еще работал, а следовательно, работали и официанты. Формат гостиницы не предполагал обслуживание номеров, но для такого «гостя» можно было сделать исключение. Однако Юля настояла на том, чтобы отнести поднос с едой лично и в очередной раз повторить приглашение поужинать в ресторане.
Как и ожидал Влад, вернулась она еще более расстроенной и взвинченной, чем была прежде. На вопросы отвечать не стала, торопливо скрылась в ванной комнате, откуда вышла добрых полчаса спустя, стараясь выглядеть спокойно и невозмутимо, но на лице были заметны следы пролитых слез. И хотя теперь Влад видел такие детали, понимания, как себя вести, это не добавляло.
Должен ли он сделать вид, что ничего не заметил? Ведь Юля не просто так спряталась от него в ванной, чтобы поплакать. Вероятно, не хочет демонстрировать слабость. Или же его долг как мужа дать понять, что ее эмоции – это нормально и ей не нужно ничего скрывать? Должен ли он спровоцировать ее на разговор, чтобы открыто высказать поддержку, или молчаливого присутствия достаточно? Влад не знал, как лучше. А пока он думал, Юля легла в кровать, сославшись на дикую усталость и желание уснуть пораньше, свернулась калачиком на самом ее краешке, отвернувшись от него, и погасила лампу со своей стороны.
Влад воспринял это как намек на нежелание разговаривать и что-либо обсуждать. Чтобы не мешать жене, он сначала ушел в ванную, предварительно погасив весь остальной свет в комнате, а когда вернулся, тоже забрался под одеяло.
Юля к тому моменту дышала глубоко и ровно. Возможно, приняла какое-то успокоительное, чтобы побыстрее уснуть, или просто была так измотана работой в последнее время, что даже на фоне стресса легко провалилась в сон.
Владу это не удалось. Он долго лежал, глядя в темный потолок, потом ворочался с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, но ничего не помогало. Сон не шел, мозг работал на полную катушку, размышляя о том, удалось бы Владу сейчас помочь поискам, если бы он все еще был слеп и мог рисовать подсказки. С одной стороны, загадочный дар прежде работал далеко не всегда. С другой – ситуация касалась Юли, а обычно это стимулировало его.
Впрочем, размышления эти все равно не имели никакого смысла. Что бы ни случилось несколько недель назад, это заставило уплотнение в его голове исчезнуть, одновременно лишив Влада сверхъестественных способностей и сделав зрячим. И изменить произошедшее уже ничто не могло. Оставалось только задаваться вопросом, кто и для чего сделал это с ним. Нурейтдинов сказал, что символ на могильном камне связан с сообществом ведьм, ранее обитавшем в местных лесах. Юля говорила, что символ, в ночь исчезновения нарисованный у Влада на лбу, был похож на тот. Значит ли это, что некая последовательница старого культа применила магию, чтобы он прозрел? Но кто это мог быть? И зачем ей помогать ему?
Или же сотворенное чудо не благотворительность, и цель была в том, чтобы лишить его дара? Но кому он мешал?
Ответов у Влада не было, и найти их у себя в голове он не мог, поэтому неспособность заснуть дико раздражала. Устав бессмысленно ворочаться, он сел на кровати, обнял колени и оглянулся по сторонам.
Они забыли задернуть на ночь шторы (точнее, Юля забыла, поскольку обычно это делала она, а ему и в голову не пришло), а потому свет фонаря с улицы довольно неплохо все освещал. Но что с того? Не вставать же и не ходить по комнате! Так можно не только разбудить Юлю, но и напугать.
Влад обернулся и посмотрел на жену. Та так и лежала на самом краю, казалось, за все время ни разу не пошевелилась. Как будто сознательно дистанцировалась от него. Или как минимум подсознательно. Может быть, он все-таки ошибся и надо было пристать к ней с разговорами, проявить сочувствие, а так она обиделась?
Он снова отклонился назад, лег на бок, коснулся плеча Юли и осторожно потянул на себя. Она неожиданно послушно перевернулась, словно только этого и ждала, придвинулась к нему ближе, но не проснулась. Даже упавший на лицо свет фонаря никак ее не потревожил.
Подперев голову рукой и едва заметно улыбаясь, Влад замер, разглядывая жену. Ему все еще было трудно привыкнуть к тому, как она выглядит. Все эти годы он искренне считал, что никак ее не представляет, но какой-то образ в его сознании, очевидно, все-таки жил. И когда Влад прозрел, реальность с этим образом предсказуемо не совпала. Ни в лучшую, ни в худшую сторону, просто – не совпала, поэтому ему требовалось время, чтобы привыкнуть. Ведь лицо жены пока казалось ему чужим.
Помня, что когда-то Юля очень переживала из-за своей внешности, Влад старался не пялиться на нее, боясь смутить или – что гораздо хуже – вывести из себя, но при возможности рассматривал исподтишка. Сейчас как раз была такая возможность, и он решил, что стоит ею воспользоваться.
Влад скользил взглядом по лицу Юли, вбирая те детали, которые ему не удавалось приметить до сих пор. Он не сомневался, что однажды, скорее всего, очень скоро это лицо станет ему таким же родным, каким со временем стали голос и запах. Но сейчас он словно впервые видел в экранном воплощении персонажа, которого раньше знал только по книгам. Или, скорее, радиоспектаклям. Его мозг силился объединить новое с хорошо знакомым.
Безмятежное лицо Юли вдруг напряглось, брови сдвинулись к переносице, под веками тревожно заходили зрачки. Вероятно, ей привиделось что-то неприятное. Влад скользнул по ее волосам пальцами, наклонился и коснулся губами нахмуренного лба. Она моментально расслабилась, кажется, даже улыбнулась сквозь сон.
Влад вздохнул и все-таки осторожно выбрался из-под одеяла. Часы на телефоне показывали четверть второго ночи, но сна по-прежнему не было ни в одном глазу. Просто как в «лучшие» годы его жизни, когда он вообще не мог уснуть без снотворного.
Лежать уже не было сил, и Влад решил пройтись хотя бы до кухни. Там можно заварить себе чай и немного почитать новости или почту в смартфоне, не боясь разбудить Юлю шумом или светом гаджета.
Натянув джинсы и футболку, он вставил ноги в тапочки и, стараясь не шуметь и не открывать дверь слишком широко, вышел в коридор.
Здесь, как всегда, ярко горел свет, но было пусто и тихо. Взгляд сразу зацепился за картину, висящую в конце коридора. В прошлом месяце она попортила Юле немало крови. На ней был изображен берег озера, похожего на Медвежье, и старый двухэтажный дом вроде того, в каком в детстве жил маньяк, за несколько лет убивший здесь по меньшей мере пять женщин. Прежде Юля говорила, что иногда видит в окне дома мальчика, который выглядит то нормально, то испуганно, но с тех пор как они раскрыли тайну двенадцати записей, а полиция арестовала маньяка, изображение ни разу не менялось. Они так и не поняли, была это чья-то мистификация или с картиной действительно что-то происходило.
Едва Влад сделал шаг в сторону кухни, как услышал за спиной какой-то шум. Обернувшись, он вздрогнул и отпрянул, едва не выругавшись вслух: совсем рядом обнаружился парень, стоявший неподвижно и смотревший на него в упор.
– Вы кто? И как сюда попали?
Парень только смерил Влада взглядом и с ноткой отчаяния в голосе поинтересовался:
– Как отсюда выйти?
Взгляд у него был немного «стеклянным», словно он не до конца осознавал происходящее.
«Пьяный, что ли? – промелькнуло в голове у Влада. – Наверное, дорогу в номер ищет, но попутал коридоры».
– Эта часть здания для персонала, – вслух объяснил Влад. – Вам нельзя здесь находиться. Главный холл позади вас, вот та дверь.
Он указал в противоположный конец коридора. Парень молча повернулся и побрел в нужном направлении, а Влад снова направился к кухне, но вдруг остановился, чувствуя: что-то не так.
От парня не пахло алкоголем. Совсем. А при таком остекленевшем взгляде разить должно знатно. Да и заблудиться в двух коридорах можно только в состоянии сильного опьянения. Тогда что с ним? Наркотики? Может, попросить охрану за ним присмотреть? А Карпатскому предложить к нему приглядеться?
