– Что им, больше заняться нечем? – я уже начинала сердиться. – Я задала тебе простой вопрос и думала, что получу простой ответ. Ведь женщины когда-то выходят замуж, насколько тебе известно. Удивительно, но это так. Даже ты вышла. Не помнишь?
Вид у неё был ошарашенный.
– Марни! Мы с тобой не станем это обсуждать.
– Почему? – настаивала я. – Ты говоришь так, будто выйти замуж – это позор? Если ты так считаешь, я просто удивляюсь, откуда я взялась!
Она молчала все время, пока мы спускались с лестницы. Но я видела, как дрожит рука, которой она опирается за палку.
– Я не ведала, что творю, – наконец сказала она. – Моим долгом было подчиниться.
В тягостной тишине мы одолели ещё одни пролет. В кухне шипели сковороды. Мама прошла в гостиную.
– Новый телевизор что-то барахлит, – произнесла она сдавленным голосом, и я заметила, что она вся дрожит. – На экране просто снег идет. А покрутишь настройку, изображение начинает мелькать… Вчера вечером в одном из спектаклей показывали свадьбу. Все это обман, замужество не имеет с этим ничего общего. Настоящий брак совершается под простынями, когда тебя хватают, тискают, сопят и хрипят, и тебе не до смеха… Марни, ты не покинешь меня?
– Покину тебя? – повторила я, по-настоящему рассердившись, но держа её за иссохшую руку. – О чем ты говоришь? Кто тебя собирается покидать?
– Ты. Ты собираешься. Даже в шутку нельзя такое говорить. Я полагаюсь на тебя, Марни.
– Хорошо, хорошо, не нужно так волноваться. Я только спросила. Неужели нельзя задать вопрос, чтобы ты не искала в нем какого-то глубокого смысла?
– Раз спрашиваешь, значит, думаешь об этом.
– Перестань, не говори глупостей. – Я погладила её по щеке. – Живешь тут с Люси и придумываешь всякое. – Я включила телевизор. – Посиди здесь до ужина. А если я когда-нибудь надумаю выйти замуж, то подцеплю миллионера, который обеспечит нас обеих!
Мама опустилась в свое любимое кресло. Казалось, ей полегчало. Когда на экране появилось изображение, она оказала:
– Не шути этим, Марли. По мне пусть бы все оставалось, как есть. Не представляю мою маленькую девочку… и все это.
Возвращаясь на следующий день в Лондон, я тревогой думала о нашем разговоре. Гораздо легче было бы сказать правду – хотите принимайте, хотите нет. Думаю, я даже выиграла бы в глазах Марка, представ заботливой дочерью, совершающей кражи ради одинокой матери и ставшей для неё единственной поддержкой и опорой.
В известном смысле я действительно всю жизнь воровала ради нее, хотя свести все к этому – здорово упростить дело. Я брала деньги и для себя тоже. Все тут переплелось.
В поезде я вспоминала дядю Стивена, оплатившего мои бухгалтерские курсы, и как я сначала честно работала в нескольких местах. А потом работа в Бристоле – на два фунта в неделю больше и перспективы роста, но только я устроилась туда, у мамы началось варикозное расширение вен. Я узнала об этом из письма Люси, в котором она сообщала, что мама в больнице и понадобится операция. Я продолжала работать, ожидая новостей, но через неделю не выдержала и взяла два дня, чтобы навестить маму.
Ее поместили в местную больницу, а там началась эпидемия гриппа; мама лежала в палате длиной с вокзальный перрон, у самой двери. Ну конечно, она подцепила грипп и была страшнее смерти. В моем распоряжении был только день, я хотела выяснить, что с ней, но ни у кого для меня не было времени. Мама сказала, что лежит уже две недели, ей ничего не делают и стало только хуже, она оказалась на чудовищном сквозняке, дверь рядом с кроватью хлопает триста раз на дню, начиная с пяти утра, и сестры больше всего заботятся, чтобы она поскорее отдала концы и с ней не нужно было возиться.
Ну, сначала я поговорила с медсестрой, потом имела – со старшей медсестрой, которая держалась так, словно только что спустилась с божественных высот на грешную землю; и тогда я просто вышла из себя и потребовала встречи с врачом, и начался скандал, потому что тот был занят с каким-то больным, но я в конце концов добилась своего.
Я высказала ему все, что думаю об их больнице, о том, как они лечат мою мать, а он терпеливо слушал с таким видом, словно ему все давным-давно надоело, и это меня окончательно взбесило. Теперь я, конечно, понимаю, какой предстала перед ним. Тогда я вовсе не умела одеваться, а правильная речь и хорошие манеры, которых едва успела набраться, ещё слетали с меня как шелуха, стоило разозлиться. Помню, на мне было коротковатое ситцевое платье и капроновые чулки, которые я купила по дешевке и они едва закрывали колени и никак не гармонировали с белыми туфлями; у меня была химическая забивка, а в руках я держала большую пластмассовую сумку. Он, наверное, решил, что явилась я из какой-то пивнушки или из чужой постели, если вообще не с панели.
Как бы то ни было, едва я остановилась, чтобы перевести дух, он сказал:
– Вполне понимаю ваше беспокойство, мисс… э… Элтоп, но могу поклясться – вашей матери ничто не угрожает. Может быть, вы не знаете, что варикозное расширение вен вызывается тяжелым физическим трудом и переутомлением, долгим стоянием на ногах и общим пренебрежением к здоровью. В результате стенки сосудов приходят в негодное состояние, они трескаются, начинается воспаление. Мы не можем приступить к операции, пока воспаление не сойдет. Время, которое ваша мать провела в больнице, не потеряно напрасно из-за нашей халатности и пренебрежения к больным, а нужно было ей для отдыха и правильного питания, для заживления воспалившихся вен.
– Какой же это отдых, – возразила я, – если она не может уснуть, рядом с ней все время хлопает дверь? И питание, она говорит, ужасное.
Тут наконец и у хирурга лопнуло терпение.
– Милая девушка, – сказал он, – вы понимаете, что в городе свирепствует эпидемия гриппа? У нас не хватает коек для тех, кто нуждается в неотложной помощи, и персонал больницы просто сбился с ног. В идеальных условиях вашей матери нужна бы отдельная палата, но мы до этого ещё не дожили и не доживем – ни я, ни вы. Поэтому мы делаем все возможное, исходя из наших сегодняшних средств и обстоятельств. Я постараюсь найти вашей матери место подальше от двери. И надеюсь, что смогу прооперировать её на следующей неделе. Чем быстрее вы заберете её домой, тем лучше. Но она ведь работает в магазине, Верно? Так я вас предупреждаю, что в будущем ей можно будет работать только там, где не нужно весь день стоять на ногах. Ей нужна сидячая работа, иначе она через три месяца снова попадет сюда в ещё худшем состоянии. И хотя жизни её ничто не угрожает, она может стать инвалидом. Она не сможет ходить. А теперь прошу меня извинить.
Я вернулась к маме, чувствуя, что сделала все, что могла.
– Не волнуйся, – сказала я. – Тебя переведут подальше от двери. Я договорилась… Тебя нужно было немного подержать здесь, чтобы подлечить ноги, дать им отдых, но теперь все будет хорошо.
Я подсела к ней, продолжая думать о словах хирурга. Тут как раз подошла сестра.
– Вам пора. Вы же знаете, сегодня посещений нет. Вам и так пошли навстречу.
Я повернулась к маме.
– Не волнуйся. Скоро мы тебя отсюда заберем. Я ещё не говорила тебе, что мне предложили прекрасную работу?
– Правда? Где?
– В Суонси. Подробностей пока не знаю. Но думаю, я её получу.
– Место приличное?
– Конечно, приличное. За кого ты меня принимаешь? Место секретаря, и будут хорошо платить. Во всяком случае, тебе не придется возвращаться на работу сразу как ты выйдешь отсюда.
Вернувшись в Бристоль, я сразу уволилась и переехала в Суонси. Там устроилась кассиром в универмаг под именем Мод Грин. А через три месяца исчезла, прихватив триста девяносто фунтов. Это было мое первое дело, и я тогда изрядно перепсиховала.
В то время я была абсолютно уверена, что делаю все ради мамы. Но теперь кажется, я пошла на это все-таки из-за себя.
– Вот видишь, я всегда говорила, что ты штучка! – заявила Донна, Надо же! Сколько это все продолжалось? Ладно, не говори мне про любовь с первого взгляда! Сначала я думала на Терри; уверена, он тоже тобой интересовался; но ты, конечно, не прогадала. Ротлэнд совсем другой. Куда серьезнее, если ты понимаешь, что я имею в виду. Где вы собираетесь жить? Нам будет тебя не хватать… Ты нас пригласишь на свадьбу? А, все в очень узком кругу, понятно. Ну представляю, что ты должна сейчас чувствовать. А если учесть, что вы оба уже имели опыт…Как же тебе везет, ещё и двадцати четырех нет, а уже второй муж; некоторым девушкам стольких трудов стоит хоть одного заполучить…
А Сэм Уорд сказал:
– Ну что же, миссис Тейлор, нам остается только вас поздравить. Такая расторопность… – ледяная улыбка, – должна сделать из вас хорошую хозяйку. Естественно, я надеюсь, вы будете счастливы. Я даже уверен, что будете. Но я ещё рассчитываю получить от вас бухгалтерский отчет.
