— Хорошо! — растягивая на восточный манер, произнес Берия, — человек вы очень интересный, и если все то, о чем вы нам рассказали — правда… то будем считать, что Господь Бог нам предоставил гандикап.
При слове «Бог» проснулся Кречко и с упреком посмотрел на наркома. Тот только отмахнулся:
— Все равно, как «это» назвать. Рок, фатум, судьба! Смысл в ином: грядут великие события, предугадав ход которых, можно получить для страны немалую выгоду. Только выгода ли в том, чтобы выйти из катаклизма с наименьшими потерями? Выгода, товарищи, однозначно, выгода!
— Несомненно! — кивнул сонным лицом Иван Михайлович.
— Я постараюсь как можно скорее переговорить с Иосифом Виссарионовичем относительно вас, Андрей Константинович, — сказал Берия, подытоживая, — надеюсь, вы не обидитесь за нас за некоторую изоляцию…
— Ни в коей мере! — помотал головой Волков, — только есть несколько просьб…
— Все о чем пожелаете! — окончательно проснулся Кречко, — в разумных пределах.
Андрей Константинович протянул руку к столику и взял с блюдца кусок швейцарского сыра.
— Свежие газеты, возможность гулять по территории усадьбы и… верните мне мой ноутбук. Я должен подумать над тем, что из арсенала потомков возможно производить в современных условиях. А так же не составит труда для освоения бойцами Красной Армии. Надеюсь, это не слишком…
Берия снял пенсне и протер его мягкой салфеткой.
— Да полно вам, товарищ Волков! Но, надеюсь, и вы понимаете, как хочется лично мне ознакомиться со всеми тайнами этого, как вы его называете, ноутбука?
Волков задумчиво показал глазами в сторону опять начинающего впадать в дрему Кречко. Берия мельком бросил взгляд, усмехнулся:
— Ну, что же, товарищи! Полагаю, что на этом мы можем и закруглиться. Пока. Время уже позднее, а на службу я опаздывать не привык. Безо всяких там «вокруг да около» скажу, что весьма рад нашему знакомству. Надеюсь, это взаимно.
Погасив жестом невысказанные восторги Волкова, нарком продолжал:
— Я сейчас распоряжусь относительно прессы и прогулок, а чемоданчик вам доставят после обеда. Думаю, никаких проблем с энергией не будет — дача питается от специального правительственного кабеля. Иван Михайлович, голубчик, мы отбываем!
Попрощавшись с Андреем Константиновичем, гости отбыли, попросив их не провожать. Волков допил свой холодный кофе и принялся раздеваться, попутно размышляя и анализируя события сегодняшнего вечера.
Берия с Кречко приехали около девяти вечера и привезли с собой гостинцы: коньяк «Двин», банку черной икры, два килограмма сыра и увесистый кусок балыка. На даче у Берии, само собой разумеется, также был холодильник. И тоже — американский. Вместительный. Не «Электролюкс», конечно, но для своего время смотрелся чудом инженерной мысли. Андрей Константинович не питал иллюзий относительно наркома. Он будет стараться всеми силами узнать начинку «черного ящика». Это нужно даже не ему, это нужно стране. Даже то, что производить пока нет ни денег, ни возможности — загрести под предлогом будущей безопасности. А у Волкова рука не поднимется стереть кое-какие файлы, разве что в разделе «бактериологическое оружие». Ну, и еще пару подразделов, существование которых не оправдывается никакой моралью. Даже самой извращенной. Хорошо, что всегда можно поменять у файлов атрибуты — для дилетанта сойдет. Это потом умный человек может задуматься: почему свободное место на жестком диске не соответствует ручному подсчету. Однако, еще нужно сообразить относительно ручного подсчета… и всегда можно сказать, что в килобайте больше, чем в километре…
Засыпая, Волков внезапно вспомнил, что так ничего и не узнал о планах Лаврентия Павловича. Берия был корректен и вежлив, внимательно выслушал историю Андрея Константиновича, задавал наводящие вопросы, но ни словом не обмолвился о его будущем. Возможно, он так поступил из-за присутствия Кречко, а возможно оттого, что четкие планы у него попросту отсутствовали. Еще Андрей Константинович удостоверился, что политический портрет Берии конца двадцатого века был выполнен… мягко говоря, в искаженной манере. Пока что Лаврентий Павлович ни словом ни поступком не напомнил Волкову того человека, чье имя стало нарицательным и синонимом слов «тиран» и «самодур». Однако, для подобных выводов пока маловато данных.
…Берия появился на «объекте» на следующий день в три часа дня. Он лично доставил Волкову ноутбук и дал понять, что сгорает от любопытства. Кречко в этот раз с ним не было, а на вопрос Андрея Константиновича нарком прищурился и сказал голосом доброго дядюшки:
— Разве я ошибся, и вы, товарищ Волков, не желали пообщаться тет-а-тет? Вот видите! Товарищу Кречко пришлось утром отправиться в командировку. Недалеко, в Петрозаводск. На две недели. Этого должно хватить, чтобы мы с вами определились относительно дальнейших планов.
— Разумеется, Лаврентий Павлович, — кивнул Волков, — я прошу прощения за некоторые свои негативные ассоциации…
Берия вопросительно посмотрел на него. Андрей Константинович попытался объяснить.
— Дело в том, товарищ Берия, что я родился и вырос в эпоху, когда все, что было связано с этим историческим периодом, поливалось грязью. Наши правители старались убедить население страны, что при Сталине и Берии было все плохо. Жить было страшно, жить было тяжело… для обычного человека жизнь была страданием. Поэтому, когда вы мне сказали, что Кречко отбыл в командировку, у меня внутри оборвалось: пустили в расход. Такие уж у нас, потомков, стереотипы.
Берия хмыкнул.
— Любопытно! Для того, чтобы пустить, как вы выразились, «в расход» работника на такой должности должны быть веские обоснования. Вы хотя бы отдаленно представляете, какой у нас кадровый голод? Причем, везде. И на производстве, и в Красной Армии, и даже… во внутренних органах.
Он встал и принялся ходить взад-вперед по комнате. Пошевелил кочергой угли, подкинул два полена в камин. Видно было, что слова Волкова задели его за живое.
— Во многом ваши правители правы. Жить сейчас трудно. Чрезвычайно трудно. Но вы хотя бы представляете, что за страна в наследство нам досталась? Огромная, инертная масса… как будто огромная капля смолы, катящаяся непонятно куда. Катящаяся не спеша, никуда не торопясь. Россия была, как зажиревшая гусеница. Все вокруг давно превратились в бабочек и порхают, а наша гусеница все жрет и жрет. Ей и так неплохо! Понимаете, Андрей Константинович?
Волков с нескрываемым интересом слушал наркома, открывшегося ему сейчас в совершенно новом свете. Наркома-романтика, если так можно выразиться. Плохо только, что ассоциации у него со словом нарком были плохие. Нарком-наркомат-наркоман. Ну, привязалось к языку.
— Понимаю, Лаврентий Павлович, — сказал он, — хуже всего, что превратившись в бабочку, наша страна не потеряет инертности. В бабочку она превратится, но летать не сможет. Завалится в спячку, точно обожравшийся медведь. Что поделать, национальная черта гипербореев.
Берия подошел к окну и глянул сквозь замерзшее стекло наружу.
— А мне ведь до сих пор не верится, что вы — наш потомок.
— А мне до сих пор не верится, что вы — не тот головорез, о котором написано несколько книг и сотни публикаций в газетах и журналах.
Плечи наркома на мгновение опустились. Он как-то осунулся и превратился в очень уставшего человека. Похлопал по карманам в поисках сигарет, затем вспомнил, что давно не курит. Прокашлялся.
— И что, ни одной положительной? — Андрей Константинович присел на кожаный диван и задумчиво проговорил:
— Да нет! Вроде бы, нет! Я лично просматривал две книги, в которых вы показаны на удивление хорошим человеком. Это так контрастировало с общим фоном, что удивлению моему не было предела. Одну из книг написал некто Серго Берия.
— Мой сын? — обернулся к нему Лаврентий Павлович, — и ее издали?
— Издали. Но очень поздно. В конце столетия.
— Все равно! Лучше поздно, чем никогда. А вторая книга?
Волков хмыкнул.
— Один из скандально-популярных писателей издаст в начале следующего столетия дилогию, в котором попытается пересмотреть традиционные взгляды на нынешнюю эпоху. Я не любитель подобного чтения, но вам было бы интересно. В таком стиле пока не пишут.
Берия подошел ближе и присел рядом.
— Жаль, что это невозможно. Я бы с удовольствием прочел то, что напишет обо мне мой сын…
— Ну, почему же невозможно? Эта книга есть на ноутбуке. Жаль, что нет принтера… пардон, печатающего устройства. Но это даже к лучшему. Не нужно, чтобы подобная информация просочилась наружу. Вы мне дадите слово, что никому и никогда не расскажете…
— Конечно! — взволнованно перебил Волкова нарком, — как только выдастся свободная минутка, я обязательно прочитаю книгу Серго. Но сейчас хотелось бы конкретики. Какая именно информация содержится в вашем… приборе, что ли?
