— Ненавижу? Слишком сильно сказано. А ты зачем меня преследуешь?
Катя покраснела.
— Какое еще преследование? Я тебя не преследую! Глупости!
— Впрочем, я привык, — с усталым отвращением произнес Тэм. — Ко мне постоянно липнут какие-то полоумные девицы. За вампира меня принимают. Испей меня, говорят! Сделай бессмертной! Достали!
— Значит, по-твоему, я полоумная? — возмутилась Катя, краснея от унижения. — Почему ты так думаешь?! Ты ничего обо мне не знаешь!
— Так ведь и ты обо мне ничего не знаешь…
«А бегаешь за мной по улице», — мысленно закончила Катя. Нет, с этим срочно надо что-то делать!
— Я могу объяснить…
— Ну попытайся, — разрешил он.
Катя глубоко вздохнула.
— Видишь ли… Ты похож на одного моего старого друга…
Лицо Тэма поскучнело.
— Это я уже слышал.
— Нет, погоди, — перебила его Катя. — На моего друга, который был мне раньше очень дорог… А он… я думаю, он меня любил, понимаешь? А я это не ценила, и мы расстались…
— Почему вы расстались? — спросил Тэм, несколько оживившись.
Катя задумалась. Она и сама себе не раз задавала этот вопрос.
— Если говорить о конкретной причине… Он меня предал.
— Что-о? — Катя с удивлением увидела на мраморных щеках Тэма что-то вроде румянца. — Как это — предал?
— Ну… Изменил с одной моей знакомой. Не знаю, он, может, и нарочно завел с ней роман, чтобы я приревновала… Но все получилось наоборот. Увидела его с ней и поняла, что мне в общем-то все равно…
— Он тебе изменял, ты его не любила… О чем тут жалеть, не понимаю! — саркастически произнес Тэм с неожиданной эмоциональностью.
— Ты не понимаешь! — заявила Катя. — Он хороший. Умный, симпатичный… Слегка похожий на тебя, но совсем другой. Он был такой обычный! Вялый, нерешительный… Чего-то в нем мне не хватало…
— Брутальности? Харизмы? — со злой насмешкой спросил Тэм.
Катя, погруженная в собственные чувства, не заметила насмешки.
— Вроде того.
— А у меня — хватает? — еще более язвительно осведомился Тэм.
— Ну да! — простодушно подтвердила Катя. — Знаешь, еще когда я общалась с Димкой, мне казалось — впереди меня ждет какая-то другая, настоящая встреча, любовь, ради которой и жизни не жалко…
Тэм закатил глаза.
— Нет-нет, я ни на что не намекаю! — испуганно воскликнула Катя, вспомнив о «полоумных девицах». — Ты сам спросил, почему мы расстались. И вообще — в последнее время я часто думаю, что слишком жестоко поступила с Димкой. Надо было как-то помягче…
Тэм промолчал. Катя взглянула на него искоса. Лицо красавца было угрюмым и печальным. Почему-то ей вдруг стало его очень жалко.
— Мне бы хотелось с тобой подружиться, — призналась Катя. — Мы можем быть друзьями?
— Лучше не надо, — буркнул Тэм.
Он остановился, но смотрел не на Катю, а куда-то поверх ее головы.
— Почему?
— За нами следят.
Катя с изумлением оглянулась. Толпа на Невском сливалась в пестрое движущееся пятно.
— Кто следит? Твои друзья?
— Они мне не друзья! К твоему счастью, тобой они не заинтересовались. Решили — еще одна дурочка, любительница вампиров. Ничего не заподозрили…
— Заподозрили что? — удивленно спросила Катя. — И при чем тут они?
Катя точно видела, как компания англичан ушла вперед. Сейчас они должны быть в самом начале Невского. О каких подозрениях он говорит?
— Да кто они такие?
— Не спрашивай! — отрезал Тэм. — Просто держись от них… от нас подальше. Очень скверно, что ты вообще с ними познакомилась, но тут уж ничего не поделаешь. Они очень плохие люди. Можно даже сказать, что они вообще не люди.
— Да что ты знаешь о нелюдях, — проворчала Катя с некоторой досадой.
Слова Тэма ее не впечатлили. Напустил туману! Сказал бы просто: «Надоела! Хочу от тебя отделаться!»
Но в то же время она должна была признать — рядом с этой компанией уже второй раз ее охватывало смутное ощущение опасности. Только в чем опасность, не понимала.
— Уходи, — резко произнес Тэм. — Быстро! Сейчас!
— Хорошо, ухожу, — Катя робко коснулась его руки. — Но скажи: с тобой-то мы — друзья?
— Друзья, друзья… — Тэм по-прежнему на нее не глядел.
Ладонь у него была холодная и твердая… Как масло из морозилки.
— До свидания! — сказала Катя.
— Даже не думай! — Тэм выдернул руку из ее пальцев и быстрым шагом двинулся прочь.
Такое вот неоптимистическое прощание. Но Катя всё равно чувствовала себя счастливой.
Прежде чем вернуться домой, она погуляла еще немножко…
А дома ее уже ждали гости…
Свои.
Лейка с Хищником.
— Вот, — сказала Лейка. — Этот, — кивок на мохнатого тролля, — что-то забеспокоился. Приволок меня к тебе. Ну да ничего. В моем положении надо гулять побольше.
— Давайте чай пить, — предложила Катя.
— С молоком, — уточнила Лейка. — У тебя в холодильнике молоко есть, я проверяла.
Хищник фыркнул и проворчал что-то по-шведски.
— Себя понюхай! — бросила ему Лейка. — Вот от кого воняет так воняет!
— Что он сказал? — спросила Катя.
— Говорит, от тебя мертвечиной несет. Интересуется, не переспала ли ты с дохлым сидом? Ты не обращай внимания, это у него юмор такой.
— Да я уж знаю, — отмахнулась Катя.
Ей и в голову не пришло, что это была не совсем шутка.
А когда они ушли, Катя вдруг сообразила, где можно искать Диму.
Наверное, это совесть в ней пробудилась после встречи с Тэмом. Пусть ничего лирического у них с Димой и не получилось, но она же назвала его своим другом…
«Ну я и дурочка, — подумала Катя. — Живу как в двадцатом веке. У него же и „Контакт“ есть, и блог в ЖЖ. И скайп…»
И полезла в Сеть.
К сожалению, безрезультатно. Никаких следов Димы в Интернете не было. То есть следы были, но очень старые. Больше месяца прошло. Поверить в то, что в Англии Дима не смог найти выход в Интернет, просто невозможно. Вывод? У Димки всё не так гладко, как можно подумать со слов его матери. Надо бы это выяснить. Но как?
* * *
Лейка к новостям о том, что Димы больше нет в Рунете, отнеслась равнодушно.
— Он небось уже не в Контакте, а в Фейсбуке сидит, — заявила она, наворачивая качественный эрмитажевский борщик. — Он теперь — джентльмен.
Утром, узнав, что Катя собирается в Эрмитаж, Лейка напросилась к ней в компанию.
— Ребенок должен приобщаться к прекрасному через мать! — заявила она.
Приобщение шло полным ходом. Пожалуй, больше всего в музее Лейка заценила именно меню эрмитажной столовки. Учитывая, что она носила тролленка, это было неудивительно.
— Слышали новую хохму? — спросил Сережа между двумя ложками борща.
Сережа, хоть и не носил в утробе полутролля, животик имел немаленький и покушать любил. Так что был почти готов работать в Эрмитаже за одну еду. Да в общем, на нее в основном зарплата и уходила.
— Опять ты про свистящих тараканов? — хмыкнула Катя. — И откуда на этот раз они вылезли?
— Нет, тараканы — это вчерашний день. Теперь про мумию!
— А что, она бегает по ночам и пристает к сторожам?
— Блин, ты знала, — огорчился Сережа.
— Ну ты и трепло, — засмеялась Лейка.
— Клянусь, правда! — не унимался Сережа. — Видит, значит, мумия сторожа и начинает к нему приставать. «Иди сюда, смертный! Я тебя поцелую!» Девчонки, хватит ржать! Нафаня, ну скажи!
— Да, скажи ему, чтобы заткнулся, а то я сейчас поперхнусь от смеха, — поддержала его Лейка.
— Кто тут только по ночам не бегает, — загадочно сказал Нафаня.
— Байки из склепа, часть первая! — подхватила Катя.
— А вы знаете, младенцы, — начал Нафаня, — сколько в Эрмитаже мумий?
— Одна, — уверенно сказала Катя. — В египетском зале. Облезлая такая.
— Вот и нет, только выставлено их не меньше трех. А уж сколько в запасниках — это только хранителям известно. Так что хотя бы одна вполне могла бегать ночью по залам…
Нафаня допил компот и принялся рассказывать. Катя и Лейка, вначале настроенные скептически, вскоре увлеклись. Ничего себе — мумия коня! А рядом — мумия готского вождя с пробитой головой, причем выглядит она гораздо лучше древнеегипетской. Правда, она и моложе. Тысячи этак на полторы лет.
— А недавно хранители того вождя совершили открытие, — сообщил Нафаня. — Просветили ее рентгеновскими лучами и обнаружили, что мумия вся в татуировках…
— Байкер или якудза? — невинным тоном предположил Сережа.
— Каких именно татуировках? — тут же спросила Лейка.
— «Не забуду мать родную»! — захихикал Сережа. — Лейка, ну ясное дело, в каких-нибудь магических узорчиках, в которых мы с тобой ничего не понимаем…
«Магические узорчики, — мысленно повторила Катя. — Где-то я недавно это уже слышала… Ах да, Карлссон. Который отказался расшифровывать надписи на статуе…»
