торможения, вызванного двойными стандартами. Они были правы. Секс-негативные феминистки были озабочены свободой от: свободой от обращения с ними как с сексуальными объектами, свободой от обязательства заниматься сексом, свободой от идеи, что секс по умолчанию хорош. Трансгрессивная личная сексуальность не должна быть платой за доступ в радикальные пространства, а сексуальное освобождение не должно быть кульминацией освобождения женщин. Они тоже были правы, но им уделялось меньше внимания.
Все эти перспективы заслуживают рассмотрения. Я, например, не просексуал. Я ни секс-позитивна, ни секс-негативна. Я выступаю за удовольствие, которое совсем не обязательно должно включать секс, и я за сексуальный выбор – настоящий выбор. Недостаточно сказать, что каждый должен делать только то, что хочет. Это банальность, которую может повторить любой, и она игнорирует способы, которыми общество заставляет нас хотеть определенных вещей. Подкрепите слова доказательствами. Покажите нам примеры сильных, вызывающих зависть женщин, которые открыто безразличны к сексу, уверены в своем решении и не подвергаются постоянным вызовам со стороны окружающих. Не подкрепляйте новый заколдованный круг комментариями о том, что полиамория более прогрессивна, чем моногамия, или не смотрите на классический секс свысока. Перестаньте предполагать, что сексуальное поведение должно быть связано с политическими убеждениями, или что страстность – интересная черта личности. Это ближе к тому, что я имею в виду под настоящим выбором.
Используя терминологию специалиста по сексуальности Лизы Даунинг[67], я считаю себя «сексуально критичной», осознающей как личную свободу действий женщин, так и сохраняющееся неравенство в обществе. Можно поощрять других экспериментировать, доверяя им, если они говорят, что секс для них ничего не значит. Нельзя восхвалять кого-то либо потому, что его половые акты очень странные, либо потому, что у него очень мало партнеров. Повод для прославления возникает, когда кто-то в меру своих возможностей делает собственный выбор, свободный от давления, а также работает над изменением социальных и политических структур, которые позволят всем остальным иметь такую же свободу – сексуальную и не только.
Было бы замечательно, если бы все это я знала в двадцать два года, когда тревожилась и не была уверена в себе, отчаянно пыталась вписаться в заколдованный круг и боялась уязвимости. Я получила именно то, что хотела, – так я написала в своем дневнике сразу после свидания с незнакомцем. Я все время контролировала ситуацию,
