Я попросил: «Вилл, спроси у Кич, где она хочет пообедать». Кич ответила: «О, Вилл, мне хотелось бы в „Золотых Ножках“, на Северной Центральной Авеню». Миссис Эриксон поддержала: «Мне там тоже нравится». А я добавил: «Это хороший ресторан, Вилл». Вилла всего передернуло, но я сказал: «Пошли. Взять тебя под руку, Вилл?» Он ответил: «Нет, я сам пойду, но боюсь упасть в обморок». Я предупредил: «Когда мы будем выходить, там будут три ступеньки. Смотри не упади на них в обморок, а то разобьешься об асфальт. Погоди, пока мы выйдем на лужайку. Вот там и падай». «Не хочу я падать, – буркнул Вилл. – Может, я и до автомобиля дойду».
Когда мы дошли до автомобиля (моего автомобиля), а я знал, что вести машину придется мне, Вилл сказал: «Я прислонюсь к машине, чтобы не упасть в обморок». «Не беспокойся, – заметил я, – здесь как раз безопасно падать». А Кич предложила: «Вилл, иди-ка сюда и садись со мной на заднее сидение». Весь дрожа, Вилл забрался в машину.
Добравшись до ресторана, я поставил машину на самом дальнем конце стоянки и заметил: «Вилл, можешь выходить из машины и падать в обморок прямо здесь, на стоянке». «Не хочу я здесь падать», – проворчал Вилл.
Выйдя из машины, мы направились к ресторану, а по дороге я все подсказывал Виллу: «Вот хорошенькое местечко для обморока, и это – ничуть не хуже, а вот здесь – то, что надо…» Так он дошел до входа в ресторан, а я поинтересовался: «Ты где предпочитаешь упасть: внутри здания или снаружи?» «Я не хочу падать на улице», – ответил Вилл. «А, ну тогда пойдем внутрь, в случае чего ты там сможешь упасть в обморок».
Когда мы вошли, я спросил: «Вилл, ты какой столик предпочитаешь?» «Поближе к двери», – ответил он. Тогда я подытожил: «В дальнем конце ресторана расположена невысокая балюстрада с уютными кабинами. Давай там пообедаем, оттуда хорошо виден весь ресторан». «Да я потеряю сознание, прежде чем туда доберусь», – ответил Вилл. «Ничего особенного. Можешь упасть возле этого столика, или этого, вот этот тоже подойдет». Так мы благополучно прошли мимо всех столиков к выбранной нами кабинке.
Сначала села миссис Эриксон, рядом с ней Кич пригласила сесть Вилла, а сама села по другую сторону от него, а я оказался с краю. Таким образом, Вилл попал в женское окружение.
Подошла официантка. Стала записывать наш заказ, но позволила себе какую-то грубость. Я сделал ей резкое замечание, она стала огрызаться, слово за слово, и мы так разорались, что привлекли внимание всех посетителей. Вилл готов был залезть под стол, но миссис Эриксон его удержала, заметив: «Такое не каждый день увидишь». Наконец разъяренная официантка ушла, и к нам подошел управляющий, чтобы выяснить, в чем дело. Я и с ним сцепился, мы раскричались, и он вынужден был ретироваться.
Затем вернулась официантка и спросила: «Что будете заказывать?» Миссис Эриксон сделала свой заказ, я свой. Официантка обратилась к Кич: «Ваш заказ, пожалуйста». Кич начала: «Мой друг возьмет цыпленка, но только белое мясо. К нему отварной картофель, средний: не крупный и не мелкий, сметана и лук. Я думаю, всего полезней для Вилла будет порция тушеной моркови и хрустящие булочки». Затем она выбрала блюда для себя.
Во время еды Кич беспрестанно опекала Вилла, указывая, в каком порядке приниматься за блюда, какой выбрать кусочек, и следила буквально за каждым его глотком. Бетти и я наслаждались своим обедом. Кич наслаждалась своим. Один Вилл чувствовал себя как на раскаленной сковороде.
Когда мы собрались уходить, Кич сказала: «Вилл, за обед, конечно, платишь ты, и, я думаю, тебе следует дать официантке хорошие чаевые. Обед был чудесный, так что дай ей…» – и она назвала точную сумму.
На выходе я продолжал советовать Виллу: «Если тебе плохо, вот у этого столика удобно падать». Так я предлагал ему различные места для обморока, пока мы не нашли наш автомобиль и не уселись в него.
Когда мы подъехали к нашему дому, Кич предложила: «Вилл, давай зайдем в гости к доктору Эриксону и миссис Эриксон». Взяв его под руку, она чуть ли не силком втащила его в дом. Не успели мы перекинуться несколькими словами, как Кич заявила: «Я так люблю танцевать». Тут Вилл с облегчением ответил: «А я не умею». «Вот и чудесно, – не растерялась Кич. – Я просто обожаю обучать мужчин танцам. Ковер нам не помешает… Включите ваш проигрыватель, доктор Эриксон, что-нибудь танцевальное, а я поучу Вилла». Она вытащила
Вилла на середину комнаты и вскоре объявила: «Вилл, да ты просто прирожденный танцор. Давай пойдем на дискотеку и всласть потанцуем». Вилл нехотя уступил, и они протанцевали до трех часов ночи. Затем Вилл проводил Кич домой.
Когда на следующее утро мамаша подала ему завтрак, Вилл взбунтовался: «Не желаю больше яиц всмятку. Поджарь мне три куска ветчины с яйцом, подай два тоста и стакан апельсинового сока». Мамаша слабо сопротивлялась: «Но, Вилл…» «Никаких „но“, мама, я сам знаю, что мне надо».
Когда Вилл вернулся с работы, папаша сказал: "Я подобрал для тебя интересную статью из «Субботней вечерней газеты». «Я купил по дороге „Полицейский вестник“ и буду читать его», – заявил Вилл. (Обращаясь к студентам.) Попытаюсь объяснить для наших иностранцев: материал в этой газете очень рискованный, горячий. Рассказы о разного рода преступлениях, особенно на сексуальной почве. У папаши волосы встали дыбом, но Вилл на этом не остановился: «На следующей неделе я от вас перееду и буду жить отдельно. И буду делать все, что мне заблагорассудится».
Он позвонил Кич и пригласил ее на обед в воскресенье, а потом они пошли на танцы. Они продолжали встречаться в течение трех месяцев. Затем Вилл навестил меня и спросил: «Что будет, если я перестану встречаться с Кич?» Я ответил: «Она шесть раз разводилась. Думаю, переживет и твое исчезновение из ее жизни». «Тогда я исчезну», – сказал Вилл. Он расстался с Кич и начал встречаться с другими девушками. А свою сестру с мужем и двоюродного брата направил ко мне лечиться.
Однажды Вилл заявился ко мне с молоденькой девушкой и сказал: «Мисс М. боится общаться, боится ходить в гости. Ее жизнь ограничивается только домом и работой, в основном она молчит. На следующей неделе мои друзья устраивают вечеринку, я ее приглашаю, а она отказывается. Я хочу, чтобы вы заставили ее пойти». Вилл вышел из комнаты.
«Мисс М., – обратился я к ней, – по всей вероятности, вы нравитесь Виллу». «Да, – согласилась она, – но я боюсь мужчин. Вообще боюсь людей и не хочу идти на вечеринку. Я не знаю, что говорить, не умею поддерживать беседу с незнакомыми людьми». «Мисс М., – сказал я, – я знаю всех, кто там будет. Они все обожают поговорить, чем и будут заняты. Но на вечеринке не будет никого, кто умел бы внимательно слушать. Вы будете там просто бесценной гостьей, потому что каждый получит отличного слушателя».
Вилл и мисс М. поженились. Они вместе летали в Юму, вместе побывали в Таксоне, вместе летали обедать в Флэгстафф. Теперь ему нипочем все эскалаторы и лифты в Фениксе. Вилл возглавил новую автомобильную фирму. Единственный выход в «Золотые Ножки» показал Виллу, что он может себя свободно чувствовать в ресторане, в аптеке, в любом здании с лифтами и эскалаторами. Он убедился, что свидание с женщиной не грозит ему обмороком. (Эриксон усмехается.) Не кто иной, как Вилл, заявил матери, что он сам будет решать, что ему есть. Не кто иной, как Вилл, заявил папаше, что у него есть собственный читательский вкус… И это Вилл заявил родителям, где он собирается жить.
Мне же только пришлось организовать выход в ресторан да уговориться с официанткой и управляющим о живописной ссоре, которая доставила нам немало удовольствия, а Вилл выяснил, что он может выдержать и это. (Эриксон улыбается.) Он нормально перенес знакомство с хорошенькой шестикратно разведенной женщиной, которая к тому же научила его танцевать. Даже не понадобилось многонедельного лечения. Лечить надо было его семейство, но это я предоставил самому Виллу. Я лишь доказал Виллу, что уморить его невозможно, а посему жизнь продолжается. (Эриксон смеется.) Мне самому вся эта история доставила удовольствие.
Как много людей, начитавшись книг, берутся за лечение. На этой неделе попробуем так, на следующей – эдак. И правила вроде все соблюдают… Вот столько на этой неделе, вот столько на следующей, вот столько в этом месяце, а столько – в следующем. Виллу надо было всего лишь убедиться, что он может перейти улицу и пойти в ресторан. А ведь ему приходилось объезжать его за несколько кварталов. Каких только мест я не предлагал ему для обморока. Но с ним ничего не произошло. Я предоставил ему полную свободу рухнуть в обморок, даже умереть… (Эриксон смеется.) Но он понял, что жизнь – вещь стоящая, и все лечение взял на себя. Что касается мисс М., то она уже мамаша нескольких ребятишек и имеет добрых друзей и соседей, ведь каждому нужно, чтобы его выслушали.
Честно говоря, я не верю в фрейдовский психоанализ. Безусловно, Фрейд обогатил психиатрию и психологию массой ценных идей. Идей, до которых психиатрам и психологам следовало бы додуматься самостоятельно, а не дожидаться, пока Фрейд им все разжует. Это он изобрел религию, которую назвал «психоанализом» и которая, по его мнению, подходит всем людям, без различия полов, возрастов, уровня культуры, подходит для всех случаев жизни, даже для таких, в которых сам Фрейд не может разобраться.
