Морской бриз не прекращался до шести вечера, после чего мы незамедлительно отправились в путь. Я получил еще один подарок от мистера Джонстона, состоящий из огромного количества фруктов, ста бутылей мальвазии[46], полубарреля сухого вина, рома и засахаренных лимонов. Каждый миг моего пребывания на Мадейре был отмечен самой изысканной учтивостью с его стороны.
Памятник Христофору Колумбу в Фуншале, остров Мадейра.
Современная фотографияПереход на Тенерифе занял лишь три дня. Мы встали на якорь возле этого острова в три часа пополудни 19 августа. Утром 18-го я увидел остров Сальваж[47] и прошел мимо его восточного берега на расстоянии приблизительно полулье[48]. Этот берег вполне безопасен для кораблей: хотя я не имел возможности бросить лот, я убежден, что на расстоянии кабельтова от острова глубина составляет не менее ста саженей. Остров выжжен солнцем, на нем нет ни одного дерева. Как представляется, он образован слоями лавы и другого вулканического материала. Мы произвели несколько измерений, чтобы определить его положение.
Наблюдения мсье де Флерье, Вердю и Борда вполне исчерпывающи в отношении островов Мадейры, Сальважа и Тенерифе. Мы произвели измерения лишь для того, чтобы проверить наши инструменты и ход хронометров, который достаточно точно определил мсье Дажеле в Бресте, так что мы могли полагаться на свои вычисления долготы в течение нескольких дней. Остановка на Мадейре позволила нам оценить степень точности, которую мы должны ожидать от них. Долгота, полученная нами при наблюдении светил в виду острова, соответствовала долготе Фуншала и отличалась лишь на три минуты от той, которую определил мсье Борда.
Краткость нашего пребывания возле Мадейры не позволила нам установить обсерваторию. Мсье Дажеле, Д’Эскюр и Бутен произвели лишь несколько измерений с нашей якорной стоянки, таблицу с которыми я не буду приводить здесь, поскольку их можно найти во множестве изданных отчетов о путешествиях. 18 августа мы посвятили определению положения острова Сальваж, и я полагаю, что могу назвать следующие его координаты: 18° 13′ западной долготы и 30° 8′ 15″ северной широты[49].
Как только мы прибыли на Тенерифе, я занялся установкой обсерватории на берегу. Мы расположили там свои инструменты 22 августа и определили ход наших астрономических часов по соответствующей высоте Солнца и звезд, чтобы как можно скорее проверить ход морских хронометров двух фрегатов. Наши наблюдения показали, что ошибка № 19 составляет лишь 18 секунд отставания за период с 13 июля, последнего дня наших наблюдений в Бресте, и что наши малые хронометры, № 29 и № 25, также отстают, первый на 1 минуту 0,7 секунды, и второй лишь на 28 секунд. Таким образом, за период сорока четырех дней наибольшая ошибка составила лишь четверть градуса долготы.
Через несколько дней наблюдений и непрерывных сравнений мы установили новую меру ежедневного отклонения хода указанных хронометров. Мсье Дажеле обнаружил, что № 19 спешит на 2,55 секунды через двадцать четыре часа и что № 29 и № 25 спешат, соответственно, на 3,6 и 0,8 секунды через тот же промежуток времени. На основании этих данных наш астроном составил таблицу видимого хода хронометров, учитывая поправки, которые необходимо внести при изменении погоды и температуры и различном размахе балансира.
У мсье Дажеле были некоторые сомнения касательно составления таблицы отклонений для № 19 из-за недостаточного количества данных, полученных во время опытов с этим хронометром в Париже. Он полагает, что было бы весьма полезно для тех, кто применяет хронометры в море, если бы проводилось большее число опытов с хронометрами и меньше значений нужно было вычислять в интерполяциях, что ему пришлось делать, чтобы получить необходимые данные, в особенности поправки при разных значениях размаха балансира. В этом случае понадобилась бы таблица из двух столбцов и остались бы сомнения в отношении того, каким образом должны изменяться ординаты кривой. Он провел эксперименты с простым маятником 27, 28 и 29 августа и подсчитал количество колебаний в заданное время, чтобы определить силу тяготения на разных широтах.
Мы произвели несколько измерений широты и долготы города Санта-Крус на Тенерифе, которые, как мы полагаем, следующие: 18° 36′ 30″ западной долготы и 28° 27′ 30″ северной широты. Мы закончили свои труды опытами с инклинатором, и оказалось, что полученные данные мало согласуются друг с другом. Это доказывает, насколько этот прибор все еще далек от совершенства, необходимого, чтобы заслужить доверие наблюдателей. Мы, однако, предполагаем, что железо, которым насыщена почва острова Тенерифе, отчасти повлияло на значительность расхождений, отмеченных нами.
Утром 30 августа мы вышли в море со свежим бризом от норд-норд-оста. Мы взяли на борт каждого из кораблей двести сорок баррелей вина, что заставило нас перераспределить половину груза в трюме, чтобы добраться до пустых бочек, в которых оно должно было содержаться. На это дело у нас ушло десять дней. По правде говоря, нас задержала нерасторопность поставщиков: вино прибыло из Оротавы, небольшого городка на другой стороне острова.
Томас Вулнот. Портрет Лаперуза.
Гравюра. Начало XIX в.Я уже рассказал, каким образом наши астрономы употребили свое время. Наши натуралисты также пожелали извлечь пользу из нашей стоянки на рейде Санта-Круса и отправились на пик Тенерифе вместе с несколькими офицерами двух кораблей. Мсье де ла Мартинье собрал образцы растений по пути и нашел несколько любопытных видов. Мсье де Ламанон измерил высоты пика с помощью барометра, который опустился на вершины горы до 18 дюймов, 4 линии и 3/10. В тот же момент в Санта-Крус-де-Тенерифе барометр показал 28 дюймов и 3 линии. Термометр, который в Санта-Крус показал 24,5°[50], на вершине пика показывал неизменные 9°. Предоставлю каждому желающему возможность вычислить высоту пика самостоятельно. Этот метод очень неточен, посему я предпочел привести то, что дано в задаче, а не решение.
Мсье де Моннерон, капитан инженерных войск, также участвовал в восхождении, чтобы измерить высоту горы относительно уровня моря с помощью нивелира. Это — единственный способ измерения высоты этой горы, который еще не применялся. Трудности рельефа, кроме непреодолимых преград, не остановили бы его, поскольку он превосходно подготовлен к занятиям подобного рода. Но на пути он столкнулся с препятствиями менее значительными, чем ожидал, и за один день справился со всем самым трудным. Он достиг своего рода равнины, уже на большой высоте, однако с легким доступом, в радостном предвкушении скорого окончания своей работы, как вдруг столкнулся с трудностями со стороны своих проводников, которые не смог преодолеть. Их мулы не пили почти семьдесят два часа, и ничто, ни уговоры, ни деньги, не могло заставить погонщиков задержаться там дольше.
