Конечно, она имела ввиду, что боссу всех боссов давно отказала, от мужа-покровителя сама отказалась, и даже на генералов надежды нет. Заняты. А потенциальный супруг болеет. Вот и приходится надеяться только на себя. Но это не работает, когда в плену пара-тройка крепких мужиков.
— А что делать-то надо? — попытался понять сантехник, который уже сожалел, что не переночевал в хостеле на выезде из столицы, вместо этого проклятого посёлка, где челюсть хоть на шарниры ставь.
— Поступи по-мужски и помоги разрулить ситуацию! — тут же добавила Де Лакрузо строже.
Вика прищурилась. Начальница что-то явно не договаривала. Но что?
— Ой, а кто это тут натоптал? — донеслось от блондинки, и она сделала то, что лучше всего было в этой ситуации — пошла убираться. В последнее время было не до новой горничной. А старую уволили, пока в доме никто не жил.
Так чего людям мешаться?
Тогда как Лариса взяла Глобального под руку и отвела к двери, ведущей в подвал. И снова на серьёзный разговор вывела:
— Есть идея, как вытянуть из пяти связанных мужиков все секреты на тему того, где мои украденные миллионы? Учти, с этим не смогли справиться даже спецназовцы. А кормить их я долго не собираюсь. Не спецназовцев, в смысле! — и Лариса замахала руками в лёгкой истерике. — А ещё ко мне Богатырёвы едут! Ну что за день⁈
Боря замер, глядя перед собой. Ну да, раз спецназ не справился, сантехник доработает.
«Да бежать надо быстрее, что тут думать?» — терзал его внутренний голос: «два раза тебе лицо уже сломали, а ещё есть нетронутые рёбра. И их гораздо больше. То-то же травматолог поржёт, когда снова на больничку заедешь».
Оба прислушались ко вновь возникшей в доме тишине и лишь со второго этажа доносился разговор двух Степанычей. И судя по всему, он был вечен, как костёр, на который постоянно лили бензин. Разъединить две родственные души, обнаружившие друг друга на краю света, могли лишь разряженная батарея и закончившийся баланс. Но Вика телефон зарядила, а на баланс Глобальный в последнее время не жаловался и закинул на счёт немало денег в дорогу.
— Ну, не есть одна идея, — немного подумав, обронил Боря и пошёл отбирать телефон добровольно-принудительно.
Лариса сразу повеселела:
— Правда? Ой, рассчитываю на тебя. Я же… я же… для тебя же ж… потом… что угодно!
Боря кивнул отправился за телефоном и дедом. Затем все трое спустились в подвал вместе с Ларисой.
Она же первая и начала разговор, едва зашли в комнату с кирпичными стенами. Там среди стиральной машины, ящиков и сушки и валялись на бетонном полу то ли заложники, то ли задержанные. Присмиревшие, но всё ещё не довольные.
Лариса решительно подошла к самому грудастому из них и скинула ему повязку с глаз:
— Диадема, гондон ты дырявый! Ты вообще головой своей думал, что делаешь?
Серёга замычал. Для ответа ему требовалось освободить рот.
— Где мои бабки, баба ты с яйцами! — решительно добавила Лариса и развязала следом кляп.
Он сначала отплёвывался от грязной тряпки, потом хмыкнул и только спросил с усмешкой:
— А что, мальчики не справились и девочки теперь за главных?
— Сука! — бросилась к нему Лариса, чтобы расцарапать лицо, но Боря её перехватил.
— Погоди, погоди, — остановил сантехник. — Дай я попробую.
Диадема прищурился, предчувствуя новые пощечины и допросы. Но сантехник лишь похлопал деда по плечу и сказал:
— Степан Степаныч, а вы, говорят, на подводной лодке служили? Расскажите, а?
Дед хмыкнул и начал рассказывать. А там вроде бы и не на подлодке, но на корабле был, и в лодке был, но рыбацкой, а на той рыбалке подводника видел, с ним же пил и курил, а потом рыбачил, и вот вон уже говорил ему, как там служится. А вообще он больше по колонизации Марса скучает и ждёт, пока следы человека появятся на пыльных дорожках иных миров, а не это вот всё. Но что конкретнее — тут поподробнее рассказывать надо.
Дед всё говорил и говорил. Благо у него было сразу четверо слушателей, которые никак не могли покинуть помещение.
Тогда как Лариса первой осознала новый тип пытки и прошептала на ухо Диадеме многообещающе:
— Ну что, Серёг? Тут послушаешь или пойдём на кухню поговорим по-людски?
Диадема сначала внимательно слушал, потом прислушивался, потом поморщился и впал в ступор. После чего вздохнул и ответил:
— Хер с тобой! Пошли на кухню.
Глава 9
…дед
Одинокая большая лампочка в подвале словно начинала немного раскачиваться, если на неё пристально смотреть. Дед Степан Степаныч сидел на стульчике-качалке и сложив руки на груди, старался смотреть в потолок.
Он предпочитал качаться сам. Мерное укачивание на пару минут погружало его в сон, успокаивало, а когда пробуждался, храпанув, снова доставал все свои воспоминания и задействовал фантазию на полную мощность. Некоторые бы сказали — брешет. Другие — делится опытом.
Но кто ж различит?
— Так что, мужики, сажайте почаще горчицу в поле. Перемёрзнет, разложится, а земля уже другая, — добавлял Степан Степанович как будто бы в конце разговора, но когда слушатели расслаблялись, тут же подхватывал. — А как бывалый токарь, чётко вам скажу. Детали надо делать по микрометру. На глаз только одна пизда сделана. К ней все хуи подходят. И вообще мы как матрёшки. Нас не завалить! А тем, кто попробует, всегда можно дать в ухо. Не зря же мы Чебурашку любим. Уши у него что надо! А вот от чая в пакетиках лучше отказаться. Там больше вредного, чем полезного, говорят.
Один из четверых то ли заложников, то ли задержанных, (а может и просто группа лиц на перевоспитании), вдруг упал и заплакал, заревел в голос.
— Нет! Не надо больше! Не надо-о-о!
Другой беспрестанно качал головой, дёргаясь телом. И судя по виду, уже не собирался останавливаться. А третий мычал. И то ли молился, то ли матерился, впадая в истерику.
И только четвёртый молчал и слушал, притихнув, словно нет у него ни языка, ни эмоций, что было подозрительнее всего.
Когда Боря вернулся на цокольный этаж и заглянул в пыточную комнату, четвёртый оказался настолько подозрительным, что Глобальный решился на неполное освобождение.
Сначала он освободил ему глаза от повязки, потом рот от кляпа. Но молчаливый лишь кашлянул и когда Глобальный навис над ним, и добавил без претензий:
— Мужчина, вы не могли бы отойти? Вы мешаете мне любоваться гуру.
— Гуру? — переспросил Глобальный, но шаг назад сделал.
Дед тут же улыбнулся и закивал с видом знатока. А потом важно поднял указательный палец и продолжил:
— Так на какой скоростью должна лететь муха, чтобы остановить на трассе фуру? А? Знаете? А я знаю! — и Степан Степанович с радостью в голосе добавил. — Знаю, что… пылесос ест котов всех сортов!
— Всех сортов, — как в гипнозе повторил парень освобождённым ртом и тут же добавил. — Гуру! Ещё мудрости!
«Ну всё, пиздец, один сломался», — добавил внутренний голос.
Тогда как сам Боря задумался сразу над двумя вещами и одним выводом. Во-первых, самоходное психотронное оружие работало. И не нужны миллиарды для его разработки, обслуживания и поддержки. А может даже, само психотропное не нужно. Нужен просто один одинокий дед и свободные уши. И если бы парень был свободным от наручников, наверняка бил бы поклоны великому учителю и благодарил за высшую мудрость.
«Так как первым сошёл с ума от этих рассказов на фоне общего стресса последних суток», — добавил внутренний голос: «А деду хоть бы хны! Ему же там в Таиланде совсем не с кем было поговорить!»
Во-вторых, один слушатель и собеседник у гуру всё-таки был. И близость бабки сказывалась на самом Степане Степановиче.
«Как говорится, муж и жена — одна сатана», — тут же отметил внутренний голос.
Боря кивнул. Похоже, дед настолько привык к ней, что за последние часы порой просто воспроизводил возможную речь своей спутницы, которая даже не сидела рядом и не порола всякую чушь, (перебивая его житейскую мудрость), а пританцовывала под заставку из сериала в зале у камина. И напивала в расчёску как микрофон.
