Си
дел, нян
чил по
калеченную но
гу, ста
раясь устро
ить ее по
удобней, а она ны
ла и ны
ла, слов
но там за
велся ка
кой-то зве
рек. К го
лоду при
терпелся, воз
никали неве
селые мыс
ли о даль
нейшей жиз
ни в ка
честве ин
валида. Рас
сказы Цу
кана про Ма
ресьева и без
ногих те
лежечников, ко
торые по
сле вой
ны ра
ботали в ма
стерских и да
же кле
пали де
тей, ста
ли раз
дражать. Он пред
ставил вы
пученные гла
за Ва
люшки, ко
гда уви
дит его на ко
стылях и непре
менно по
думает, за
чем мне та
кой ин
валид ну
жен, ря
дом в уни
верситете сот
ни здо
ровых, кра
сивых пар
ней. Пол
года до
бивался бли
зости, по
дрался с при
ятелем-од
нокурсником из-за нее и вы
терпел дол
гое раз
бирательство на ком
сомольском со
брании, ку
да вы
звали Ва
лю и она, неожи
данно для него, вдруг ска
зала, что они дру
жат дав
но и Вик
тор Осин
кин за
щитил ее от гру
бых на
падок од
нокурсника. А в уни
верситетском хол
ле его осек
ла, ска
зала, что эти сло
ва ни
чего не зна
чат, что фа
милия Осин
кин, ей со
всем не нра
вится и на кон
церт она с ним не пой
дет. А по
том сни
зошла, раз
решила про
вожать по
сле лек
ций, па
ру раз схо
дили на дис
котеки, по
веселились, со
провождая это лег
кими по
целуями. Наз
вать ее неве
стой он не ре
шался, хо
тя хо
телось. С помощью самодельного костыля Виктор встал, прошелся вдоль фюзеляжа. Прыгать на одной ноге по косогору совсем неудобно. «Надо попросить Аркадия сделать второй костыль для лучшей опоры», — подумал он, с усилием вытаскивая костыль из размокшего грунта. Ручей из талой воды катился по склону совсем близко в россыпи белоснежных подснежников. Захотелось напиться. Он еще не привык, да и сил оставалось немного. Дошел, тяжело дыша, по-собачьи припал к воде, напился и вдруг увидел в отражении совсем незнакомое забородевшее худое лицо, оно кривилось и прыгало, словно пыталось убежать от него.
Вертолетный гул возник с западной стороны из-за сопки. От неожиданности он резко привстал, костыль скользнул на мокрых камнях, Виктор завалился на бок, прокатился по склону, крича от боли в поврежденной ноге. Очнулся. Костыль остался там, у ручья, а гул вертолета все звонче и звонче. Пополз на карачках по размокшему склону, обдирая руки, колени и подвывая от боли. Руки мокрые, спички не зажигаются, ломаются, но кое-как зажег бересту…
Цукан прибежал, когда повалил густой дым, костер запылал с опозданием. Вертолет по всем признакам поисковый уходил снова на юго-запад. Долго сидели у костра в надежде, что вертолет зайдет на второй круг. Нет — тишина.
Виктор к вечеру настолько обессилел, что его с трудом удалось затащить в самолет. Рана на ноге открылась, сквозь бинт проступила сукровица. А в аптечке остался только йод и нашатырный спирт. Заново туго перебинтовал культю, а в голове крутились разные рецепты самодельных отваров: березовая чага, тысячелистник, почки березы, но всё это на спирту. Цукан пытался найти бачок с жидкостью против обледенения, из-за чего в разных местах взламывал внутреннюю обшивку, удивляясь сложности бортовых коммуникаций.
Вдруг его осенило, что нужно найти подводку шлангов к стеклам, пусть стекол и не осталось, как и самой кабины, но форсунки-то остались. Двигаясь шаг за шагом, он обнаружил бачок с надписью ПОЖ справа по борту. Бачок небольшой, из него натекло литра два. По запаху спирт, а какой, он не знал, поэтому решил ставить эксперимент осторожно. Выпил граммов двадцать, сторожа ощущение. Хмель, ударивший в голову свежим притоком крови, быстро прошел, осталась только сухость во рту. Значит — этиловый, решил он, можно протирать рану и делать настойки.
В зарослях вдоль речушки Цукан расставил силки из капроновой лески в надежде подловить куропаток. А не получалось, хотя они перебегали поляну совсем близко. Теперь он соорудил ловушку из большого чемодана, который опирался на колышек, а под ним накидал всякий корм из ольховых и сосновых шишек. Долго терпеливо ждал, пристроившись в шалашике с веревкой в руке, и куропатку все же подкараулил. С виду мелкая курица, а когда ощипал, чуть больше голубя. Один пух да перья.
После горячего хлебова с куском мяса и диким луком — его Цукан притащил большую охапку, Виктор повеселел, на
щеках выступил легкий румянец, это давало надежду, что удастся парня вытащить с того света и самому не пропасть.
— Травка полезла, а там и грибочки появятся, и рыбы наловим…
— Федорыч, сделай мне второй костылек, а то уж бока болят от лежания.
— Сделаю, Витек, сделаю. Чуть подсохнет, вместе пойдем рыбку ловить. А завтра здесь ковыряйся втихаря по хозяйству. Надо постели перетрясти, золу вычистить. Я вечерком вентерь плетеный заново поставлю у берега, речушка-то бурлит, несет мутную воду.
Ночью их разбудил грохот железа. С топориком в руках Цукан вылез из багажного отсека, где обустроил общее логово. Уселся среди обломков кабины, напряженно вглядываясь в темноту. Здоровущий медведь ворочал железо и камни, которыми он прикрыл сверху неглубокую могилу в мерзлом грунте. Заорал, загрохотал по обшивке топориком. Медведь испуганно рявкнул и кособоко порысил вниз по склону волоча по земле чей-то труп.
— Сволочь, запах учуял. Могилу разворотил.
— Я видел, там же большая куча камней и железа?
— Зверюга. Гребет, как трактор. Как его теперь отпугнуть. Повадится. Как пить дать повадится, — сокрушался Цукан, понимая, что теперь нужно ходить и постоянно оглядываться. — Эх, надо было мне тормозухой могилу залить. У нее запах резкий.
— А если в него промасленный факел бросить?
— А что, мысль верная, Витек. Можно и факелы сделать. Масло из системы надоим. А еще лучше коктейль Молотова со спиртовой добавкой.
Цукан заново закидал могилу дерном, камнями. Сверху придавил железом от хвостового оперения, который умаялся тащить на веревке по склону сопки. Приготовили промасленные факелы и коктейль Молотова, сделанный по всем правилам военной науки. Две ночи спали спокойно. Медведь пришел на третьи сутки. Он безбоязненно стал разгребать железо, камни…
— План такой. Я спущусь вниз с бутылкой и подберусь к нему как можно ближе. А ты в кабине с факелами. Крикну — кидаешь в него факела, только упрись хорошенько здоровой ногой.
Факела не долетели, лишь высветили пространство возле могилы, что было неважно. Цукан зажег фитиль, швырнул бутылку метров с двадцати. Полыхнуло отменно. Раздался дикий рев, треск валежника. Главное, что в воздухе повис запах паленой шерсти, и Цукан твердо знал, что медведь больше здесь не появится. Но камни и землю возле могил полил тормозной жидкостью.
В детстве видел, как ранки и лишаи у лошадей мажут дегтем. Поэтому надрал березовой коры, вытопил из нее деготь. Чередовал спиртовые компрессы из чаги с дегтем. Ярко-багровая краснота стала опадать. Попытался выдернуть из швов леску, но Виктор так дико заорал, что пришлось оставить эту затею.
— У моей жены брат на протезе скакал, как конь. Так у него культя
