Смешной случай. Вот интересно, кто же пошутил с географией в этом мире?
– А какой сейчас год? – снова спросила Женя.
– Год какой? И этого не знаешь! Известно какой – 1068 от рождества Христова, – ответила Мерсия.
Девушки сидели некоторое время молча, любуясь вечерним светилом, игрой волн и вглядываясь в морскую даль, необъятную и пустынную.
– Тихо здесь, покойно, как на краю света, как на необитаемом острове, ни корабль, ни лодочка, ничего на горизонте за весь день, – прервала молчание Женя.
– Ничего удивительного, – заметила Мерсия. – На побережье никто не живет. Близко у моря селиться да дарами моря кормиться – плохая примета, так с давних времен ведется. А парусники британцев все больше на восток плывут, к Гавру. Мы их и не видим.
– И далеко же, верно, твоя Британия. – Продолжала размышлять черноволосая девушка. – На корабле плыть несколько дней, а может, недель понадобится, – так батюшка говорил. И то, если погода не разгуляется бурей, штормом, и ветер хороший подарит. А еще говорят, в море, если киты заплачут, быть беде большой. Придет из моря Великий Ужас, и корабли, и моряков поглотит. А в давние времена, рассказывают, он и до побережья добирался.
– Что за Великий Ужас? – спросила Женя.
– Не знаю. Тетка Магда меня им в детстве пугала.
Собрав оставшиеся коврики и одеяла, девушки возвращались домой. Покинув побережье, узкой полосой тянувшееся на восток, они преодолели подъем по склону крутого песчаного холма, морская долина пропала из поля зрения, и девушки сразу оказались в другой природной зоне, их встречал могучий сосновый лес. Знакомой тропинкой они спешили домой на хутор отца Мерсии – крестьянина Жана Фалька, приютившего беспамятную девушку.
– Я, кажется, помню, вроде, со мной брат был, старший, – сказала Женя, вспоминая, конечно, о Страйге.
– А может быть, твой брат – моряк или купец? Как же иначе женщина могла на корабле очутиться? – спрашивала Мерсия.
Такие разговоры они с Женей вели каждый день, жаль ни к какому ответу не приходили.
– Я поняла, – неожиданно остановилась и воскликнула черноволосая девушка.
– Что ты поняла? – остановилась и Женя.
– Ну, конечно же! Тебя, верно, как дочь знатного бритского дворянина, – да, да, не спорь, дворянина, ведь ты скорее на дворянку похожа, так все говорят, и тетка Магда, и сестра Агнесса, везли в Сен-Мало, а может, в Мен или Нан, чтоб выдать замуж за какого-нибудь рыцаря или барона.
– Ну, вот еще, что за глупости, – возмутилась Женя.
– Ничего и не глупости, Джейн, мне тетка Магда и сестра Агнесса рассказывали, что так у бриттов заведено… Да и по годам ты уже невестишься.
– Я не старше тебя, Мерсия, что же твой батюшка тебя замуж не выдает?
Мерсия смутилась и опустила глаза:
– У нас, крестьян, все по-другому, чтоб дочь замуж выдать, надо ей приданого накопить, а отец мой беден, ты знаешь…
– Прости, милая Мерсия, я не хотела тебя обидеть, – виновато проговорила Женя. – Просто не может такого быть со мной.
– И очень даже может, – не унималась ее спутница. – Вот во прошлом годе к принцессе нашей Анне сваты тоже из-за моря прибыли – только не с юга, не из Британии, а из королевства Ирландского, тамошний король ее руки у принца Филиппа просил.
– Принцесса Анна, принц Филипп? – спросила Женя, мучительно пытаясь оживить свои небогатые познания по истории средневековой Франции.
– Ты, верно, и о них ничего не знаешь! Как же можно ничего не знать о нашей красавице принцессе? А я думала слава о ее красоте и добродетели не только море Ирландское, но и Франкское преодолела. Принцесса Анна – самая младшая и единственная дочь короля Карла Великого.
«Вот это имя мне уже знакомо, только, кажется, он жил и правил Франкским государством значительно раньше, или я ошибаюсь?»7 – думала Женя.
– Карл Великий умер, тому как десять лет, а вскоре и его жена, наша королева Жанна, покинула сей мир. И уже несколько лет нашим королевством правит старший сын Карла Великого – принц Филипп из королевской семьи де Флер, – рассказывала Мерсия.
– И что же теперь ваша принцесса – королева Ирландская? – поинтересовалась Женя.
– Да нет, с ней беда приключилась. Пропала она в день венчания, еще не покинув земли Парижской. Год никто о ней ничего не слыхал. Люди разное говорят, а только нет нашей принцессы.
– Печальная история… Мерсия, прошу тебя, расскажи, как вы нашли меня, – попросила Женя.
– Да уж сколько раз рассказывала. Что странно, никто на соседних хуторах не слыхал, чтоб в наших водах причаливал корабль с материка. А день твоего появления просто страшно вспоминать. По утру-то спокойно было. Маргарита, работница с соседнего хутора, к тетке приходила, у них корова телилась, так она советовалась, говорила, то у них в овине прошлой ночью чужие ночевали, они их не видели, только следы остались. Едва она ушла, буря разгулялась страшная, ветер, дождь, на море штормило. На побережье что только на другой день не нашли, все дары морские, только останков корабля не было. Мы, как занепогодилось, в дом пошли. А когда молнии полыхать стали, тетка Магда как закричит, мы все женщины и спрятались в подполье. А то Агнесса, женщина святая, говорит, грех это за играми нечистых – молниями, значит, наблюдать. А батюшка в доме остался, за хозяйством приглядеть. И вроде чудилось ему, что у дуба столетнего, который еще прадед мой посадил, люди какие-то метались. Дождь лил как из ведра, разве разглядишь что. А когда к рассвету утихла природа, мы пошли проверять, все ли цело, тетка к своей корове Магдалине побежала. Сестра Агнесса у дуба как закричит: «Мертвяка нашла, мертвяка!» Тетка опять чуть в обморок не упала. А я подхожу, гляжу девушка, ты то есть, в лохмотьях каких-то черных ли голубых, лежишь вся без чувств, бледная, и не дышишь, вроде. Жуть как страшно. А батюшка подошел, на руки тебя взял, в дом принес, на лавку положил, стекло к губам приложил, запотело оно. Живая, говорит, значит. Тут тетка как опять завопит! Да батюшка ее не послушался, пожалел тебя, только в заброшенный дом отнес. Там и выхаживали тебя. Мы все ждали, когда искать тебя будут. Но из родных твоих так никто и не объявился.
Женя тяжело вздохнула, разгадка тайны ее появления в этом мире, также как и несколько недель назад, была ей недоступна. Мерсия участливо наблюдала за ней и, чтоб отвлечь подругу от грустных мыслей, стала рассказывать поверья, легенды о лесных духах, о хозяевах морских, которых знала великое множество. За сказками обратная дорога показалась не такой утомительной и длинной.
Лес расступился, и скоро взорам девушек предстал стоящий на взгорке небольшой дом из древесного каркаса, обмазанного глиной. У дома с запада примостились хозяйственные постройки, имелось здесь стойло для всеобщей любимицы – коровы Магдалины, главного сокровища тетки Магды. От незваных гостей маленькую усадьбу ограждал частокол из ровных кольев. У калитки девушек встречал сам хозяин.
Жан Фальк был невысоким коренастым мужчиной пожилого возраста – сорок лет для человека его круга считалось почти преклонными годами. Загорелое морщинистое лицо, загрубевшие руки, опиравшиеся на железный заступ, сохранивший еще свежие комья земли, – все выдавало в нем труженика. Пышная черная борода едва скрывала доброжелательную, немного усталую и загадочную улыбку. После дня, наполненного привычным с детских лет трудом, приятно немного постоять на холодке, подставив лицо ветерку и вечернему светилу, подумать, не спеша, о том, о сем. А всего более полюбоваться на любимую дочь, возвращающуюся с подругой к домашнему очагу. И как ему не любить всем сердцем Мерсию! Она у него единственная, надежда и душе успокоение. Как похожа на мать, такая же красавица, такая же добрая и ласковая!
Когда в жены взял скромную девушку из далекой деревни, не нарадовался, какая работница да умелица. Жизнь крестьянина нелегка. Милостью божией и сеньора – рыцаря Паре в его владении есть небольшой надел земли – главное богатство. Обрабатывая этот кусок пашни и получая с него урожай зернап, тяжелым трудом Жан, также как и его отец, и дед когда-то, как все жители хуторов в округе, кормит семью и не теряет надежду на лучшую жизнь. Случается едва сводить концы с концами, а если не уродит земля, то и редкие дары моря не спасут от голода. Да и не гоже крестьянину на море промышлять, ловля рыб и тварей морских – не крестьянское занятие. В одну из таких черных годин он потерял любимую жену, остался с маленькой дочкой на руках совсем один. Люди говорили, что его хутору нужна новая хозяйка. Да только на других женщин Жан после покойной жены смотреть не мог. Спасибо Магде, его незамужней сестре, переселилась к нему, без женщины в хозяйстве нельзя. Завели сначала телочку, потом коз и кур, молоко, сыр и яйца шли на скудный стол и на обмен.
