Форма входа
Читем онлайн Краткая история смерти - Кевин Брокмейер
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Утро было холодное, ясное, мирное, сотни людей уже кишели на городских улицах. Кинзлер возвысил голос, бродя между ними и выкрикивая:
— Братья и сестры! Мои многочисленные друзья! Внемлите слову Божьему, ибо Его слово есть истина, Его слово есть справедливость!
Он воздевал плакат высоко над головой, удерживая его обеими руками, так что всякий, кто подходил ближе, мог разглядеть надпись без помех. Плакат гласил «Бог есть любовь» большими черными буквами, хотя на другой стороне Колман приписал: «Бог есть надежда» — просто на всякий случай.
Через несколько часов, когда Кинзлер миновал часовой магазин на западной стороне Парк-стрит, солнце скрылось за верхними этажами домов. По звону в витрине он понял, что настал полдень. Часов были десятки, все идеально синхронизированы. Он немного постоял, рассматривая вращающиеся колесики, прежде чем двинуться дальше. Секундные стрелки скакали по циферблату, минутные подвигались вперед крошечными, почти незаметными шажками. Кинзлер ушел, когда стрелки достигли пяти минут первого. Он следовал за тенями облаков, идя через площадь, и остановился, чтобы обратиться к людям, столпившимся у кофейни. Когда менеджер выскочил и погрозил ему шваброй, Кинзлер сунул плакат под мышку и сбежал, а потом забрел на церковный двор, где похоронил зуб.
Хлебные палочки, которые он сложил крестиком, исчезли. Кинзлер тщательно осмотрел землю, но так и не нашел то место, которое отметил.
Повсюду, впрочем, были птицы, что-то клевавшие в траве, и Колман не сразу понял, чем они заняты: они разыскивали зуб, чтобы проглотить. Они уже съели хлебные палочки, скрыв место, где он был похоронен, а теперь решили сожрать и зуб, вырвать его из освященной земли, заключить в темные недра своих желудков, чтобы он никогда не вернулся к Кинзлеру.
Они его еще не нашли — и с Божьей помощью не найдут.
Кинзлер нашел грабли, прислоненные к стене церкви, и на их место поставил плакат. Он заорал: «Кыш отсюда! Кыш!» — и стал гоняться за птицами по двору, размахивая граблями из стороны в сторону, сверху вниз словно клюшкой. Зубцы лязгали и звенели, ударяя о землю. Лишь раз Кинзлеру удалось задеть птицу, попав по хвосту, — в воздух взлетело облачко перьев и медленно опустилось на траву. Тварь пискнула и поспешно ретировалась, приземлившись на фонарь через улицу. Кинзлер продолжал преследовать остальных, перегоняя их с места на место, пока наконец после громких воплей и хлопанья граблями по траве не улетела последняя. Двор опустел. Теперь зуб был в безопасности.
Вдоль забора собралась толпа, но, когда Колман выпустил грабли и посмотрел на зевак, они опустили глаза и разбрелись в разные стороны, как будто все это время шли по своим делам.
Он нашел две палочки, сложил их косым крестиком, связал ниткой, выдернутой из собственного пиджака, и воткнул в землю, чтобы обозначить место, где, по его предположениям, лежал зуб. Потом Колман прислонил грабли к стене, забрал плакат и весь день бродил по улицам, разнося Благую весть Христову и напрягая охрипший голос, чтобы его было слышно. Добравшись вечером до дома, Колман убрал плакат на балкон, сел на постель и опорожнил карманы. Он съел колбаски и почти всю морковь.
И был день пятый.
«Ибо с камнями полевыми у тебя союз, и звери полевые в мире с тобой». Так гласил прекрасный рассказ о милости Господней к страдающим из пятой главы книги Иова — великой книги о страданиях. С тех пор как Кинзлер умер, он выносил плакат с этим стихом как минимум раз в неделю, напоминая людям о Божьем милосердии и великой Тайне. Из всех книг Ветхого Завета книгу Иова он считал самой загадочной и в то же время чтил ее больше остальных, а при жизни часто удивлялся, не заключается ли в этой фразе — стих пятый, глава двадцать третья — одновременно обещание и предсказание. Казалось, строка гласила, что Божья милость к страдающим заключается именно в том, что он позволяет им умереть. Что мог значить для сынов Израиля «союз с камнями полевыми», если не возможность наконец упокоиться среди праотцев?
«Что они обретут мир на земле, а не где-то в ее недрах», — сказала первая половина души Кинзлера. А вторая возразила: «Но в смерти Бог создал для Своих детей новую землю». Первый голос поинтересовался: «Тогда ответь мне, мудрец, — кому принадлежит вот эта земля?» Второй голос промолчал.
Ближе к вечеру Колман обращался к толпе, стоя на скамейке перед спортивным клубом, когда вдруг увидел двух парней, которые выбили ему зуб. Они шагали с теннисными ракетками и спортивными сумками, и один хлопнул другого полотенцем по заду, а потом коснулся шеи и убрал ярлычок под воротник, игриво пощекотав пальцами кожу. Колман соскочил со скамьи и заорал им вслед:
— Бог любит вас! Он вас любит и исцелит, если вы поручите себя Его заботе!
Парни, казалось, смутились. Они избегали взгляда Кинзлера. Первый шепнул что-то на ухо второму. Может быть, «Это снова он». Или же: «На счет три». Или: «Чья очередь сегодня?» Кинзлер никогда не умел читать по губам — но парни вдруг перешли на рысь. Он пытался не отставать, но потерял их из виду на торговой площади, а потом сильно ударился плечом, когда огибал деревянный киоск, и с размаху сел наземь. Плакат свалился ему на колени.
— Вы в порядке, мистер Колман?
Над ним склонилась девушка, не старше двадцати, с сочувствием в глазах. Он задумался: откуда она знает его имя?
— Вы сами написали, — сказала она.
Колман догадался, что девушка прочла плакат, который он вновь подписал — профессор Колман Кинзлер.
— Давайте-ка я вас подниму, — предложила она и добавила, когда Кинзлер встал: — Меня зовут Сара.
— Возлюбленная жена Авраама.
Девушка покачала головой:
— Вы, наверное, меня с кем-то путаете. Я не замужем.
— «И призрел Господь на Сарру, как сказал; и сделал Господь Сарре, как говорил».
Казалось, девушка пожалела, что представилась. Она долго смотрела на Кинзлера молча, как на шкатулку, из которой вот-вот выскочит чертик, а потом уточнила:
— С вами точно все в порядке? Я должна встретиться с мамой.
Он вдруг вспомнил Библию, подаренную индуске много лет назад, и сказал:
— Мне не хватает Библии.
— Она у вас в руках.
Девушка не ошиблась, Кинзлер действительно держал Библию, но не ту, о которой думал. Не ту, по которой столько лет томилось его сердце.
Тем не менее он сказал:
— Спасибо, вы очень добры.
— Тогда я пойду. — Девушка слегка повысила голос в конце фразы, как будто задавала вопрос. Кинзлер смотрел, как она медленно шла через площадь. Он подождал, пока Сара не скрылась из виду, а потом поднял плакат, обернулся к первому же прохожему и снова начал проповедовать. Он объяснил, что бедствия Иова были испытаниями, посланными дьяволом, но в то же время и Богом. Кинзлер спросил у мужчины, клеившего объявления на киоск, слышал ли он весть — Благую Весть Иисуса Христа, но тот выпустил ему в лицо облако сизого сигаретного дыма и ушел. Тогда Кинзлер обратился к женщине на высоких каблуках, которая спешила в книжный магазин, и получил от нее пригоршню мелочи. Он подошел к следующему…
Так прошел день.
К вечеру у него разболелись ноги и копчик. Он снял ботинки, налил в ведро теплой воды и вынес на балкон, миновав обе стеклянные двери. Когда он погрузил ноги в воду, все тело закололи мириады иголочек, приятное ощущение докатилось до плеч. Кинзлер сидел на ржавом шезлонге и смотрел, как догорает солнечный свет.
И был день шестой.
И почил он от дел своих.
8
ВИРУС
Значит, Джойс и Пакетт добрались до станции. Они прошли тем же путем, что и Лори, сначала двигаясь вдоль западной кромки континента, а затем спустились по ледяному потоку и миновали замерзшее море. Если верить дневнику Джойса, погода им благоприятствовала, дул свежий ветер, а снегопад постепенно слабел. Когда они достигли ледяного потока, испещренного трещинами и разломами, облака совершенно рассеялись. День или два Пакетт и Джойс потеряли, чиня сломанный полоз. Они наткнулись на трещины, слишком широкие, чтобы их преодолеть. И разумеется, как всегда, ссорились из-за того, когда устраивать привал и когда выдвигаться поутру. Но по большей части путешествие прошло спокойно.
Настоящие проблемы начались, когда они достигли станции.
«Запись 71, 25 февраля. Приехали. Наконец-то приехали. Мы добрались до станции примерно в полдень и по короткой тропинке подкатили прямо к двери. Так приятно было видеть отпечатки ботинок на снегу вместо бесконечного гладкого белого льда. Я почувствовал себя Робинзоном Крузо, стоящим на берегу острова. П. постучал в дверь, ожидая, что кто-нибудь откликнется. Нам действительно откликнулись, но не из дома. Все были на заднем дворе. Шесть человек. Они с трудом вышли из-за угла с кирками и лопатами. Они твердили: „Наконец-то вы приехали, мы не слышали шум мотора, уже давно вас ждем“. Не знаю, за кого они нас приняли. Я объяснил ситуацию и спросил разрешения воспользоваться их оборудованием, чтобы связаться с Атлантой. Они казались страшно удрученными. Сказали, что, конечно, мы можем попробовать, но… Это „но“, должно быть, означало, что ничего хорошего все равно не выйдет. И не вышло. Рация, передатчик и компьютер работали, но никто не отвечал. Кто-то сказал, что им уже несколько недель не удается ни с кем связаться — с тех самых пор, как в последний раз привезли припасы. П. спросил этого человека, как его зовут. Он ответил: „Митъярд“ — и показал свою фамилию в списке. Там значились двадцать человек. „Где остальные?“ — спросил я, и Митъярд ответил: „Никаких остальных. Мы — это все, кто остался. Только что мы похоронили на заднем дворе Монгно. Вам тут нечего делать“. Они рассказали, что случилось. Какое-то заболевание охватило станцию — вирус занесли, когда в последний раз привозили припасы. Пакетт спросил: „А что вам привезли?“ Ему ответили (Тернер? Дикстра?): „Еду, напитки, моющие средства. Ничего особенного. Мы попросили плазменный тигель, но так его и не получили“. Я: „И когда люди начали болеть?“ Тернер (или Дикстра): „Девять дней назад. Тогда мы увидели первые признаки. Сначала заболел Вашингтон. А через десять дней (пометка Джойса: „Наверное, он имел в виду следующий день, т. е. идущий за девятым, но я не уверен“) он умер“. Митъярд: „Мы с тем же успехом могли бы звонить в колокольчики и кричать: нечистые, нечистые!“ Он сказал, что по всем сведениям вирус распространяется очень быстро. П. спросил, по каким сведениям, и они показали статьи из газет. Штук десять. Лондон, Нью-Йорк, Бомбей. Видимо, вирус — это часть какой-то мировой эпидемии. Жуткая ситуация, надо сказать. Люди умирают сотнями тысяч, если не миллионами. Господи. Я подумал о Карен, Джессике, Маркусе, о маме и отце. Черт возьми. Черт. Господи. Мама и папа. Столько людей. Однако нужно сохранять спокойствие. Прошу прощения. Неудивительно, что мы не получали вестей от корпорации. Не сомневаюсь, рано или поздно удастся с кем-нибудь связаться, не могли же они совершенно про нас забыть. Рано или поздно. Рано или поздно… Вопрос в том, когда. Так или иначе, мы с Пакеттом решили есть то, что привезли с собой на снегоходе. Меньше риска. Один из людей со станции, по фамилии Сэйлз, во время разговора все время моргал, сглатывал, дрожал и тер глаза. Задерживал дыхание, как будто вот-вот собирался чихнуть. Раз за разом. Я подумал: что с ним такое? Оказалось, то же самое, что и с остальными — с теми, кого похоронили на заднем дворе. Он умер вечером. Итого пятнадцать. Где-то я слышал, что люди чаще умирают на закате, чем в любое другое время суток. Закат и смерть, ночь и могила, все приходит к концу. Разве не правда?»
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Краткая история смерти - Кевин Брокмейер бесплатно.
Похожие на Краткая история смерти - Кевин Брокмейер книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Вещи (сборник) - Владислав Дорофеев - Современная проза
- «Подвиг» 1968 № 01 - журнал - Современная проза
- Рассказы - Валерий Буланников - Современная проза
- Уличный кот по имени Боб. Как человек и кот обрели надежду на улицах Лондона - Джеймс Боуэн - Современная проза
- Катерина - Аарон Аппельфельд - Современная проза
- Грани пустоты (Kara no Kyoukai) 01 — Вид с высоты - Насу Киноко - Современная проза
- Memow, или Регистр смерти - Джузеппе Д`Агата - Современная проза
- Мертвые могут танцевать - Илья Стогов - Современная проза
- Элизабет Костелло - Кутзее Джон Максвелл - Современная проза