– Это дело!
Чет не стал препятствовать их уходу. Оставшись один, стоя, с видом мученика он скрестил руки на груди. Реанимация беспомощного железного коня требовала от него известной доли стойкости, терпения и самопожертвования.
Вскоре сзади подъехала машина, хвост очереди удлинился, переднее транспортное средство тронулось с места, оживляясь и толкая мотоцикл вслед за ним, Чет начал движение вперёд.
Когда очередь сократилась наполовину, мимо, медленно, словно разыскивая кого-то, проехали две «Явы». Спустя некоторое время, вернувшись, они притормозили рядом.
– Эй, ты! – окликнул Чета ближний наездник.
Лишённый возможности избавиться от внезапного пристального интереса к себе, Чет поднял голову и ответил хмурым взглядом.
– Ты нас помнишь?
– Впервые вижу.
– А кто же тогда вчера ночью поворот нам не уступил?
– Где?
– Здесь недалеко – у Пискарёвского кладбища.
– Не знаю я такого кладбища. Никогда там не был и даже не слышал про него.
– Охотно верим. Да вот только колымагу твою ни с чем не спутаешь. Одна она такая на весь Питер.
– К чему разговор?
– Это уже конец разговора. Значит, так – заправляйся и возвращайся на вчерашнее место. Погоняем наперегонки.
Мотоциклы взревели.
– До встречи, друг!
Сынки богатых родителей, подумал Чет, уныло смотря мотоциклистам вслед. От жира бесятся. Им не нужно разгружать вагоны по ночам, стоять в очереди за бензином, трудиться и мучиться, всё куплено. Отводя взгляд в сторону, он сплюнул. Нет справедливости на земле, если все блага принадлежат трутням.
Расстроенный, он дождался своей очереди, заправился и верхом на мотоцикле отъехал от бензоколонки. Ушедшие в ночь пассажиры задерживались. Теперь следовало ждать их.
Боронок и Нечет объявились после второй выкуренной сигареты. Обращая на себя внимание, Чет посигналил фарой. Увидев его, они пошли навстречу. Оба возвращались не с пустыми руками. Приглядываясь, Чет опознал в ноше сладкое. Куски самого настоящего торта. Вот это да! Долгое ожидание, трутни, горькие думы – всё вдруг рассеялось при виде неведомо кем посланного угощения.
Подойдя, Нечет протянул брату его долю. Чет вопросительно уставился на него.
– Свадьба, – объяснил Нечет, утираясь от крема. – Две пятиэтажки гуляют.
– Поспели вовремя, – добавил Боронок, жуя. – Молодожёнам не хватало горечи. Мы поделились своей. Махнулись на сладкое, не глядя.
Чет улыбнулся. Устремил взгляд на лакомство, облизнулся и тут же без церемоний целиком отправил его в рот. За молодожёнов!
Впереди показалось Пискарёвское кладбище. Приближалась конечная. Редкая машина попадалась навстречу, пустынной дорога оставалась позади. Справа у забора базы Чет разглядел группу мотоциклистов. Присмотрелся. Сомнений не было – то были его недавние знакомые. Он сбавил газ.
– Перед нами по ходу ночные гонщики, – кинул он через плечо. – Что делать будем?
– Тарань, – откликнулся Боронок.
– Не обращай на них внимания, – посоветовал Нечет.
– Короче, – подытожил Нечет, – выручайте, родные колёса. – И прибавил газу.
Проезд не остался незамеченным. Казалось, гонщики только и ждали вызова. Началась погоня.
Преследуемый Чет не стал сворачивать к базе. Бак был полон горючего. Взыгравший азарт гонщика погнал его вперёд.
Минуя дорогу и бездорожье, порядком вытряся души пассажиров, мотоцикл одолел большой круг и вновь выехал к кладбищу. Хвост из десятка мотоциклистов не отставал.
Чет мотнул головой.
– Ещё круг! – И дал газу.
Голубые ели вдоль базы ожили, замахали мохнатыми лапами в отсветах фар – ох, и тревожен сон в эту ночь.
Второй круг был на излёте. Погоня настигала. Закусив удила вместе со своим железным конём, Чет готовился идти на новый круг, третий, но Боронок, изрядно измученный тряской, крикнул:
– Баста!
От неожиданности, едва не выпустив из рук руль, Чет подпрыгнул в седле. Оставленная без присмотра люлька дала знать о себе.
– Сворачивай в лес! – последовала команда.
Чет пришёл в себя. И, кивнув, без лишних слов уступил лидерство в гонке.
Огромный прикладбищенский парк. Широкая пешеходная дорога под сенью сосен уходила в пустоту. Тьма впереди смыкалась.
– Стой! – крикнул Боронок.
Чет притормозил.
– Дальше один, – продолжил Боронок, выпрыгивая из люльки. – Мы с братом пешие за тобой. Будешь живцом.
Двое наездников растворились во тьме. Мотоцикл проводил их и продолжил путь, освещая пространство перед собой ярким светом фары.
Вскоре света прибыло. Погоня вышла на след. Услышав топот бегущих ног за спиной, Чет повернул руль, перегородил мотоциклом дорогу и заглушил мотор.
Топот приближался. Он слез с мотоцикла. Развернувшись к догоняющим лицом, приготовился к встрече.
Подоспевшая дюжина обступила его.
– Почему с дистанции сошёл? – услышал он. – Кто разрешил? – И не успел ответить, как получил неожиданный удар под дых.
Чтобы одолеть последствия и совладать с собой, пришлось согнуться в две погибели.
– Ребята, – укоризненно произнёс девичий голос, – зачем же сразу бить? Сначала надо объясниться.
– А он не может объясняться. Видишь – немой.
Чет с трудом выпрямился. Приходя в себя, выдохнул.
– Давай один на один, – сиплым голосом предложил он. – Кто самый сильный?
– А мы все сильные. Как один.
Удар. Он зажмурился. Прямое попадание в лицо. Открыл глаза. Новый замах… Реагируя, он обрушил свой удар первым. Кулак пришёлся по темени – транзитом до пят. Темя потеряло опору. Чет отпрыгнул, лягнулся, двинул локтем, коленом, размахнулся и услышал приговором девичий голос:
– Бейте его, раз дерётся.
Боронок отправил Нечета к брату. Сам притаился меж сосен, внимательно разглядывая сторожащую мотоциклы троицу. Безмятежна и весела, словно перед распевкой победной здравицы.
Ближний к лесу парень, учуяв шорох, насторожился. Подался вперёд, присматриваясь, и отшатнулся при виде выросшего перед ним лесного человека.
– Здорово, – протянул руку тот.
– Ага, – машинально ответил парень, исполнил свою часть дружеского ритуала и, угодив ладонью в адские тиски, со стоном упал на колени.
– Лежать, – велела железная хватка.
Покорным молниеносным броском парень распростёрся на земле.
– Привет, – обратился Боронок к его товарищам. И распахнул объятия.
Лесные чувства требовали взаимности. Товарищи опешили. Один трясся. Другой каменел. Внезапно сработал инстинкт самосохранения. Рывок… Прыжком большой пантеры наперерез, Боронок поспешил встать на пути обоих.
Сзади донёсся шум. Боронок прислушался. Нечет вступил в бой.
– Ты кто такой? – пришёл в себя окаменевший.
– Леший, – улыбнулся Боронок.
– Я кишки тебе выпущу, леший! – внезапно взъярилась окаменелость и выхватила складной нож.
Троица ободрилась. Чувствуя близость переломного момента, поднял голову лежачий.
– Порежу! – блеснул страшным лезвием потрошитель.
Место действия вдруг показалось Боронку тесным. Пятясь, он отступил в чащу.
Опьянённые жаждой расплаты за пережитый страх двое бросились вслед за ним.
Лежачий поднялся с земли. Успокаиваясь, начал отряхиваться. Отряхнулся, плюнулся в сердцах – надо же пережить такое!
Нечет обежал мотоцикл, тронул на ходу рукой – потерпи машина. Увидел перед собой девичий силуэт. Замахнулся.
– Сгинь!
Впереди драка. Настоящая мужская. Нечет сжал кулаки, стиснул зубы и ринулся в неё, как в омут головой – недостающей половиной Чета.
Сидя на мотоцикле и ожидая возвращения товарищей, парень жалобно смотрел на ладонь. Как будто чужая, лишённая всех степеней свободы, деревяшка. Вот и пожми руку первому встречному. Врагу не пожелаешь такой напасти. Из леса донёсся шум. Злорадная ухмылка исказила его лицо. Конец лешему. Эх, если бы не травма – сам бы охотно поучаствовал в расправе и первым делом, мстя, без малейших колебаний оторвал бы проклятую железную клешню.
Шум усилился. Парень обернулся и, забыв про всё, обмер. Страшнее картину трудно было придумать. Леший. Укрощённый нож торчал изо рта – добычей хищно оскаленных зубов, безжизненные тела мстителей волочились по бокам. Поединок без правил. Не дожидаясь новой встречи с лесным чудищем, парень спрыгнул с мотоцикла и пустился наутёк.
Выйдя на дорогу, Боронок бросил свою ношу. Оба были без чувств. Он вынул нож изо рта, сложил его, спрятал в карман. Тылы были зачищены. Наступил черёд идти на помощь братьям.
Рысью он миновал мотоцикл Чета. Наткнулся на девушку, шуганул её. Сошёлся с аллеей часовых. Развешивая оплеухи направо и налево, несокрушимым тараном прошёл её насквозь. И очутился посреди схватки – в самом её центре. Здесь себя уже требовалось проявить в ином качестве. Обретшим волю безжалостным молотобойцем. Что он и сделал.
