В комнате, примыкавшей к веранде, было не пройти от гостей, которые веселились у телевизора, подхватывая крики толпы на Таймс-сквер. Меня еще не отпустило после аддерола, и я уверенно вел Джози за руку. Когда мы вошли, она отняла руку, но Марк обнял меня за плечи, между нами протиснулась Софи, и мы снова подняли ее высоко над всеми. Она махала руками, оживляя атмосферу, а я думал: неужели другие люди вот так веселятся и почему внутри меня, хотя я ору под телевизор вместе со всеми, по-прежнему растет черная дыра? Я подхватил общий крик: «Три минуты!» – однако дыра превратилась в тоннель, оставляемый чем-то копошащимся во мне. Это существо внутри меня, карликовое чудовище, с чавканьем прогрызало плоть от желудка к сердцу. Я не хотел думать об отце Греге. Я не хотел, чтобы он находился рядом. Я хотел быть в толпе, среди веселых криков, рядом с Джози, Софи и Марком в кругу крепких объятий, но он оставался внутри меня и шептал: «Я тебя знаю. Я всегда буду рядом, Эйден. Я рядом». На вечеринке словно оказалось два Эйдена: один топал и кричал: «Новый год, Новый год, Новый год!», а второй тихо стоял в темноте, слушая отца Грега, который говорил, что тайна придает значимость их отношениям.
Бутылки пива, вина и шампанского передавались по комнате; стаканы наливались и сталкивались друг с другом раньше времени. Стоял оглушительный шум, и лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что Марк кричит мне:
– Куда, черт побери, запропастился этот Фейнголд?
Я попытался оглядеться, но сидевшая на наших плечах Софи покачнулась. Мы удержали ее и восстановили равновесие. Все в комнате хором начали считать оставшиеся секунды. Когда шар времени на экране почти опустился, я подумал о матери, которая с такой же сумасбродной энергией крутится на своей вечеринке в Нью-Йорке и тоже со страстной надеждой твердит про себя: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, люди, замечайте только мое веселье и ничего другого».
Когда шар опустился, комната будто взорвалась. Софи спрыгнула на пол, окатив нас содержимым своего стакана, и поцеловала Марка в губы, а потом и меня. Я завидовал ее свободе и раскованности: печаль словно была болезнью, к которой у Софи был иммунитет. Джози наблюдала за нами. Я наклонился к ней, но она подставила мне щеку. Потом отодвинулась, отбросила волосы за спину, оглядела комнату, снова повернулась ко мне и поцеловала в губы. Нервно засмеявшись, она взглянула на Марка. Он протолкался к ней, и Джози приняла и его поцелуй. Оторвавшись от нее, Марк обнял меня за шею и сказал:
– Донован, а ты ничего чувак.
– Ковольски, – ответил я, копируя его интонацию, – ты тоже ничего. Серьезно, – добавил я и тоже обнял его, задев рукой основание шеи. Марк был мокрым от пота.
Мы неловко простояли так секунду-другую, затем Марк высвободился.
– Вот так и живем, чувак! – крикнул он. – Все через задницу, и командуют нами не те. Добро пожаловать в две тысячи второй год! Мы – поколение отыметых. Нас все имеют.
– Особенно те, кто клянется, что это в наших интересах, – добавил я.
– Да, – согласился Марк. Радости на его лице поубавилось.
– Зато у нас есть хотя бы то, что есть, – сказал я.
– И что же это? – спросил Марк.
Я взял под руку Джози.
– А вот. Мы есть друг у друга. И есть то, что между нами.
Джози подняла свой стакан и постучала им о мой.
– За нас. За всех нас. Где там Софи? – Мы выпили и огляделись. Софи с двумя светящимися лентами, обернутыми вокруг запястий, протискивалась сквозь толпу.
– Суперская вечеринка! – заорала она и пригнулась, вынырнув среди чужих ног. Стакана при ней уже не было, зато она где-то добыла бутылку вина, из которой щедро плеснула мне. В этот момент снова врубили стерео, и все затанцевали под какой-то фанк.
Я протянул свой стакан Марку, но он отмахнулся.
– Ты Фейнголда нигде не видел? – спросил он.
Остальные дергались в танце, но я увидел выражение лица Марка и остановился.
– Пошли поищем, – предложил я.
Марк пошел первым. Мы пробились к дверям и вышли в коридор, где тоже танцевали. Мы спрашивали всех подряд, но Фейнголда никто не видел. Мне показалось, что некоторые из опрошенных вообще не знали, кто это. Среди гостей попадалось все меньше знакомых лиц. Я высунул голову за дверь и оглядел веранду – Фейнголда там не было. Марк пошел наверх, мы последовали за ним. На верхней площадке, не обращая на нас внимания, сладострастно целовалась парочка. В холле, прислонившись к стене у закрытой двери в туалет, стоял Риггс. Глаза у него были осоловевшие, он нас не узнал. Рот его приоткрылся, голова моталась на шее, будто от ветра. Дверь в конце коридора была распахнута, и у меня возникло нехорошее предчувствие, когда Марк направился туда.
Дастин с двумя приятелями в потрепанных бейсболках (они играли в бейсбол за академию) обступили кровать, указывая на обнаженного Фейнголда, распростертого на бежевом покрывале. Он был весь покрыт «татуировками», сделанными несмываемым маркером: на руках и ногах было написано «Пидоры вырубаются первыми», а живот разрисован неумелыми каракулями, изображающими кучки дерьма и мочу. Волосы были вымазаны зубной пастой. Постель в районе поясницы и между ногами была мокрой, пах исчеркан губной помадой, тюбик которой был воткнут в пупок. Дастин, смеясь, направлял фотоаппарат на своих приятелей, Ника и Андре. Ник занес бритву «Бик» над бровью Фейнголда, Андре показывал большой палец, а в другой руке держал маркер. Оба улыбались для снимка. Дастин щелкнул кнопкой как раз в тот момент, когда мы вошли. Обернувшись, он увидел среди нас Джози и сразу сдернул бейсболку, пригладив жидкие светлые волосы. Мальчишеское легкомыслие на его лице немедленно сменилось виноватой миной. Он повернулся к своим приятелям. Ник уже приготовился брить Фейнголду бровь.
– А ну стоять! – заорал Дастин.
Дальше все произошло быстро. Марк бросился на Ника и толкнул его от кровати на шкаф, но, когда он склонился к Фейнголду, лежавшему с закрытыми глазами, его оттащил Андре, скрутив руки за спиной. Софи и Джози закричали на них. Ник поднялся и подошел к Марку вплотную.
– Эй ты, полегче! – сказал он. – Мы просто дурачились. Он сам виноват, первым вырубился.
С другой стороны кровати Дастин успокаивал Джози, но она лишь качала головой и пятилась от него.
– Да что это за хрень? – кричала Софи.
Марк вырывался, но Андре крепко его держал. Марк осыпал всех троих руганью, Ник огрызался. Я двинулся к нему, но Дастин поймал меня за локоть.
– Перестаньте, – сказал он. – Чего вы из мухи слона-то…
– Как можно над кем-то такое устраивать? – спросила его Джози.
– Уроды, – добавил Марк.
Ник крепче сжал мне локоть.
– Заткнись ты!
– Успокоились все! – орал Дастин. – Мы просто пошутили!
– Пошутили? – повторила Джози. – Не смей даже прикасаться ко мне, – сказала она, когда он шагнул к ней.
– Да ладно тебе, – шумно вздохнул Дастин. – Что за фигня?
– Нет, – перебил Марк, – что это за фигня? – Он кивнул на Фейнголда. – Вы от этого кончаете?
– Я, черт возьми, тебе сейчас по-настоящему врежу, если не заткнешься, – пригрозил Ник. – В чем дело? Вы с Эйденом шли отдрочить Фейни или что? Ты поэтому его искал? Я тебя знаю. Я вижу, что ты за птица.
– Как тебе хочется что-нибудь узнать, – саркастически отозвался Марк. – Хочется, а хрен узнаешь.
– Ах ты, педик. – Ник ударил его в живот.
– Хватит! – заорал на Ника Дастин, разжав пальцы.
Я вырвался.
– Успокойтесь! – повторил Дастин, обращаясь ко всем, но мне не требовались его увещевания. Я сомневался, что надаю мощных плюх и вырублю всех врагов. Я никогда еще не дрался, но это было не важно: что-то я сделать мог.
Я пошел на Ника, но он оттолкнул меня в сторону, и я упал возле кровати. Ник снова пнул Марка в живот, но я успел встать и нанести удар. Обернувшись, Ник с разворота сильно двинул мне сбоку в лицо, поднял с пола и снова жестко ударил по голове. Зашатавшись, я повалился на Марка, но его по-прежнему держали за руки, и он не смог меня подхватить. Я съехал по его плечу и рухнул на пол. Девочки завизжали, а я на несколько секунд перестал понимать, где я и что происходит.
