«Другие твои соплеменники не столь целомудренны», – усмехнулась Борозда.
«Какое мне до них дело, Перворождённая? Я пришёл за сыновьями. Верни их».
«А если бы это стало моей ценой?»
«Я не играю в эти игры. Гордая эльфка хочет посмеяться».
«Ты бы отказался? От меня и… от своих сыновей?»
«Я не говорю о не случающемся. Мне не нужны твои насмешки. Верни Аришу и Гриню, потом всё остальное. Но я уже втолковывал это Полночи – если вам нужны союзники, вы избрали донельзя кривой путь».
«У Царственных Эльфов свой путь, свой долг и свои союзники, – вздохнула Борозда. – Хорошо. Возвращаемся. Сегодня вечером увидишь всё, чего просил. И сыновей. Только… не надо больше никого оглушать и вязать, ладно?»
«Если никто не станет мешать мне».
«Договорились».
День они с Найдой вновь провели в жилище Полночи. Сам эльф почти не показывался, явившись уже ближе к вечеру.
– Уффф, – совсем почеловечески выдохнул он, срывая с головы щегольскую шапочку. Залихватское перо чуть не вывалилось на пол. – Понял теперь, как мы тут живём? Хоть и прозываемся «царственными»?
– Нет, – покачал головой Лемех. – Так и не понял. Как живёте без настоящего правителя; самовластного, который никакими Советами не обкладывается, как обходились без полейогородов раньше и отчего вам теперь так уж сильно наш хлеб занадобился; наконец, так и не взял я в толк, откуда этот Ниггурул взялся, кто вас на стражу поставил и когда – и чем! – всё это кончится.
– Я ж тебе во всех подробностях отвечал! – всплеснул руками Полночь, словно учитель, поражённый внезапной тупостью обычно сообразительного ученика.
– Отвечал, да толком так и не ответил, – парировал Лемех. – Словто много сказано, однако толку как не было, так и нет.
– Снова спрашивать станешь? – с унылой безнадёжностью осведомился эльф.
– Неет, не стану. Всё равно не скажешь, юлить станешь, привирать, а я не люблю, когда хорошему человеку так изворачиваться приходится.
– Юлить? Привирать?! Хорошему человеку?!
– Ну только не злобься, да, Полночь? За «человека» – ну, прости, коль тебе это так уж поперёк горла. А для меня так это – напротив, похвала. Я б с тобой гденибудь в Кинте с охоткой погулял бы. Тебе б наша рота приглянулась, вот честное слово. Да и ты ей, помяни моё слово.
– Спасибо на добром слове, – с непроницаемым лицом отозвался эльф. – Значит, сгодился б я для «Весельчаков Арпаго»… учтём на будущее.
– Учти, учти. А пока давай про что иное речь вести. Борозда мне ведь пообещала, что…
– Я знаю, – перебил эльф. – Сегодня вечером. На Ниггуруле.
– Вот и славно, что знаешь. Хлебнуть хочешь? Своё, домашнее. Сам варил. Забористое, с горлодёром. Не хуже гномьего «молота».
– Нет, спасибо, – содрогнулся эльф. – Доброе вино у нас в почёте, но его пьют, водой разбавляя…
– Только портят, значит, – перебил Лемех. – Не, туго тебе б пришлось в роте, Полночь. После дела выпить – не чтобы вповалку, а так, некую малость должную – первое дело. Иначе и рассудком в Кинте помутиться было недолго.
– Это ещё почему? – невольно заинтересовался эльф.
– А вот потому. Возвращаешься ты, скажем, изза Стены, гнёзда змеиные повыжигав, а тебе навстречу твой, скажем, первейший друг шагает, который уже полгода как сгинул. Шагает, словно живой, рукой, значит, машет, улыбается…
С лица Полночи сбежала улыбка.
– Мертвяк? Подъятый? Некромантия? – он спрашивал быстро, словно о чёмто давно и неприятноблизко знакомом.
– Мертвяк? Не, не бывало там мертвяков. Мертвяки – это север, восток, Мекамп, Эгест, Аркин, Салладор порою. Друг твой это, живой, понимаешь?
– Ясно, что с подвохом дело. Хочешь, чтобы я угадал?
– А что, и угадай. Всё время проведём – лучше, чем друг на друга злобно щуриться.
– Это ты хорошо сказал – насчёт щуриться. Попробую. У друга твоего на шее какаянибудь змея сидит, ужалить грозится, чтобы делал то, что им надо?
– Не. Это выходит, что змеи разумные, а таких там не случилось, иначе они б от всего Кинта мокрое место б оставили. Хоть и похоже ты обсказал.
– Гм. Не знаю тогда. Змеи – они ж сожрать норовят, вот и всё.
– Не все, Полночь, не все. Не зря мы их гнёзда искаливыжигали. Что я тебе рассказываю, всё взаправду, никакие не выдумки. Идёт тебе навстречу твой друг, да только от него одно только обличье и осталось.
– Это как же?
– Да вот так. Змеи мелкие, что жили большими колониями, навроде муравьёв, выучились так жертву выедать изнутри и сами там устраиваться, что тело и шагать могло, и руками двигать, и смотреть…
– Постой, постой, ты ж сказал – идёт к тебе твой друг и рукой машет? Он что же, не мёртвый был?
– Не мёртвый и не живой, Полночь. Память осталась, а над прочим власти у него нет, как нам наш маг тогда объяснял. Ну, объяснялто он уже после, а тогда… лихо пришлось.
– Лихо?
– Ага. Потому что… друг это мой был, друг ближайший, одним плащом укрывались, одну горбушку делили, плечом к плечу стояли, друг другу спину защищали.
– Понимаю, – осторожно кивнул Полночь.
– Да, наверное… вы ведь тоже сражаетесь. Так вот, народ у нас из джунглей хоть и редко, да выбирался. Случалось. Везло комуто. Правда, чтобы спустя столько дней – не упомнить, но всякая ж вещь когдато впервые да выходит? В общем, кинулся я к нему тогда, хорошо, десятник дядька Вышеслав меня… ээ… мне… в общем, дал мне древком по голове. Не добежал, короче говоря. И хорошо, что не добежал, потому что иначе мы бы с тобой тут речей не вели, Полночь.
Дядька Вышеслав тогда в упор два дрота арбалетных в того всадил, и оба – в голову. Мастер был, никто так стрелять б не смог, мне до него как до Ордоса пешкодралом. В общем, завалился… этот, тело упало, значит, а из него змеюки так и драпанули. Рубили мы их с дядькой, рубили – ни одна не ушла.
– Значит, они таки говорили ему, что делать? Змеи эти?
– Не, – покачал головой Лемех. – Они ядом его затуманивали, так, что одно только желание оставалось – к своим добраться, за Стену. А там они в толпу бы порскнули – Спаситель один ведает, скольких бы перекусалиперетравили. Ядто у них такой, что ящера свалит.
– Не пойму только, как же они до такого… додумались? Нет, они ж не думают…
– Инстинкт, как нам наш учёный маг втолковывал. Дельный был старик, с Волшебного Двора самого. Мол, так эти змеюки на броненосцев охотились. Шкура у тех тварей такая была, что змейкам её не прокусить ну вот просто никак, а пуще всего прочего лакомы те змеи были до броненосцевых детёнышей. В логово пробраться – никак, у мамаши нюх такой, что любую змею заметитзатопчет сразу. Вот и приспособились. Искали раненых, в ловушку попавших, чтобы кровь открытая…
– Кровь, когда из раны вытекает, её же и очищает, – заметил Полночь. – Недаром яд из ранки всегда выдавливать сразу надо.
– Ну, за что купил, за то продаю, – развёл руками Лемех. – Както вот приноровились эти змеи раненых броненосцев в собственное оружие превращать. И с нами попытались тот же фокус проделать.
– Мда. Только и скажу – хорошо, что вы их гнёзда выжигали. Я бы, правда, ещё посмотрел, нет ли под теми лесами такой же вот твари, как под нашим. Уж больно похоже.
– У вас тоже такие змеи имеются?
– Нет. Но и Гончих, и других – словно чьято воля направляет. Несложно угадать чья.
Лемех хотел было спросить, знают ли эльфы, почему у Тёмной Птицы в глазах по четыре зрачка, но тут Полночь вздрогнул, прижимая пальцы к вискам.
– Зовут, – он резко поднялся.
– Куда? Только разговорились…
– Твари Ниггурула, – с неожиданной высокопарностью ответил Полночь, ныряя в спальную камору. – Прокопались опять. Бой идёт. Эльфийская стража вся уже там.
– Тогда я с тобой, – поднялся Лемех.
– Как угодно, – Полночь торопливо вооружался.
– У тебя кольчуги лишней не найдётся случаем? Я за сынами шёл, не на войну. Своё дома оставил.
– На месте дадут, – эльф затянул подбородочный ремень высокого и вычурного шлема с острым навершием и подобием двух лебединых крыл по сторонам. – Только поспешай тогда, Лемех.
Неслись верхами. Хуторянин впервые увидал эльфийских скакунов – тонконогих и тонкошеих, с точёными головами и длинными гривами, каких никогда не бывает и быть не может у простых, неволшебных коней. Расчёсывать такую – мука мученическая, а уж как за ветви и сучья цепляться должна! Однако вот не путается и не цепляется – не иначе, эльфья магия опять.
На тропах к ним присоединялись другие эльфы, все – верхами и с длинными луками. Не похоже, что Полночь вёл этот отряд – все сами знали, куда направиться.
Они с разгону вылетели на редкий в Зачарованном Лесу высокий берег говорливой речушки, огибавшей вытянутый подковой древний холм. Земля ощутимо дрожала, кони Лемеха упирались и храпели в страхе, и даже сердитое гавканье Найды, обычно работавшее лучше хозяйской плётки, ничего не могло сделать.
– За мной! – понятным Лемеху языком крикнул Полночь и тотчас же скомандовал чтото ещё уже поэльфийски. Спешившись, эльфы бегом бежали вниз по склону, на ходу натягивая луки.
