— К чему?
— К празднованию. У нас появилась галерея.
— Правда? Замечательно. Эльза, не оставишь нас.
Малышка растерянно смотрит сначала на отца, затем на меня. Этот монстр пугает ее своим жестким требованием и немигающим взглядом. Иногда меня бесит его холодность по отношению к ней. Что она сделала? Появилась в нашей жизни, только и всего. Она не Марта.
Эльза мельком глядит на меня с немым вопросом, но я едва заметно киваю, как бы говоря «все будет хорошо». Она поднимается и покидает кафе, тихо говоря, что будет ждать меня у машины. Надеюсь, она помнит, где мы припарковались. Я ненадолго. На пару минут. Дольше мне не о чем разговаривать с отцом.
— То есть семья терпит кризис, а ты покупаешь галереи, я правильно понимаю? — отец окидывает меня строгим взглядом и садится на место Эльзы.
— Я вложил в твою фирму достаточно средств. Если тебе этого мало, я не виноват.
— Ты должен был вложить все! Все, понимаешь? — рычит он. — У нас кризис, мы разоряемся! Еще пару месяцев, и винодельню можно закрывать! Не для этого твой дед пахал с утра до ночи, чтобы дело его жизни развалилось за пару месяцев!
— Разве я виноват, что вы с любовницей разоряете фирму?
— Даниил! — жестко выкрикивает он, обращая внимание посетителей на нас. — Ты откажешься от этой идеи и вольешь деньги в фирму!
— Нет. И это мое окончательное решение, — чеканю так же уверенно и жестко.
Я тем временем расплачиваюсь по нашему заказу и хочу покинуть заведение, но…
— Вы сильно сблизились с Эльзой, — кидает мне в спину отец, заставляя меня остановиться. — Не слишком тесно вы общаетесь?
Замираю. Несколько секунд продумываю правдоподобный ответ. В какой-то момент создается впечатление, что он в курсе нашей «тесной» связи. Но вряд ли. Иначе он рассказал бы обо всем Марте и принял меры. Мне плевать на себя, но он не тронет Эльзу. Она больше всего боится быть пойманной, как-то выдать свои чувства. Я не позволю никому навредить моей девочке.
— Как еще с ней общаться, раз родная мать и отчим ее игнорят? У нее никого нет, кроме меня и подруги. Могли бы хоть немного уделить внимание дочери, а не только мне! — выплевываю в лицо отцу и покидаю кафе.
Эльза ждет меня возле машины, неловко переминаясь с ноги на ногу. Моя девочка. Моя маленькая. С тобой ничего не случится. Я защищу нас. Защищу наши чувства.
— Все в порядке? Ты какой-то бледный. Он узнал о нас? — со страхом в прозрачно-голубых глазах спрашивает она. Столько вопросов за раз еще никто не задавал, но я проглатываю их и отвечаю на самый важный.
— Нет, не узнал, — улыбаюсь в ответ. — Все будет хорошо, малышка.
Хочу надеяться на это всеми силами…
Глава 17. Мое счастье, твое отчаяние
— Ты чего сегодня такая счастливая? Экзамен через час! — Алена подозрительно глядит на меня из-за тетради для конспектов.
— Я не могу быть счастливой?
— Когда сдашь — можешь, а пока…
А пока я думаю об одном человеке, который не дает мне впасть в уныние и панику. Он отвез меня в университет и обещал забрать после экзамена. Последнего экзамена в этом учебном году. И наконец-то свобода, лето, и много времени бок о бок с ним. С Даном. Он сидел со мной весь вечер, поглаживая пальцами мои ноги и дразня щекоткой. Он проверял, готова ли я к экзамену, все ещё не понимая, зачем я учусь на юриста.
Он всегда рядом.
Когда Дан показал мне галерею, я не поверила своим глазам. Он правда хочет, чтобы я показала на выставке свои работы? Они лишь баловство, успокоение после трудного дня, не более того, а здесь…
— Ты заслуживаешь большего, — шепчет Дан на ушко, стоя сзади и согревая своим теплом.
Он первый, кто говорит эти слова. Никто не произносил их вслух, я и сама в них не верила, пока он не показал, что бывает иначе. Что жизнь окрашивается не только красками цвета радуги, но и смежными цветами, которых в ней нет. Их не было в моей душе, пока мы не переступили черту. Нам везло, что мама и Григорий Викторович постоянно работали и редко появлялись дома. Но иногда они засиживались допоздна и словно караулили нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда родители были дома, я не могла пробраться в спальню Дана, а он не мог появиться у меня. Если бы нас застукали или услышали шум из наших спален, был бы скандал.
Они не спрашивают, почему Дан не переезжает в свою квартиру, не интересуются, почему он расстался с Мариной. Мне ее правда жаль. Она ни в чем не виновата. Поначалу я ревновала, переживала, что переступила черту с чужим парнем, а для него та ночь оказалась ничем, в отличие от меня. Но Дан на следующий день расставил все по своим местам.
Что стало бы с нами, если бы Дан не поцеловал меня? Смогли бы мы сблизиться, если бы продолжали таить внутри себя чувства друг к другу? Вряд ли.
Но судьба пошла нам навстречу, помогла соединиться.
Спасибо…
Экзамен проходит спокойно, как обычно. Я сдаю право на пять, Алена на четыре. Подруга даже не грустит, наоборот, радуется такому исходу.
— Я почти ничего не учила, но не завалила экзамен! — выкрикивает она на весь холл, когда мы спускаемся на первый этаж. — Хорошо, что мне выпал первый билет. Я его в коридоре прочитала!
— Ты очень безответственная, подруга, — улыбаюсь, глядя на довольную Аленку.
— А ты? Вообще в последнее время игнорируешь меня!
— Я просто занята…
— Чем?
В этот момент мы выходим на улицу и останавливаемся прямо у двери. Другим студентам приходится обходить нас и нудеть, что мы стоим посреди прохода. Но я не обращаю на это внимания, замечая серьезный взгляд Аленки.
— Неважно.
— Нет, важно! Говори давай!
Прости, подруга, я не могу тебе сказать. Не знаю, как ты отреагируешь на мои откровения. Помню, ты сама толкала меня в объятья сводного брата, но я не представляю, что ты скажешь, если узнаешь, что твои слова оказались пророческими. Ведь я люблю его, и тебя я люблю, а терять союзника в твоем лице не готова.
Нужно что-то придумать. Какое-то оправдание, в которое поверит Алена и после которого не станет допрашивать меня, как на следствии. Но что…
— Да так…
В этот момент мне приходит спасительное сообщение:
Дан: «Жду тебя на парковке».
— Кто тебе там пишет? — она тут же переходит с одной темы на другую.
— А? Чего?
— Ты улыбаешься, как влюбленная идиотка.
— Это не так! За мной Дан приехал.
Она все равно видела отправителя. Зачем скрывать? Но сейчас в шоколадных глазах подруги замечаю некое облегчение наравне с обидой. Или мне кажется? Может, это мое воображение играет злую шутку?
— Понятно, — отвечает почти равнодушным голосом. — Позвони, как освободишься.
Мы прощаемся поцелуем в щечку и расходимся в разные стороны. Я бегу к припаркованному автомобилю Дана, а Алена — в сторону метро. Но напоследок замечаю ее довольную улыбку.
Догадалась…
— Тебя можно поздравить с окончанием сессии? — спрашивает Дан, выруливая с парковки. Мы никогда не обнимаемся здесь, не целуемся, чтобы, не дай бог, никто не застукал на месте преступления.
— Можно и так сказать. Сдала на все пятерки.
— Ты столько сидела с этими конспектами. Еще бы ты не сдала на отлично и не закрыла все зачеты вовремя.
Ага. Сидел. Проверял. Диктовал. И отвлекал своими поцелуями. А я не могла оттолкнуть его, потому что нас тянуло друг к другу. И сейчас тянет. Всегда. Я всегда буду к нему тянуться, какие бы обстоятельства ни вставали между нами.
— Куда хочешь поехать? — спрашивает Дан, когда мы останавливаемся на светофоре.
— С тобой — хоть на край света.
— На край света, говоришь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Почему он так хитро улыбается? Почему превышает скорость, когда нам мигает зеленый свет? И почему мы заезжаем в парковку торгового центра и паркуемся далеко от входа, в самом углу, где практически нет машин?
Ответы на вопросы мелькают в голове, но я не трачу время на их анализ. Я знаю, чего он хочет, как он хочет. А главное — наши желания взаимны.
