дерьмом, когда в их ранцах закончатся реактивы или сядут батареи… Пищевые концентраты – тоже ограничены… Они здесь для того, чтобы сделать дело, на которое их страна не пожалела средств, а сами они – своих жизней. И что-то мне подсказывает, это их дело имеет самое прямое отношение к нашему с вами делу. К нашей Москве-на-Марсе. Это диверсанты.
– А как эти диверсанты собираются добираться до Москвы? Пешком? – спросил Лёха, молча до этого слушавший разговор товарищей. – Мы на машинах за три дня три сотни намотали…
– У них мотоциклы, – сказал ему Майор. – Три штуки.
– М-мать… – Андрей Ильич сжал кулаки. – Чего же тогда мы тут яйца чешем!
– Спокойно, товарищи марсиане. Спокойно. – Лицо Сергея было как у настоящего покойника, без тени волнения, и лишь мутные глаза за жёлтыми стёклами очков казались живыми и даже немного весёлыми. – Пойдёмте, я вам ещё кое-что покажу…
Сергей повёл товарищей мимо пустых саркофагов в соседний коридор.
– Вот тут, смотрите… – Он указал на закреплённую под потолком двутавровую балку, на которой имелась передвижная лебёдка. – Это, как видите, кран-балка. Она выдвигается наружу… – Подойдя к закрытой двери, Сергей толкнул её, и дверь открылась. – Когда мы с Майором приехали, эта дверь была открыта и балка выдвинута, мы её назад задвинули… Вот тут пульт есть. – Он показал на пульт у двери. – Так пиндосы спустили вниз свои мотоциклы. Они по одному в каждом коридоре стояли. Вот тут, на стенах и в полу ремни для крепления есть… – Сергей потянул за торчавший в углублении в стене карабин, и за карабином потянулась лента, как на ремнях безопасности. – Видите? – Он отпустил карабин, и тот втянулся обратно. – Спустили, в общем, они мотоциклы, загрузились всем нужным… тут в стенах все ниши пустые, кроме Анжелкиной… и, значит, поехали к Каньону… Со стороны, где машины стоят, следов этих не видно… Мы с Майором прошли по тем следам с километр.
– К Каньону?
– Да, Ильич, к нему самому.
– Но зачем?
– Может, сам догадаешься?
Старый мертвец задумался.
– Ну, Андрей Ильич… – снова заговорил Лёха. – Ну, что ты, в самом деле, как маленький! Не по компасу же им Москву искать…
– Хм, а почему бы и нет?
– А ты не замечал, что у нас в машинах нет компасов? Вот совсем нигде ни у кого.
– Лёха, – сказал Сергей. Лицо его вдруг перестало быть лицом настоящего покойника, и стало лицом хорошо знакомого мертвецам нéпокойника. Он даже улыбнулся. – Шерлок Холмс не знал, что Земля вращается вокруг Солнца, а наш оперуполномоченный из МУРа не знает, что на Марсе нет магнитного поля, и не работает компас… Ничего страшного.
Ильич! – Сергей перевёл взгляд на стоявшего рядом с Лёхой мёртвого опера. – Каньон – это прекрасный ориентир для наших незваных гостей. Двигаясь вдоль него, можно выйти к Ржавым холмам, а там и до Москвы рукой подать… Но! – Он поднял вверх мосластый палец, не давая уже открывшему было рот Андрею Ильичу заговорить. – Мы сюда сколько ехали? Лёха сказал – три сотни… У нас на счётчике двести восемьдесят два километра. Полдня мы потеряли ещё… Но у нас машины приспособлены. А ты видел пиндосовские марсоходы, какие мы с Майором тут ломали? Это же хлам, барахло, немощь техническая… Они до того десятилетиями весь мир дурили, выдавая фотки канадского острова Девона за «марсианские»[24]! Сомневаюсь, что эти их мотоциклы вообще далеко уехали… Но даже если ничего у них там не отвалилось, впереди у пиндосов Южный хребет, который так просто не объехать. Или по горам, или через Каньон. За пару дней, может за три, переберутся, конечно, на ту сторону, если не помрут от Озверина и наркоты… Но им ещё до Хребта минимум двое суток было. Каньон-то он не напрямую к Москве ведёт, хорошо так загибает к востоку… За Хребтом будет тоже примерно столько же… Итого выходит неделя. Ну, может шесть или даже пять дней… Это если накинуть пиндосам форы.
Три дня у нас ушли на дорогу сюда. Не без приключений, конечно, но и переход через Хребет сильно сэкономил время. Теперь, когда искать корабли не надо, когда дорога известна, вернуться в лагерь можно и за сутки, если ехать без остановок. Ну, или часов за тридцать… Значит, минимум за день до появления пиндосов, вы двое, – Сергей обратился к Андрею Ильичу и Лёхе, – будете в лагере…
На этих словах командира и начальника Андрей Ильич переглянулся с Лёхой и перебил того:
– То есть, как это «мы двое»? А как же вы с Майором? Вы, стало быть, в герои намылились, а мы, значит – посыльными? Может, ты забыл, Сергей, но я не просто ментовской майор, я и «за ленточкой» бывал. И этот гаврик, – он кивнул на Лёху, – тоже не дурак, хоть и бандит бывший…
Сергей слушал, глядя на мёртвого опера с приязнью, потом, когда тот замолчал, сказал:
– Андрей Ильич, дорогой ты мой бывший «сосед»[25], боевой ты ментяра, ну сам посуди! Машин у нас всего две. Посылать в лагерь гонца – обязательно надо. О-бя-за-тель-но! Понимаешь? Но и возможностью перебить пиндосов по дороге, так, чтобы вообще не доехали до Москвы, мы манкировать не имеем права. Посылать одного кого-то гонцом – тоже нельзя. Сам видел, как мы в ту дырку угодили…
Тут вступился Лёха:
– Сергей! Товарищ командир! Гражданин начальник! Позволь слово молвить!
– Ну, молви.
– Если бы вы с Майором в то отверстие поганое нырнули, когда сами на приключения ездили, то сидели бы вы в нём до сих пор… – Лёха отчего-то довольно ухмыльнулся. – И если мы с Андреем Ильичом в такое отверстие занырнём, то будем куковать там на пару, пока вы нас не отыщите… А теперь скажи мне, Сергей Петрович, изменится ли что-то от того, если в дыре той окажусь я один, без Ильича?
– Ты это к чему клонишь, Алексей Геннадьевич?
– Да к тому, товарищ подполковник, что давай-ка я сам в лагерь поеду и всех там напугаю, а Андрей Ильич пускай с вами остаётся с пиндоснёй воевать!
– Дело говорит молодой! – заметил Майор, посмотрев на Сергея.
Они пробыли внутри американского корабля ещё час. Заглянули во все люки и ниши за сдвижными панелями, посмотрели на монитор автопилота, – корабль действительно управлялся автоматикой, нигде не было видно никаких пультов управления, – осмотрели всё, что было доступно пытливому взору. Нашли даже оружейную пирамиду на шесть стволов, в которой стояла одна единственная штурмовая винтовка – си́речь, по-русски автомат – какой-то неизвестной мертвецам модели.
