Учитель выставил руки перед собой:
— Стойте, стойте, только не подумайте, что я подслушивал. Вовсе нет, я не настолько опустился. Мне Ольга Семеновна все рассказала. Мы давно с ней любовники. Я каждый день ее дома…
Готов продемонстрировал похотливые движения тазом. Ермакова дернулась и пошла прочь.
Довольный разоблачением, учитель потер ладони и направился к себе в класс.
Из-за угла вышла Кольцова с кипой тетрадей. Они столкнулись. Тетради рассыпались.
Готов, помогая собирать, сказал:
— Как хорошо, что я Вас встретил. Ольга Семеновна, не поймите меня неправильно. Но… но… не знаю, как сказать… Короче, я кобель.
Кольцова взяла из рук Готова тетради и сделала большие глаза.
— Да, я кобель, — повторил Готов. — Похотливый кобель. Вот посмотрите, я вытаращил глаза. А вот подтянул штаны. Хотел подарить Вам цветы и маленький подарочек. А сейчас — шиш.
Кольцова рассмеялась ему в лицо:
— Засуньте Вы себе этот подарочек… псих!
— Я не псих, я только учусь. Как там Ваш женишок лукойловский поживает? Что, брак по расчету?
— Отстаньте от меня!
Кольцова попыталась обойти Готова, но он преградил ей путь.
— Оленька, — умоляюще заскулил Готов, — брось его. Зачем тебе этот технарь, мы же оба с тобой гуманитарии. Давай я тебе стихи буду читать и тыркать перед сном…
— Хотите знать, что я о Вас думаю? — спросила Кольцова.
Готов кивнул.
— Вы… Вы… — она шипела, как змея, — Вы импотент! Жалкий, убогий импотент.
— Неправда, у меня стоит!
— Вы урод! Таких убивать надо! Неудачник. Если Вы еще хотя бы посмотрите на меня, мой лукойловский женишок Вам все ребра переломает.
— Шалава! — огрызнулся Готов.
— Подлец! — бросила она.
— Ты ничего не знаешь о подлости, Оля, — сказал ей вслед Готов и издал звук, похожий на звук выпускания газов.
После работы
На автобусной остановке Готов стоял один. Близстоящие деревья мешали видеть дорогу, и учитель вышел на обочину посмотреть, не идет ли автобус. Мимо на скорости около 100 км/ч пролетела иномарка, окатив Готова с ног до головы грязной водой из лужи. От неожиданности Рудольф Вениаминович открыл рот, кисть разжалась, дипломат упал на мокрый асфальт. С шепота учитель постепенно перешел на крик, глядя вслед удаляющемуся автомобилю: «Ах ты, козел… скотина… я не понял, что произошло? А-а-а-а-а с-у-у-у-у-ка… иди сюда… камон… гад, гад… кто это все стирать будет»?
Готов два раза сильно пнул по луже. Брызги попали в проезжающий самосвал. Прохожие удивленно смотрели на человека в шляпе, а человек в шляпе истерично прыгал в луже, выкрикивая проклятия в адрес обидчика, скрывшегося с места преступления: «Я тебя запомнил! Ты за это ответишь! А-а-а-а, ненавижу! Сволочь! Мне сегодня катастрофически везет! Понаставили здесь луж!».
Истерику прервал водитель автобуса, просигналивший Готову. Учитель, истекая водой, поднялся в транспорт и протянул кондуктору мелочь.
— Один билет.
— Что с Вами случилось? — спросила кондуктор.
— Не делайте вид, что Вам интересно. Товарищи! — обратился Готов к пассажирам, — представляете, меня какой-то козел на иномарке обрызгал.
— Гонят, как чокнутые… беспредел… стрелять надо за это, — отозвалась толпа.
— Вот я про то же. Не знаю как, но я этого гада найду.
Мокрый и злой Готов зашел в продуктовый магазин прикупить чего-нибудь к ужину. Подойдя к прилавку, он снял шляпу и изобразил просящего подаяние.
Юная худая продавщица равнодушно смотрела на Готова. Густой макияж, покрывавший её лицо, тем не менее, не мог скрыть великое множество веснушек. Она вертела на указательном пальце левой руки связку ключей и изрядно зевала.
— Мне, пожалуйста, бутылочку пива, минералку, колбаски, ну, и еще что-нибудь из закуски, — со смаком произнес Готов.
Продавщица тяжело вздохнула:
— Теперь давайте разбираться. Какого пива? Какую минералку? Сколько колбасы?
— Да сами посмотрите там…
— Что смотреть-то тут. Палку возьмете?
— Нет, это очень дорого.
— А икры на закуску?
— Нет, я пока не миллиардер.
— Определитесь сначала, чего Вы хотите.
— А кто это Вам позволил так со мной разговаривать?! — закричал Рудольф Вениаминович. — Я Вам такого разрешения не давал. Ишь, дожил. Под старость лет заказ в любимом магазине сделать не могу. Понабрали тут молоденьких. Где жалобная книга?
— Мужчина, перестаньте хулиганить, я позову охрану, — сказал веснушчатый работник торговли.
— Посмотрите на нее, — не унимался Готов, заполняя высоким голосом пространство продуктового магазина, — я прихожу купить пожрать, а меня травят как загнанного зверя. Фашисты. Я не уйду отседова, покамест меня не отоварят должным образом.
Готов оскалился и ударил кулаком по кассовому аппарату.
— Я жду!
Тем временем подоспела вневедомственная охрана (в лице двух здоровенных парней в камуфляже) и заломила учителю руки. Готов заорал еще сильней:
— Ах ты, сидорова коза!!! Ментов вызвала?!! Успела на кнопку нажать?!! Попалась бы ты мне в сорок первом под Берлином!!!
Один из охранников обыскал Готова, извлек из его кармана паспорт и передал документ напарнику.
— Отдайте мне мой молоткастый и серпастый, а не то кое-кто и в кое-какой должности узнает об этом инциденте, — потребовал учитель.
— Заткнись, — сказал охранник и стал вслух читать содержимое паспорта, — так… прописка понятно… военнообязанный… фото… о, Рудольф Вениаминович Готов. Ха-ха… к труду и обороне.
— Моя фамилия Готов, — возмутился Рудольф Вениаминович.
— Неважно. Давай его на улицу. Связываться еще с психами не хватало.
— Вот я и дома, — вздохнул Готов, открыв ключом дверь квартиры. — Никто не встречает. Тоска сине-зеленая, кошку, что ли, завести или бобика? Нет, бобика не надо, его гулять три раз на дню водить. За свет опять забыл заплатить… Что за жизнь…
Готов приготовил еду, отнес в комнату на журнальный столик и включил телевизор. Шел бразильский сериал, «захватывающие» сюжеты которого очень нравились учителю. Как он говорил: «Сериал помогает мне расслабиться».
Поужинав, вымыл посуду и лег на диван. После сериала началась передача о разоблачении криминальных структур. Мысли стукнули изнутри по черепной коробке: «Живут же люди, преступников ловят, занимаются делом — настоящим делом. Правильно говорят: выбрал профессию дерьмо — мучайся. А с другой стороны, разве я мучаюсь? Я не мучаюсь, мне моя работа нравится… Ага, шиш там, нравится… Устал, как я устал… Да, я слабак, ну и что? Зато я не трус — не боюсь себе в этом признаться. Хочется жить, как жили великие… ну, хотя бы известные…, например, писатели. Давно я за книгу не брался. Настоящие писатели знают, что их напечатают, а кто напечатает меня? Что делает их великими? Великие люди ведут дневник, ежедневно делают записи. Для чего? Приучает мозг к дисциплине, развивает способность анализировать. Точно! Перечитал дневник лет эдак через десять… ба, вся жизнь как на ладони. Я же начинал вести когда-то, терпения не хватило. Так, так, так, где моя тетрадка, на хрен лежать…
Всплеск мотивации привел Готова в вертикальное положение. Он быстро нашел тетрадь, в которой лет пять назад начинал вести дневник и сделал запись.
15 ноября.
Сегодня я пришел в школу раньше всех. Техничка Тихоновна сказала, что я «молодец, пришел первый». Из того факта, что она заставила колебаться воздух, сказав «молодец», следует, что я был не первым, а, по крайней мере, вторым, т. к. Тихоновна уже находилась в школе, а, насколько мне известно, сторожем по ночам она не работает.
Первый урок прошел под знаком уныния и обиды: Ольга Семеновна со мной не поздоровалась, отвернула свой прелестный носик. Наверное, обиделась за «шалаву». Не верю, что у меня никаких шансов. А то, что она трепалась про жениха богатенького — это пустяки, жених не муж, отобьем.
Мелкий паразит и пакостник из 7 «А» Будилов опять чуть не сорвал урок. Но он не дождется, я не стану рыдать и бегать жаловаться директору, как неврастеничка Вероника Олеговна.
В обед купил в школьной столовой два беляша. Съел и запил компотом. Интересное сокращение «компот» — коммунистический пот. Стоит поразмыслить. NB. Поискать исторические предпосылки.
Беляши и компот послужили толчком к тому, что через час я пугал унитаз. Сколько раз зарекался: не жрать в школьной столовой. Бедные дети, чем вас кормят? Гастриты, язвы… Успокаивает одно: кто-то из вас станет преступником и поэтому не жаль, если загнетесь.
Готов остановился, несколько минут смотрел в потолок, зачеркнул написанное, перелистнул страницу и начал заново.
Уважаемый господин президент!
Пишет Вам педагог, активист, ученый, поэт, да просто хороший человек — Рудольф Вениаминович Готов. Волею судеб пришлось мне преподавать и влачить жалкое существование в одном паршивеньком провинциальном городишке (каких по стране сотни). Я плохо питаюсь, за три дня не съел ни одного банана. Мне здесь очень скучно, грустно и одиноко. Раньше я учил детей в различных школах областного центра, но интриганы и завистники постоянно вставляли мне палки в колеса. Злые, проворовавшиеся директора увольняли меня с работы, третировали и угнетали. Хотя всего-то, чего я хотел — это учить. Я только недавно понял, что нести знания людям, подобно Прометею со своим огнем, мое призвание.
