посветлу до Хребта добраться.
– А эта его пукалка? – спросил Майор, кивая в сторону валявшегося американского автомата.
– Да нахрена она нам! – сказал Сергей. – Лёха уже одну в лагерь увёз. Есть что Земле показать…
– Ну не-ет, – решительно сказал мёртвый десантник, направляясь к бесхозному оружию. – Я его тогда у себя в палатке повешу, как сувенир.
Сергей только рукой махнул.
***
До Хребта они добрались.
Солнце упало за резко поголубевший горизонт, как любил выражаться ехавший в это самое время перевалами недалеко от пещеры Шарапова Лёха, «стремительным домкратом», но верхушки гор впереди оно всё ещё освещало. Примерно минуту. Мертвецы, не сговариваясь, стояли и наблюдали за тем, как чёрная непроглядная темень наползала снизу вверх на ржаво-красно-серые пики, самый высокий из которых был не ниже двух километров.
– Ну, что, поедем?.. – предложил Майор, глянув на Сергея.
Только что они поднялись из каньона к оставленному на равнине багги. Спускались они затем, чтобы тщательно проверить дорогу – проедет ли машина там, где проехали мотоциклы. Следы уводили вдаль к горным отрогам, но петлёй возвращались обратно сюда, к этому крутому спуску в очередную расщелину в плите, что была, по-видимому, когда-то очень давно континентальной. Каньон был, по сути, гигантской трещиной в этой плите, возникшей в результате чудовищной силы удара крупного небесного тела – должно быть, астероида – в месте падения которого далеко на юге образовался огромных размеров кратер. Каньон здесь имел ширину около двенадцати километров – то есть, дальнюю его стену скрывал горизонт – и глубину примерно восемьсот метров. Расщелина, по которой в каньон спустились мотоциклисты, и которую теперь исследовали мертвецы, отходила от края обрыва на четыре с половиной километра и имела в окончании довольно крутой гравийный склон, по которому машина могла спуститься, но едва ли могла бы подняться обратно. Вот поэтому им и пришлось потратить полчаса драгоценного времени перед закатом на осмотр спуска.
– Поехали! – сказал Сергей. – Ильич! – Он перевёл взгляд на мёртвого опера. – Ты давай за нами пешком до низу. Если что, будешь нас спасать.
– Да ну тебя, Серёга… – Андрей Ильич махнул крепкой ладонью. – Не каркай!
– Давай-ка Пинкертону стволы и бэ-кá[28] отдадим, Серый, – сказал Майор. – А-то мало ли чего…
– Дело говоришь, тёзка. Ильич, назначаю тебя – Складом РАВ[29]! Принимай стволы!
Через несколько минут багги стал потихоньку-помаленьку спускаться вниз в каньон, а увешанный тремя автоматами, подсумками с магазинами и ручными гранатами, с набитой взрывчаткой и взрывателями увесистой сумкой в одной руке и футляром с Лёхиным автоматом и боекомплектом в другой Андрей Ильич, как ходячий арсенал, грузно пошагал следом…
…На дне каньона было темно. Очень темно. Темнее чем наверху. Потому, что наверху неба больше, и звёзд больше, и света от звёзд – какого-никакого – но тоже больше. Но в свете мощных фар следы от колёс мотоциклов видны были отчётливо. И было видно, что ехали американцы медленно, часто оставляя смазанные следы от обуви по обе стороны колеи. Это потому, что ровной дороги на дне каньона не было. Повсюду из присыпанных песком и пылью куч гравия торчали обломки скальной породы. Сильно не разгонишься на двух колёсах. А вот багги чувствовал себя на такой дороге уверенно. Вряд ли машина ехала быстрее мотоциклов, но езда не занимала столько внимания, как должна была занимать у мотоциклистов, – это мертвецам стало сразу понятно, ведь у них и свои мотоциклы имелись, и, надо полагать, получше американских.
Дождавшись Андрея Ильича, Сергей с Майором в свете фар разобрали оружие и вернули магазины и гранаты на положенные места на разгрузочных жилетах. Потом Сергей достал из кармана фонарик и принялся с ним ходить окрест машины, что-то высматривая. Мертвецы не стали ничего у него спрашивать, – мертвецы вообще народ нелюбопытный, – а разбрелись кто куда. Андрей Ильич отошёл в сторону в тень и высветил там себе фонариком удобный для сидения валун, а Майор принялся копаться в машине возле водительского кресла.
Побродив вокруг машины, Сергей наконец объявил:
– Значит так, товарищи военные и менты, – сказал он, поскребя подбородок. – Я тут вижу, вокруг лежит много самых разных замечательных камней на любой вкус и цвет…
– И чего? Ты собрался камни собирать, Екклесиаст?..[30] – буркнул в гарнитуру Майор, подёргав что-то под креслом.
– Именно, тёзка! Именно! У нас вон багажник пустой, Ильич же не захотел в него лезть…
– Конечно, не захотел, – с деланным недовольством проворчал мёртвый опер со своего валуна. – Что я, Дракýла тебе в гробу сидеть!
– Ну, раз не хочешь сидеть в гробу, тогда собирай камни, старина! – Сергей говорил всё это весело, с приязнью. – Короче, отцы-мертвецы! Слушай боевую задачу!
Тёзка! – Сергей посветил фонариком в сторону багги, и нашёл лучом Майора. – Сейчас берёшь сумку с «пластилином», и лепишь по четыре брикета в кучу, а в серёдку втыкаешь взрыватель… Потом берёшь четыре хороших увесистых камня, – он повернулся к камню, где сидел мёртвый опер, – какие тебе вот Ильич принесёт, и приматываешь по сторонам универсальной лентой… Делаешь по две такие бомбы на брата. Остальной «пластилин» лепишь по схеме бутерброда: две плоские каменюки, меж ними – приплющенный брикет со взрывателем… Затем, когда всё сделаешь, возьмёшь подрывную машинку и настроишь каждую большую «бомбёшку» на свою отдельную кнопку, а «бутерброды» – все на одну.
А камни, Ильич, – Сергей снова посмотрел на мёртвого опера, – я, так и быть, тебе помогу собирать. Давай, старый, поднимайся! Нечего сидеть! Всё равно, не отдохнёшь ведь…
…На изготовление полезных в хозяйстве СВУ – сиречь самодельных взрывных устройств мертвецы потратили минут сорок. У Майора получились отличные самодельные бомбы – шесть штук «бомбёшек», как их назвал Сергей, и шестнадцать «бутербродов» – хорошие, качественные. Мёртвый десантник был большим специалистом в минно-подрывном деле.
Втроём уложили изделия в багажник, затем Сергей с Майором пристегнули мёртвого опера на его место позади кресел, уселись и пристегнулись сами, и осторожно двинулись по следам на север. Этой ночью привалов не планировалось.
– Интересно, как там наш Лёха?.. – через некоторое время сказал Майор, сосредоточенно глядя вперёд и крутя баранку. – Скучно ему, наверное. Анекдоты некому травить.
– Да он песни наверно поёт, – ответил ему Сергей. – Он их много знает.
– На корабле на áмерском вон по-английски даже пел чего-то…
– Это он на гробы те анабиозные посмотрел и вспомнил, – сказал сзади сверху Андрей Ильич.
– Чего вспомнил-то?
– Да про железную деву… Был вроде в древности такой пыточный агрегат – шкаф в виде бабы, внутри пики и колья, а на месте бабьего лица – окошко… Посадили, значит, туда злодея
