— Какой ещё начинкой⁈ — тут же принюхалась бабка, как к блинам фаршированным.
Силы в Боре хватало, подлечился. Снова дёрнулся. На этот раз потолочная гардина молодецкого рывка не выдержала. Отвалилась следом за второй половиной шторки, заодно припечатав по макушке бабку.
Той много не требовалась. Рухнула сверху, выронив вставную челюсть.
— Весенний бабкопад! — добавил дед, разглядев удачным ракурсом на задней части супруги другую татуировку, к которой давно привык.
Первоначально там была роза, но годы взяли своё и она превратилась в капусту. Вид этого кочана всегда смешил деда.
Вот и сейчас он хохотал во весь голос, добавляя от себя:
— Я не могу! Хоть сейчас урожай собирай.
Следом в комнату забежала Вика. Отодвинув гогочущего деда, она увидела целый бутерброд. Снизу на ковралане валялся гость, дрыгая ногой, как кусочком ветчины. Потом шла зелёная шторка, так похожая как листик салата. Следом располагалась бабка вместо котлеты, а уже её прикрывала гардина вместо верхней булочки. Рядом валялась челюсть, вместо посыпки из кунжута.
«Гамбургер на любителя», — ещё подумала Вика.
— Что случилось? Почему вы все голые? — только и спросила она, отодвигая гардину и переворачивая бабку.
Следом заглянула в комнату Лариса. В халате и с кружкой горячего какао. Глядя на зад Вики в движении, обтянутый маленькими шортиками, зевнула и вяло поинтересовалась:
— Доброе утро. Решили начать день с оргии?
Дед не переставал ржать, бабка, почуяв свободу, тут же укатилась под высокую кровать. Боря воевал со шторкой, пытаясь освободить руки. А Вика пыталась его одновременно раскутать и прикрыть ниже пояса, но длины шторы в таком положении не хватало.
Глядя на трепыхающийся от всех этих попыток мужской отросток Глобального, Лариса Борисовна лишь снова зевнула и добавила:
— Давайте сначала хотя бы позавтракаем? Всех жду на кухне!
* * *
Через двадцать минут Боря сидел на кухне и пил какао с молоком и добавочным шоколадом. Щёки уже не горели, уши не пылали. Но на вновь одетую старушку старался не смотреть. Деменция деменцией, но почему-то казалось, что её ехидная улыбка преследует его повсюду.
— Да в мультиках из картона и пластилина больше смысла, чем в их сериалах и фильмах, — что-то доказывал дед бабке за столом под блинчинки, но видя, что та толком не реагирует, быстро переключился на нового знакомого. — Нет, ну ты вообще понимаешь, что происходит? Мы уже празднуем день сельского хозяйства! Да у каждого последнего дровосека уже есть свой профессиональный праздник. Каждый день какой-то, повод. Одни и те же ебальники на каждом канале с праздничными концертами. Они бы уже бичей с вокзалов набирали, как на популярные шоу, что ли? Те хотя бы за еду работают, а не замки с крепостными возводят.
Боря сначала слушал. Потом пытался вслушиваться. Иногда кивал. Решение пришло быстро.
Достав телефон из кармана новых выделенных шорт, сантехник же набрал сенсея от сантехники:
— Василь Степаныч, а что ты там говорил по части искусственного интеллекта? Пиздец нам всем или ещё поживём?
И не слушая ответ, протянул трубку Борису Степановичу.
Тот взял, послушал динамики. А затем начал говорить туда, где умные вещи раздавались.
— Да ты что? А я о чём? — кивал дед за столом. — Вы уже берите этот Тайвань или дайте людям свободу! Нам-то зачем мозги компостировать? Хотят к японцам в объятья, пусть чешут! Те, правда, они сами без янки шагу не ступят. А куда этим гринго без нашего урана-то? Вот мало и подорожало опять!
Видимо, ответ по ту сторону Василию Степановичу понравился, так как тот не только не отключился, но активно продолжил.
Дед даже из-за стола поднялся, в коридор вышел, а затем вовсе на второй этаж ушёл, чтобы связь получше была и «человека лучше слышно было».
Так за столом остались лишь Лариса, Вика и бабка. И глядя на Бориса, Лариса Борисовна продолжила разговор среди вдруг возникшей тишины:
— Володя на капельницах. Но послезавтра его родители прилетят. И на выходные его отпустят. Я договорилась. Ты уж, Боря, потерпи с нами на пару ещё несколько дней.
Боря пожал плечами. Потерпит, мол. Чего теперь делать?
— Кузовные работы за пару часов не сделать, — вдруг огорошила его приятным известием Лариса. — Сам понимаешь. Сначала жестянщики поработают, потом пока грунтовка высохнет, потом краска. Всё же по уму надо делать. Чтобы как раньше была машинка. Как новенькая сияла. Такие к нам теперь не завести. Но эта снова как игрушка будет.
— Да я понимаю, — ответил Глобальный, также понимая, что ближайшие пару дней придётся провести ещё и в обществе чужого деда и озорной старушки.
Но была в этом и светлая сторона. Вика, например. Он смутно помнил, что приходила к нему ночью, обтирала, меняла наволочку на одеяле, приносила мокрое полотенце на лоб, заставляла пить лекарства и больше жидкости, пшикаться со всех сторон лекарствами, закапываться и глотать что-то круглое.
«Заботилась, одним словом», — подытожил внутренний голос: «Вот кому-то с женой повезёт».
Лопырёва как раз повела бабку в зал, где за большим телевизором та могла наблюдать за приключениями её любимой рабыни Изауры, «где смысла больше, чем в современной жизни». Во всяком случае, в этом бабка как раз всех и начала убеждать, как только дед ушёл.
Так они с Ларисой остались за столом наедине.
— Борь, — сразу перешла Де Лакрузо на шёпот. — Ты не пойми меня неправильно. Я люблю Володю и речи о том, чтобы куда-то деться с тобой нет. Я останусь здесь. Понимаешь?
— Понимаю, — добавил Боря, который об этом даже не думал.
О долге в десятки миллионов думал, о Сибири думал, о женщинах, о детях. А о Ларисе — нет. Но теперь он просто радовался возможности говорить.
Сейчас позвонит Наташке, всё объяснит бате, мать успокоит, родню. Жизнь прекрасна, если ещё и автомобиль до ума доведут. И сделка всё-таки состоится.
В дверь резко постучали. Лариса пошла открывать, ещё не настроив камеры на новый телефон. Их холла вдруг послышалось её удивление. А когда Боря и сам осторожно выглянул в помещение, (что в замках назвали бы «залой»), там стояли трое спецназовцев в форме и балаклавах.
С собой они привезли пятерых в наручниках и с завязанными глазами. Те стояли на коленях, совсем без масок и немного помятые. Рты завязаны, так что могли лишь мычать.
В одном из неожиданных гостей Глобальный на миг признал женщину, так как торчала объёмная грудь. Но эта «девушка» была со щетиной, лыса как бильярдный шар и носила усы, что немного портило впечатление.
«Это что это такое?» — возмутился внутренний голос.
— В смысле вы мне их отдаёте⁈ — возмутилась и Лариса возникшим обстоятельствам.
— Нас вызывают, — коротко ответил тот, кого она знала, как Лёва. — Надо ехать.
— Куда их? — добавил его напарник.
— Не знаю… в подвал, наверное, — ответила Лариса с сарказмом в голосе.
Но ребята шутки не уловили. И восприняли как прямой приказ к действию. Бывших налётчиков быстро погнали пинками на лестницу, которая вела в дебри лофта, отделанного лишь кирпичом и спустили в подвал.
Лариса тут же попыталась дозвониться до Тоненьких. Но связь по ту сторону уже была недоступна.
— Где Борис Валентинович? — спросила она у Лёвы, что доставил «посылку» и уже отправлялся на выход.
— Вызвали, — ответил он ещё короче.
И без дальнейших объяснений закрыл за собой дверь.
— Что за пизде-е-ец⁈ — протянула ему в спину Лариса, которая и старых гостей не планировала, не то, что новых заводить. Но жизнь её ни о чём не спрашивала.
У Вики была одна способность. Она лучше всех в посёлке могла приподнимать бровь в непонятной ситуации. Что и продемонстрировала, явившись из зала в холл.
— Что происходит? — спросила блондинка.
А Лариса только на Борю посмотрела молящим взглядом и добавила таким же голосом:
— Боря, выручай. У меня… дефицит мужиков.
