пока сам тебя не прибил. Свободен! Готовь теперь ты своё ПО! Не отвертишься!! – жестом выпроваживая подчинённого.
– Что за ПО, товарищ полковник? – растерянно спросил Пасько, чуя что-то недоброе в словах командира батальона.
– Персональное очко… Отдраят его тебе до блеска… Ты уже на это напросился по полной программе! Свободен, говорю, – резко закончил комбат с едкой еле заметной ухмылкой.
Завершив этот радиообмен, комбат с Пасько выгрузились из КШМки. Проскуров бросил беглый взгляд на Шаховского, и в поле его зрения попал 300-й БТР, в котором открыт боковой люк, а рядом находились два духа. Один лежал и сильно стонал, второй стоял нетвёрдо на своих ногах, но его покачивало. Молодые из экипажа оказывали помощь лежащему душману – перевязывали его.
Пасько эту ситуацию тоже не оставил без внимания и заценил картинку, но поторопился уйти. Возможно, что своё ПО, как рекомендовал комбат, чистить…
– Товарищ полковник, разрешите идти?
Комбат несколько остыл от высокого эмоционального выплеска и уже спокойнее ответил:
– Да, давай, можешь идти. Займись с зампотехом повреждённой техникой. Завтра с утра роте на задачу, и техника должна быть к утру готова. Ночью будьте особенно внимательны… Ничего не кончилось, а, возможно, только началось. От душар сейчас можно ждать продолжения!
Раненый душман сильно стонал и перебивал своими болезненными мычаниями комбата.
– Да вколите ему промедол, – раздражённо бросил солдатам Проскуров.
В это время Пасько быстрым шагом дошёл до своего 701-го БТРа и, заскочив на него, отъехал на позиции.
– Кололи, – почему-то виноватым тоном ответил Молдаван, – наркоман, наверно. Не помогает.
– Вызовите фельдшера, пусть она займётся. И моего Джураева сюда. Он будет нужен, – бросил Проскуров команду Васе и Молдавану.
Солдаты побежали к недалеко стоящим машинам, где должны были находиться вызванные Тася и Джураев.
– Вертушки всё-таки будут, – обращаясь к Шаховскому, сообщил Проскуров – будто разговор о них велся лишь пару минут назад.
Шаховской недоверчиво:
– Будут?..
– Да. Подняли по тревоге звено, – понуро произнёс комбат и с горечью продолжил, – как раз мёртвых загрузить и с надёжным эскортом доставить на базу…
Шаховской безучастно:
– Хорошо…
Комбат ему в тон:
– Что хорошо?..
Шаховской:
– Я думал, они на нас плюнули…
Комбат:
– Я тоже. А они – помнили… Но им лёту сюда часа полтора. Какой от них был бы толк?..
Офицеры стояли возле КШМки. Активный бой фактически затих, и комбат дал команду экипажу штабной машины поставить имеющийся у них металлический раскладной столик и такие же специальные раскладные табуретки. Солдаты-связисты быстро стали оборудовать рабочее место возле задних бронедверей таким образом, чтобы раскрытые двери служили прикрытием от случайной пули или осколка, а стол стоял так, что, сидя возле него, можно было при необходимости надеть наушники для связи, и чтобы они могли дотянуться по длине провода.
В этот момент появился зампотех, знавший, где нужно искать своих сотоварищей в такие моменты. Комбат сел за стол – там ему было удобней – и устало обратился к зампотеху:
– Что там, Володь, с машинами?
Зампотех:
– Один БТР у Пасько сгорел полностью. Скорее всего, после выстрела из безоткатки. Рвануло прям внутри машины. Восстановлению не подлежит. Надо будет доложить, что под списание, водитель погиб. Обратно даже тянуть не будем. У трёх машин есть повреждения, но они ходовые. Повреждения от осколков и от крупнокалиберных пуль. Но все они устранимы.
Проскуров:
– Понял. К утру справимся?
Зампотех:
– Думаю, да.
– Вон, – комбат кивнул на пленных, – смотри, Володь. Шаховской духов приволок, – и спросил уже у того: – Откуда ты их хоть наковырял?
Комбат, естественно, ещё не в курсе всех перипетий, которые произошли с экипажем Шаховского, и не мог знать о ночном бое у подножия горы на позициях духовских миномётчиков.
Шаховской:
– Да так, подвернулись случайно.
– Случайно только кошки родятся, – саркастически бросил бородатую остроту комбат – скорее машинально по привычке, а не ради «повеселить». – Ладно, потом мне доложишь, что там у тебя произошло. Духов, Лёша, ты это, конечно, хорошо привёл, – продолжил комбат и перешёл на более категоричный тон, – только начальник разведки батальона у нас есть! Тоже хороший парень. Мне начальник штаба был нужен! Понял?! А не Рэмбо доморощенный…
Во время этого общения появилась вызванная комбатом к подраненным духам Тася, и, сразу увидев душманов, заспешила оказывать им помощь без дополнительных на то указаний, а по естественному внутреннему порыву.
Шаховской понимал суть претензии к нему, и, несмотря на очевидное боевое достижение, чувствовал себя виноватым:
– Понял, товарищ полковник…
Комбат потеплевшим голосом:
– Ну а насчёт того, как духов поиметь, – и он повторяет знакомый жест Шаховского, – то ты это красиво придумал.
Комбат немного повеселел и улыбнулся.
Зампотех, который не в курсе разговора, произошедшего в самом начале «войны» в КШМке между комбатом и Шаховским, и диалога с «Гранитом», спрашивает:
– Валер, а что он придумал?
Комбат:
– Стратегию войны с грамотными духами.
Он оборачивается к раненым душманам и экипажу Шаховского во главе с Тасей:
– Ну как там? Живы? Кто-нибудь из них в состоянии говорить?
– Один очень тяжёлый. Надо с нашими ранеными отправлять, если доживёт… Второй способен говорить, он почти оклемался, но тоже требует госпитализации, – отзывается-отчитывается Тася.
– А что с нашими ранеными? – спрашивает комбат у Таси, пытаясь не показывать волнения, которое считал неуместным для старшего офицера публичным проявлением слабости.
– Наших очень тяжёлых нет… Есть два «двухсотых», есть ранения, контузии, но все жить будут. Им первая помощь оказана. Дальше – в медсанбате. Но все должны долететь. Я их подготовлю к перелёту, – сообщила она.
– Дайте мне того бородатого, который может побеседовать, – скомандовал комбат. – Про погибших от Пасько знаю. Так, ладно, понятно. Ты сделай там всё как надо, Тася, обеспечь готовность раненых к перелёту. – И, закончив говорить с ней, переключил внимание на душмана, которого уже вели солдаты. Стал его разглядывать…
Впрочем, внешность «бородатого» была традиционной, и он мог быть кем угодно в их иерархии. А лет ему можно было дать от двадцати пяти до сорока как минимум. Его внешний вид мало что мог сообщить дополнительного, кроме того, что этот «дуст» немного очухался.
К офицерам подошёл Джураев, который до этого помогал с ранеными и одновременно переводил Тасе.
– Спроси, кто он и что он? – начал выяснять комбат.
– Я уже спрашивал, товарищ полковник. Он говорит, что его зовут Назиф Халиль, – сообщил за «духа» Джураев.
– Хорошо… Ну тогда спроси, где их база? Сколько их? Откуда узнали про этот наш опорник? Его же тут ещё утром не было!
Джураев перевёл и услышал вполне внятный ответ.
– Он говорит, что он не военный, что он повар по профессии, в этих вопросах разбирается плохо. Они сюда днём приехали. На машинах их привезли… Много, говорит, людей. Сколько точно –
