Покружив еще немного, я была удивлена, что за все время моей прогулки мне повстречались всего несколько прохожих – мужчина средних лет с корзиной для дров, в которую вместо поленьев были сложены бутылки из-под минеральной воды; старушка в длинном, почти до пят, синем вязаном пальто, поверх которого был надет коричневый овчинный жилет. Прижимая к груди маленького рыжего котенка, старушка ласково его за что-то журила. И еще два подростка шушукались за углом дома, считая деньги и покуривая по очереди одну сигарету. Однако пустынные улицы не казались безжизненными, поскольку из труб домов шел дым, из-за каменных оград доносились голоса людей, звук бензопилы, а через открытые форточки запотевших окон то здесь, то там слышалась музыка и обрывки разговоров.
Сделав круг, я вернулась к намеченной мною в начале экскурсии исходной точке – к красивому, полностью построенному из каменных кирпичей двухэтажному дому, где на нижнем этаже, вернее в полуподвале, располагалась табачная лавка. Прежде чем войти, я постояла возле окошка, разглядывая выставленные на подоконнике искусные поделки из дерева и глины. Кроме табачных изделий и курительных принадлежностей и сувениров здесь продавались цветы, можно было на месте выпить кофе, на запах которого я и зашла в это красивое заведение, спустившись на несколько ступенек ниже мостовой. Чтобы не было вопросов, я прямо от входа сообщила, что я чужденка и хочу выпить кофе, а если можно, то рюмку чего и покрепче.
– О-о-о, – обрадовано произнес вышедший мне навстречу из-за прилавка симпатичный дядечка преклонного возраста. Приветливо улыбаясь, он предложил мне сесть на покрытый белой овечьей шкурой табурет возле единственного маленького круглого столика и по-стариковски засуетился, доставая из шкафчика посуду, протирая и разглядывая на свет рюмку. Мне кроме кофе было предложено выбрать из нескольких напитков, горячительных разумеется. Я показала на бутылку с вишневой наливкой. Плохо не знать языка, снова с сожалением подумала я, этот человек явно старожил, вот у кого я могла бы узнать про подаренный мне дом и его бывших обитателей. Но темы дома мы даже не коснулись. Странным показалось, что лавочник даже не поинтересовался, откуда я появилась здесь в этот воскресный день. Внимательно глядя мне в глаза, он рассказывал о своей жизни, о своих делах и проблемах деревни, а я молча использовала весь свой арсенал навыков невербального общения: мимику, жесты и понимающий взгляд. Мне много было понятно из того, что он говорил, но сама не умела ничего сказать. Старик приглашал зайти опять, если буду в этих краях. По его умному проницательному взгляду я поняла, что он уже знал, кто я и откуда. Он был уверен, что я появлюсь здесь еще.
– Если будет закрыто, – сказал он мне, – то можно покричать и позвать Теодора, – и показал наверх. Хорошо, что я догадалась, что это было его ненавязчивой попытка познакомиться. И маленькая хитрость пожилого человека. Пришлось назваться.
– Анна, – сказала я и протянула ему руку. Старик вышел из-за стойки и, галантно поклонившись, поцеловал мне руку.
– Теодор Данаилов, – чинно произнес он. И добавил что-то похожее на «весь к вашим услугам». А на прощание подарил мне красную розу из стоявшей на полу большой пятилитровой стеклянной банки и пожелал мне успеха. Раскрасневшаяся от приятного общения и рюмочки, вернее, двух рюмочек домашней вишневой наливки, совершенно забыв о неудавшемся начале моей вылазки в деревню, я, размахивая цветком, бодро шагала по лесной дороге к своему дому.
Назад дорога уже не казалась такой длинной, тем более что после поворота от деревянной беседки, или автобусного павильона, был сплошной спуск. Дорогу обступал такой густой ельник, что местами макушки деревьев смыкались над дорогой, создавая ощущение продвижения по зеленому тоннелю. Я шла и обдумывала план действий. Меня нисколько не расстроило, что не удалось вступить в контакт с местными. Одна зацепка же есть – Данаилов. Несмотря на преклонный возраст, глаза у Теодора Данаилова были ясными, и взгляд умный. И я знаю, почему он ничего не спрашивал у меня: он знал, что всему свое время. Рассказывая о себе, он испытывал меня, мое терпение, ведь по умению слушать и реакциям на услышанное можно многое понять в человеке. Мне надо будет подготовить текст и вопросы, которые я задам ему при нашей следующей встрече. Мне было очень жаль потраченных денег на купленный перед отъездом разговорник. От него могла быть польза лишь на курорте в какой-нибудь SPA-гостинице. Не давало покоя услышанное в придорожном кафе и перемена в людях после слов мотоциклиста. Болгары – народ приветливый и дружелюбный. Да и остальные довольно приветливо поглядывали в мою сторону, пока не узнали, что я из дома над обрывом. Что сказал им мотоциклист? Возможно, проезжал мимо и видел нас вечером. В таком маленьком местечке каждая новая машина на виду и люди тоже. Это нисколько не удивило. Странным показалось, что финский юноша, не подозревая, что я могу понять, почти глядя на меня в упор и упиваясь ситуацией, когда можно говорить что угодно, считая, что его не поймут, оставаясь непонятым другими, перевел на финский язык для своей подруги услышанное от кого-то после того, как я вышла из кафе в первый раз. Я хорошо расслышала сказанное им. «Она оттуда, из-за леса. Из дома военного летчика».
Почему у них так изменились лица? Интересно. Шагая по дороге к обрыву, я думала: «Да. Дом особенный. Когда-то, возможно, принадлежал богатому купцу, раз здесь проходила торговая дорога. Да и судя по нынешней обстановке в доме с землей жившие в этом доме люди ну никак связаны не были. И с ремеслами тоже. Это был городской дом. Внутри и сейчас все говорило о том, что в этом доме всегда был достаток. Человек, поселившийся до меня здесь, собирался работать в уединении и тиши. И у меня по месту расположения письменного стола, подбору освещения, удобству стула-кресла и вытертости ковра под письменным столом и вокруг него создалось впечатление, что человек этот много времени проводил в кабинете за письменным столом, писал, работал. По внутреннему обустройству, порядку, ухоженности, по оставшимся здесь предметам мебели, домашнего обихода, кухонной утвари можно было определить, что здесь жили в достатке, но не крестьяне и не мастеровые. Так кто же?»
По пути сюда Наташа успела рассказать мне много интересных фактов. Она рассказывала как гид, заученным текстом, приводя цифры и интересные факты. Хоть я и слушала вполуха, но многое все же запомнила. Только лишь благодаря Наташе я знала, что нахожусь в 240 километрах к юго-востоку от Софии. До Пловдива, ближайшего крупного города, отсюда около ста километров. Неподалеку отсюда, когда мы свернули с трассы София – Пловдив вправо, я увидела небольшой старинный городок, на окраине которого стояли очень красивые и необычные по своему архитектурному решению новые здания. Это было Чепеларе. Красивое название и очень красивый город с прекрасной древней и современной архитектурой. Где-то совсем недалеко, на северо-западе отсюда, расположен самый высокогорный курорт Болгарии. Курорты и санатории меня никогда не привлекали. В том месте, где находилась я, интерес представляли постройки эпохи Возрождения Болгарии. Отличие архитектурного богатства этой горной деревни и состояло в уникальности построек. Скорее всего, за исключением здания комбината бытового обслуживания, все остальные постройки были сооружены в типичном для региона архитектурном стиле. И все из природных материалов – из камня и дерева. Массивные стены солидных домов выдержали проверку на прочность. И еще мне понравилось, что крыши были не из рыжего цвета керамической черепицы, как я видела по пути сюда, а темно-коричневые, и местами на старых домиках видны крыши из настоящих каменных плиток темно-сизого цвета, что характерно для архитектуры этого региона. И старинные сараи, овины, овчарни, хлевы, ограды и заборы из жердей стояли красивые, отреставрированные, как и каменные ограды и тротуары. Сколько труда вложено в них! Мне понравилось, что все дорожки, спуски, тропинки окаймлены невысокой каменной кладкой или даже оградами. По пути сюда из окна машины я видела деревушки, которые словно прятались за высокими оградами. Дома были построены так, словно их задачей было заполнить неровности участка. Нижние этажи были выложены из камней, иногда с одним маленьким окошком. Верхний этаж, чаще из дерева, был оштукатурен, побелен и выступал над нижним этажом, упираясь на деревянные консольные крепления. И то еще поразило, что дома здесь были построены очень близко друг к другу. Узкие решетчатые окошки смотрели на улицу. Окна во двор были чуть шире и группировались они по два-три в ряд. О никакой симметричности и речи не могло быть. Потому эти сельские дома и были узнаваемы и производили особое воздействие, что в них не было никаких острых углов. Даже пологие скаты крыш и те ложились не ровной линией, а с определенными уклонами для стока дождевой воды. Стена первого этажа была, как правило, самой высокой, выложена из камней; на определенной высоте каменная кладка перекрывалась деревянным брусом, отчего стена казалась полосатой. Точно так же были выложены и высокие, намного выше человеческого роста каменные ограды.
