Она спросила Муми-тролля насчет пикника на поляне, но он только пробормотал что-то и ушел.
— Это все морская лошадь, — говорила себе Муми-мама. Ну, что ж, так уж получилось! — И она нарисовала еще одну Муми-маму — на этот раз сидящую под кустом сирени и радующуюся жизни.
Муми-тролль медленно спустился по ступенькам к подножию маяка. Поляна исчезла, морские лошади ушли.
Он стоял, глядя на Мумимамин сад у скалы. Все розовые кусты завяли, потому что их пересадили в мягкую почву без песка и камней, на которые можно опереться. Посередине клумбы Муми-мама оградила что-то заборчиком. Что она пыталась вырастить там, Муми-тролль не мог догадаться.
Малышка Мю подбежала к нему.
— Привет, — сказала она. — Знаешь, что это? Угадай с трех раз.
— Нет, скажи сразу, — попросил Муми-тролль.
— Это яблоня, — объявила Малышка Мю. — Она посадила яблоко, которое вынесло на берег, и говорит, что из семян вырастет яблоня.
— Яблоко! — удивился Муми-тролль. — Но яблони растут годами.
— Еще бы! — сказала Малышка Мю и умчалась.
Муми-тролль остался стоять на месте, изучая оградку. Она была очень добротно сделана и отдаленно напоминала перила веранды там, дома. Он начал тихо посмеиваться. Смеяться было приятно. Нет никого упрямее Муми-мамы. Он гадал, получит ли она в конце концов свою яблоню. Она заслужила это. И, кстати, жить в домике было бы гораздо лучше, чем на поляне, в маленьком домике, построенном собственными лапами. Окна можно выложить красивыми камешками.
* * *
До самого вечера Муми-папа и Муми-мама не замечали, что деревья решительно приближаются к маяку. Ольховые деревья, казалось, торопились больше других и уже проползли половину острова. Только ольха, к которой было привязано «Приключение», осталась на месте, хотя почти задушила себя, пытаясь освободиться. Осины потеряли все свои листья и не могли больше шелестеть от страха. Вместо этого они испуганными маленькими группками убежали в вереск.
Похожие на насекомых деревья пытались завязать свои корни узлами вокруг камней и цеплялись за вереск в отчаянной попытке выстоять против юго-западного ветра.
— Что все это значит? — прошептала Муми-мама, глядя на Муми-папу. — Почему они так делают?
Муми-папа грыз свою трубку и отчаянно пытался найти какое-нибудь объяснение. Ужасно, если придется сказать: «Я не знаю». Он был сыт по горло непониманием.
В конце концов он сказал:
— Это бывает по ночам. Понимаешь, вещи могут изменяться ночью.
Муми-мама смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Возможно, что, — продолжал Муми-папа нервно, — что… э… какое-то тайное превращение в темноте, я имею в виду… если бы мы должны были выйти и… э… усилить смятение, оно было бы таким большим… я имею в виду смятение… э… что когда мы проснулись бы утром, все было бы как раз таким, как оно есть…
— О чем ты говоришь, дорогой? — взволнованно спросила Муми-мама.
Муми-папа побагровел.
После неловкой паузы Муми-тролль пробормотал:
— Они боятся.
— Ты думаешь? — сказал Муми-папа с благодарностью. Да, в этом что-то есть… — Он посмотрел на вывороченную землю. Каждое дерево двигалось от моря.
— Наконец-то я понял! — воскликнул Муми-папа. — Они боятся моря. Это море их пугает. Я чувствовал, как что-то происходит, когда выходил вчера вечером… — Он открыл свою тетрадь и перелистал страницы. — Вот что я записал этим утром… Подождите минуту. Я должен серьезно над этим подумать…
— Много ли времени это займет? — спросила Муми-мама.
Но Муми-папа, уткнувшийся носом в свои записи, был уже на пути к маяку. Он споткнулся о куст и исчез между деревьями.
— Мама, — сказал Муми-тролль. — Не стоит из-за этого волноваться. Деревья передвинутся немного, а потом опять пустят корни и станут расти как обычно.
— Ты так считаешь? — спросила Муми-мама приглушенным голосом.
— Возможно, они образуют беседку вокруг твоего сада, сказал Муми-тролль. — Это будет здорово, правда? Много маленьких березок со светло-зелеными листьями…
Муми-мама покачала головой и направилась к маяку.
— Это хорошо с твоей стороны так говорить, — сказала она. — Но я не думаю, что это нормальное поведение. Дома деревья никогда так не делали.
Она решила сходить в свой сад, чтобы успокоиться.
Муми-тролль отвязал ольху от «Приключения». Юго-восточный ветер усилился, небо было ясным и чистым, а буруны у западной оконечности острова стали выше и белее, чем когда-либо. Муми-тролль пошел и улегся в вереск. Он успокоился, почти повеселел. Как хорошо, что Муми-папа и Муми-мама наконец заметили, что происходит!
Одинокая пчела с жужжанием перелетала с цветка на цветок. Вереск, кажется, ничего не боялся. Он просто продолжал расти там, где рос. «Что, если я построю свой маленький домик здесь! — подумал Муми-тролль. — Поближе к земле, и с плоскими камешками перед дверью».
Он проснулся, когда на него упала чья-то тень. Рядом стоял взволнованный Муми-папа.
— Ну что? — спросил Муми-тролль.
— Плохо, — ответил Муми-папа. — Эта история с деревьями портит все. Я понимаю море еще хуже, чем раньше. В нем нет никакой системы и порядка вообще. — Он снял шляпу смотрителя маяка и начал мять ее, крутить, а потом опять разгладил.
— Понимаешь, — пояснил Муми-папа. — Я хочу найти тайные правила, которым подчиняется море. Я должен, раз я хочу полюбить его. Иначе я никогда не буду счастлив на острове.
— С людьми точно так же, — с энтузиазмом сказал Муми-тролль, вставая. — Я имею в виду, если хочешь любить их.
— Море все время ведет себя по-разному, — продолжал Муми-папа. — Оно просто делает, что хочет. Этой ночью оно перепугало весь остров. Почему? Что случилось? Здесь нет никакого смысла и цели. А если и есть, то это выше моего понимания.
Он вопросительно взглянул на сына.
— Я уверен, если бы они были, ты нашел бы их, — сказал Муми-тролль. Он был польщен тем, что Муми-папа обсуждал с ним такие ужасно важные вопросы, и делал героические попытки понять, о чем идет речь.
— Ты так думаешь? — спросил Муми-папа. — Ты имеешь в виду, что здесь нет смысла и причины вообще?
— Я уверен, что нет, — сказал его сын, отчаянно надеясь, что ответил правильно.
Несколько чаек поднялись с мыса и закружились над островом. Муми-тролль и Муми-папа чувствовали под собой прибой, будто чье-то дыхание в земле.
— Но тогда море — живое, — рассуждал Муми-папа. — Оно может мыслить. Оно поступает, как ему вздумается… Это невозможно понять… Если деревья боятся моря, это ведь значит, что оно живое?!
Муми-тролль кивнул. Его горло пересохло от возбуждения.
Муми-папа помолчал мгновение. Потом он сказал.
— Так это море дышит в черном озере. Так это море тянет за отвес. Все ясно. Оно смыло мой волнорез, оно набило сети водорослями и пыталось перевернуть лодку… — Он стоял, уставившись в землю, и хмурился, морща нос. Потом внезапно его мордочка прояснилась, и он сказал с облегчением: — Стало быть мне не надо понимать! Море — это просто существо с плохим характером, на которое нельзя полагаться…
Муми-тролль решил, что Муми-папа говорит сам с собой, поэтому ничего не ответил. Он смотрел, как папа уходит к маяку, оставив на вересковом поле школьную тетрадь.
Птиц в небе стало гораздо больше, и они кричали, как одержимые. Муми-тролль никогда не видел столько птиц сразу. Небо потемнело от них — больших и маленьких, они беспорядочно кружились над головой, и новые стаи летели со стороны моря. Муми-тролль долго смотрел на них. Он знал, что они тоже бежали от Морры и ее ужасного холода. Но он ничем не мог им помочь. Да и какое это имело значение? Папа говорил с ним совершенно по-новому, и Муми-тролль был невероятно горд.
Остальные стояли у маяка, глядя на птиц, наполнявших небо испуганными криками. А потом в одно мгновение все птицы улетели в море и исчезли из виду, оставив после себя лишь звуки прибоя.
Море ревело вокруг острова, швыряя пену так высоко, что, казалось, идет снег. Волны у западной части острова были похожи на белых драконов с разинутыми челюстями.
«Могу поспорить, рыболов доволен», — подумал Муми-тролль.
Тут как раз все и случилось. Муми-тролль увидел, как маленький цементный домик рыболова перевернулся и набежавшая волна унесла его.
Рыболов умудрился вовремя открыть дверь и сквозь пену ринулся наружу, как молния. Он забрался под свою лодку, лежавшую на скале кверху дном. От маленького домика ничего не осталось, кроме железных скоб, торчащих из скалы, как остатки зубов.
— Клянусь своим хвостом! — подумал Муми-тролль. — Папа прав. У моря действительно тяжелый характер!
* * *
— Он, должно быть, промок до нитки! — воскликнула Муми-мама. — Он мог порезаться осколками от оконного стекла… Мы должны позаботиться о нем теперь, когда ему негде жить!
