Лаура ударила его по щеке. Франс схватил ее за руку и притянул к себе Она чувствовала, как колотится его сердце, чувствовала его гнев, исходящий жаркой волной.
- Мне было плохо. - Голос у нее задрожал, но в глазах, блестевших от слез, таился вызов. - Ты это знаешь.
- Так плохо, что ты улеглась в постель с первым встречным?
- Нет! Все было не так, и ты это знаешь. Все было по-другому.
- Неужели?
- Да...
Франс смотрел на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, объяснит... Что было по-другому? Уж не собирается ли она заговорить о любви? Но такого чувства не существует. Если она скажет, что любит его, он...
- Так что? - спросил он, ненавидя себя и за этот холодный тон, и за то, как замерло в груди сердце в ожидании ответа. Ответа, ставшего вдруг таким важным. - Что было по-другому, когда мы занимались с тобой любовью?
Лаура вырвала руку из тисков его пальцев. Выпрямилась и подняла голову все мечты валялись у ее ног, как разбитое зеркало.
- По-другому, - сказала она, зная: единственное, что у нее осталось, это гордость, и только ложь поможет ей сохранить эту гордость, - потому что я от тебя забеременела.
Глава 11
Бледный лондонский солнечный свет, не способный оживить даже золотые осенние листья, вяло втекал в окна комнаты для гостей в шикарной двухэтажной квартире Патриции Дженкинс. Комната, обычно светлая и веселая, казалась мрачной.
Патриция, только что вернувшаяся домой, некоторое время постояла у двери, наблюдая за Лаурой. Сестра сидела в обитом синим бархатом кресле с дочкой на руках и пыталась - судя по всему, безуспешно - накормить ее.
Изобразив на лице улыбку, Патриция бодро вошла в комнату и включила лампу.
- Темно, как в подвале, - жизнерадостно заметила она и, подойдя к окну, развела пошире шторы, потом включила еще одну лампу. - Если так пойдет и дальше, придется забыть о естественном освещении.
Она взглянула на сестру, но та казалась полностью занятой своим делом. Девочка капризничала. У Лауры был такой вид, будто она давно уже поняла свое полное фиаско в роли матери.
Патриция вздохнула.
- Лаура?
- Что?
- Милая, почему бы не попробовать бутылочку?
- Она уже попила из бутылочки, утром.
- Ну и хорошо. Но если у тебя какие-то проблемы...
- У меня нет никаких проблем. Просто сейчас на все нужно больше времени. Это вполне нормально.
- Ну так перейди на искусственное питание. В книгах говорится...
- Я знаю, что там говорится. - Лаура переложила ребенка на другую руку.
- Да, но... - Лаура вопросительно посмотрела на сестру. Ладно, сказала себе Патриция, будем дипломатичны. Воспользуемся советом Криса: когда имеешь дело с упрямцем, говори то, что нужно, но при этом улыбайся. - Конечно, ты все сама знаешь. Однако, может быть, ты что-то пропустила или не так поняла...
- Я не верю во все это, - сердито оборвала ее Лаура. - Ты читаешь книгу, еще не родив ребенка, и сразу становишься знатоком. Чушь...
- Чушь, - согласилась Патриция, чувствуя, что теряет терпение. - Я твоя сестра. И я люблю вас обеих.
- И что?
- А то, что я считаю, Мэри надо перевести на бутылочку. И не смотри на меня так, словно хочешь убить. У тебя стресс и...
- Нет у меня никакого стресса.
- У тебя стресс, и ты хочешь отделаться от меня.
- Вот как?
- Да, так. Ты совсем себя распустила. - Черт, вот тебе и выдержка и дипломатичность. Патриция закрыла глаза и попыталась успокоиться. - Извини, милая. Это я не слежу за своим языком.
- Ты права, - грустно согласилась Лаура. - Пожалуйста, возьми ее, ладно?
Патриция подошла к креслу и взяла девочку на руки.
- Ну вот, молодчина, - заворковала она. - Жаль только, что тетя Патриция не сможет тебя покормить.
- Пусть лучше будет "тетя Пэт", - сказала Лаура, поднимаясь и застегивая блузку. - А теперь пойдем и поищем кухню. Одна я здесь заблужусь.
Отворилась дверь, в комнату вошла Чевита.
- Извините, госпожа Мендес, я бы отнесла девочку наверх, если вы не против. Она ведь уже уснула.
Лаура забрала Мэри у сестры, поцеловала дочку в лобик и осторожно передала няне.
- Она сегодня немного капризничает. Если проснется...
- Я сразу же позову вас, - успокоила ее женщина.
- Спасибо, Чевита.
Когда няня ушла, Патриция улыбнулась сестре.
- Эта Чевита очень приятная и ответственная особа.
- Несомненно.
- Хочешь кофе?
- Очень.
Сестры отправились на кухню. Патриция захлопотала у плиты, а Лаура достала сливки из холодильника и сахар из шкафа. Через несколько минут они сидели за столом.
- Отличный кофе.
- Мой единственный кулинарный талант. - Патриция усмехнулась. - Наша кухарка всегда с легким сердцем берет выходной. Знает, что от меня неприятностей ждать не надо.
- Я помню, какие пирожные ты делала, когда мы были еще детьми.
- А ты всегда говорила только о хорошем и никогда о том, что тебя огорчало. Похоже, ничего не изменилось.
- Меня и сейчас ничего не огорчает. - Лаура поставила чашку на стол.
- Ты ушла от мужа.
- Я ушла от человека, за которого мне не стоило выходить замуж. - Патриция вздохнула, а Лаура закатила глаза. - Насколько я помню, ты всегда так вздыхала, когда хотела сунуть нос в чьи-то дела.
- Вот и хорошо. Тогда я смело могу задать тебе вполне очевидный вопрос.
- Не знаю, что за вопрос, но спрашивай. Только не жди ответа.
Патриция откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
- Если тебе не стоило выходить за него замуж...
- Не стоило.
- Тогда почему же ты вышла? Лаура рассмеялась. Подойдя к плите, она плеснула себе еще кофе и вопросительно взглянула на сестру. Та покачала головой.
- Мне нельзя много кофеина. Но все же... Ты не выглядишь женщиной, которая выходит замуж за мужчину против своей воли.
- Ну а я вот вышла. Но потом поумнела и поняла, что не хочу, чтобы он сломал жизнь мне и моей...
- Ты плачешь?
- Нет. - Но слезы уже так и текли по щекам. - С чего бы это мне плакать? Она закрыла лицо руками.
- Лора. - Патриция подошла к сестре и обняла ее за плечи. - Пожалуйста, расскажи мне, что случилось? Когда ты поняла, что замужество было ошибкой?
- Я знала это уже тогда, когда выходила за него замуж.
- Но я же разговаривала с тобой по телефону не менее десятка раз, когда ты уже жила у него, в Испании, и мне казалось, что ты довольна.
- Мне тоже. - Лаура рассмеялась сквозь слезы.
- Подожди. Я же помню. Вначале у тебя был такой тоскливый, неживой голос. Потом все вроде наладилось. Я собиралась тебя навестить, но примерно через месяц...
- Через шесть недель, - поправила сестру Лаура. - Через шесть недель и одну ночь...
Она покраснела и достала из кармана салфетку.
- Ну хорошо. Пусть будет так. - Патриция откашлялась. - Ты скажешь, что я сошла с ума, но мне тогда казалось, что ты счастлива. Так счастлива, как никогда в жизни.
- Я хорошая актриса.
- Из нас с тобой никудышные актрисы. Поэтому в школе ни тебе, ни мне так и не удалось сыграть Золушку. Нам доставались только роли злых сестер.
- Помню. - Лаура невесело усмехнулась. - Мы могли бы все испортить.
- Вот именно. - Патриция протянула сестре носовой платок. - Высморкайся.
Лаура послушно высморкалась, вытерла глаза и вздохнула.
- Ты права, я действительно была счастлива.
- И?
- А потом это прошло, и я уехала.
- Вот, значит, как? - Патриция взяла сестру за руку. - Ты была счастлива, а потом это прошло, и ты собрала вещи и уехала?
- Да, - сказала Лаура и расплакалась так, что у Патриции защемило сердце. - Он не любит меня.
- А он вообще-то любил тебя, когда просил выйти за него замуж?
- Франс ни о чем меня не просил, только шантажировал. Иначе я никогда бы не согласилась.
- Вот как. Значит, я была права, когда сказала Крису, что здесь что-то сомнительное. Понимаешь, мама представила все как некое романтическое приключение. Дерзкий испанец и прекрасная англичанка. Они встречаются.., ночь страсти.., продолжение в Лондоне...
- Ничего подобного. Кроме ночи страсти.
Все остальное Франс придумал, чтобы не расстраивать маму.
- Я предположила нечто в этом роде. - Патриция потрепала сестру по плечу. - Мы ведь перезванивались, вместе обедали, и ты ни разу не упомянула, что встречаешься с кем-то. Вот почему для меня известие о твоей беременности стало таким сюрпризом.
- Он пригрозил, что отнимет у меня Мэри, если я не выйду за него.
- Что? Как бы он это сделал?
- У него были документы. Какие-то постановления. Он говорил, что имеет связи.
- Подлец!
- Так что у меня не было выбора. Потом целые шесть недель мы жили как бы в состоянии перемирия. Разные комнаты, разная жизнь. И вдруг что-то случилось. Все изменилось. Я поняла, что он совсем не холодный и бесчувственный, каким мне казался. Я.., влюбилась в него. То есть я думала, что влюбилась. А на самом деле нет. Зачем женщине влюбляться в мужчину, который ее не любит?
- Не знаю, - тихо сказала Патриция. -Может быть, ты мне объяснишь?
