глаза, и волна удовольствия прошла сквозь меня, вызывая желание улыбнуться.
Но зная, что семья наблюдает за мной, я сосредоточилась на еде, не привлекая внимания больше необходимого.
До конца ужина мне удалось дотерпеть, не поднимая глаз. К счастью, Эдвин с отцом разговорились об урожае пшеницы этого года, оставив скользкую тему Реновы.
― Отец, ― позвала я, поднимаясь из-за стола, ― прошу меня извинить…
Его удивило, что я так быстро закончила. Он хмуро посмотрел на мою тарелку, будто собираясь поругать за расточительное отношение к драгоценной еде. Но, обнаружив тарелку пустой, пришёл в недоумение.
― Хорошо…
Я сделала реверанс и вышла из обеденного зала, не обращая внимание на внимательные взгляды придворных.
В итоге я пришла в покои родителей. Но, к сожалению, мама уже уснула, и я не стала её будить.
Тихо закрыв за собой дверь, я остановилась в коридоре.
Как же мне убить время, когда каждая минута кажется дольше предыдущей?
В итоге я бродила по замку, надеясь израсходовать тревожную энергию, зарядившую мои мышцы. Но стоило мне войти в коридор близ кухонного крыла, я резко остановилась.
Дверь для слуг, ведущая в огород внутреннего двора, на которой обычно висел надёжный железный замок, сейчас оказалась открыта. В проёме виднелась тёмная пелена ночи и серебряный свет луны, освещая травы и овощи, которые нам удавалось выращивать даже в таких условиях.
Я резко вдохнула, чувствуя, как по позвоночнику пробежал холодок ужаса, и застыла на несколько секунд, перед тем как набраться духу и броситься вперёд, чтобы захлопнуть дверь. Сердце так сильно стучало в груди, будто пыталось вырваться наружу и сбежать. С огромным трудом мне удалось задвинуть тяжёлый засов. Метал скрежетал, звуча как сигнал тревоги в тихом коридоре.
Медленно я попятилась от двери.
― Внутри городских стен нам ничего не угрожает, ― прошептала я сама себе дрожащим голосом.
Но самовнушение не помогало. Твари умудрялись пробираться даже в самые защищённые места.
Они проползали под землёй, вскарабкивались по стенам, перелетали по небу.
И они могли быть уже в замке.
Я встряхнулась, выходя из ступора, и побежала по коридору. Волосы выбились из причёски, но я только откинула назад пряди, лезущие в глаза.
Не обращая внимания на Девина и других стражников, я ворвалась в обеденный зал, молясь, чтобы отец всё ещё был там. Но помещение оказалось пустым.
― Кассия, что ты… ― начал Девин.
Я обернулась и схватила его за руку.
― Дверь в сад… Она была открыта настежь.
― Которая? ― насторожился Девин.
Двое стражников побежали ещё до того, как я договорила. Покинули пост и бросились к кухонному крылу, крича всем, чтобы следовали за ними.
Я смотрела им вслед, заламывая руки, и чувствовала, как страх сковывает меня.
― Соберись, Кассия, ― пробормотала я сама себе. Рука сама потянулась к бедру, и вдруг я осознала, что забыла кинжал в своей комнате.
Прорывов не было так давно, что я стала беспечной.
Огромным усилием воли я заставила себе побежать обратно в покои. Ключ висел на длинной цепочке на моей шее, я достала его из выреза и вставила в замок. Отчего-то было страшно заходить в пустое помещение в одиночку. Глупый страх, учитывая, что дверь была заперта.
Я вошла внутрь, ожидая ощутить холод от присутствия тирейтов или услышать нечеловеческий зов сэлти. Но всё было как прежде.
Кинжал лежал на столике с зеркалом. Он появился у меня уже очень давно ― родители подарили на двенадцатый день рождения.
На протяжении многих лет я мечтала о том, что получу в подарок новый от кого-то, кто проявит ко мне интерес. Таков дрейганский обычай ― подарок, который значит намного больше каких-либо слов. Это настолько укоренилось в нашей культуре, что никто не может сказать, откуда вообще пошло.
Некоторые уверяют, что подаренный клинок символизирует заботу и защиту. Более острые языки заявляют, что если мужчина готов расстаться с оружием, чтобы отдать его женщине, то это лучшее доказательство серьёзности его намерений.
Как бы то ни было, это признание в любви.
Так что, может быть, когда-нибудь… А пока был только этот.
Я провела пальцем по лезвию с медным узором, чувствуя себя лучше с оружием в руках. Закрепила его на поясе и пересекла комнату, чтобы взять лук. Меня учили управляться с кинжалом, но я ни разу не использовала его против тёмных тварей. Однако мы с братьями стояли на крепостных стенах, целясь в чудовищ стрелами с медными наконечниками.
Много-много раз.
Мне было значительно спокойнее с луком в руке и колчаном за плечом.
Я покинула комнату, заперев за собой дверь, и направилась в зал, теперь уже готовая сразиться с любым монстром.
Не знаю, что заставило меня затормозить у дверей комнаты, через которую можно попасть в покои Бритона, но что-то определённо привлекло моё внимание. Я медленно развернулась и заглянула внутрь.
Проход был открыт.
Страх холодком пробежался по позвоночнику. Прошлой ночью я закрывала дверь. Более того, я подвинула ящики, бочки и никому не нужный до ужаса тяжёлый ковёр, скатанный в рулон.
Но что-то распихало все загромождения.
А там ведь Бритон, запертый в ловушке без какого-либо оружия.
Я могла бы сбегать за стражниками, но сейчас каждая минута была на счету.
Подняв лук, я шагнула в узкий, холодный проход. Волоски на задней стороне шеи встали дыбом, пока я прокрадывалась вперёд, по чёрному туннелю, жалея, что не взяла с собой свечу. Теперь уже не было времени возвращаться.
Я прислушивалась к шорохам или дыханию ― чему-нибудь, что могло бы выдать постороннее присутствие.
Перед каждым шагом я бесшумно проверяла носочком пространство перед собой, помня, что где-то здесь должна начаться лестница. Но всё равно, как только пошли ступеньки, я чуть было не потеряла равновесие и не полетела головой вниз.
Страх всё нарастал во мне по мере того, как я продвигалась по коридору, а никаких
