– Менты местные, кто же еще. И жильцы. Сами все подстроили, а на нас теперь валят.
О, уже интересней.
– Что подстроили?
– Машину толкнули.
– Какую машину? – ошарашенно спросила Наташа.
– Нашу машину! – рявкнула женщина.
Тут из подъезда быстрым шагом вышел – почти выбежал – мужчина. Запыхавшись, подошел к ним. Тоже восточный – только не в черном, а в обычных джинсах. Бурная растительность вылезает из-под майки. Он резко сказал:
– Наина, я просил тебя ни с кем в контакт не вступать. Девушка, вы откуда?
– Я журналистка, из «Молодежных вестей».
– Замечательно. Так вот, мы с вами ни о чем говорить не желаем.
Наташа решила пойти напролом:
– Скажите, при чем здесь машина?
– Наина, ты уже разболтала… Ну просил же тебя!..
Он решительно схватил ее за руку и потащил к подъезду.
– А ведро? Ведро помойное забыли! – с ехидной учтивостью подсказала Наталья.
Мужчина вернулся за ведром, бросил на нее сердитый взгляд и зашел в дом, так и не выбросив мусор.
А Наташа осталась стоять возле подъезда. Что за чушь про машину? Очередной психический бред? Но почему тогда этот мужчина – явно нормальный! – так испугался? Здесь произошло что-то еще, помимо пожара?
Ей срочно – очень срочно! – нужны новые кандидаты для интервью.
Но во дворе по-прежнему никого.
И Наташа наконец обогнула злополучный дом номер шесть. Остановилась, опешила.
Дерево действительно выглядело ужасно. Черное, зловещее. Обугленный остов возвышался этажа до четвертого. Вокруг на земле валялись обгоревшие ветви.
Но Наташу смутило не дерево. Вернее, не только дерево.
Прямо под сгоревшей березой стояла машина. Кажется, это было что-то довольно примитивное. «Жигули» какой-то ранней модели. А над открытым капотом, спиной к ней, стоял мужчина. Его фигуру Наташа узнала мгновенно. Это был – с поправкой на отсутствие смокинга – тот самый человек, кто явился ей в цветном сне.
Несколько секунд Наталья просто стояла. Делала вид, что смотрит на дерево. А сама вспоминала приснившееся, сличала ровные ноги в тугих джинсах, стройную спину и то, что пониже спины, с оригиналом. Сходство выглядело поразительным. Неужели-таки сны не врут?
Наташа тряхнула головой, прогнала наваждение. Ерунда какая-то лезет в голову. Чушь мерещится, и глупости видятся. Наверно, это потому, что репортаж у нее никак не выходит.
Она решительно подошла к машине и ее хозяину. Скороговоркой выпалила уже привычное:
– Добрый день, я – Наталья Нарышкина из «Молодежных вестей».
Мужчина повернулся к ней. И какой же он принц?! Обычный парень. Молодой, нечесаный, ничего особенного. С щетинкой – два дня как минимум. Глаза только замечательные. Глубокие, голубые, с рыжими крапинками и немного грустные. «Что-то в этом доме одни печальные люди живут», – подумалось Наталье. Она осторожно спросила:
– А вы видели, как горела береза?
– Не видел, – вздохнул ее собеседник. – Она ночью сгорела, а меня… – он поколебался, – меня той ночью здесь не было. Я только утром пришел. – Он почему-то смутился. Но тут же спросил: – А вы что, про наши напасти пишете?
– Ага, – ответила Наташа. Ей вдруг стало легко-легко. И выпендриваться, напускать на себя вид крутой журналистки расхотелось. Она сказала доверительно: – Меня сюда завотделом расследований отправил. Велел разобраться с вашим пожаром. – Она пару секунд поколебалась и решила сблефовать. Добавила: – И с машиной – тоже.
Парень нахмурился:
– Уже и про машину узнали…
– Так, в общих чертах, – вдохновенно напустила туману Наталья. – А что, кстати, с ней случилось?
– С ручника сорвалась. Сама по себе поехала и сбила коляску с ребенком, – неохотно объяснил он.
Наташа с трудом сдержала ликование во взгляде. Ура! Ей повезло! Она нашла сенсацию!
Но Наташа тут же взяла себя в руки и спросила встревоженно:
– Ребенок жив?
– Жив. Сотрясение мозга.
– А когда это случилось?
– Пожар – ночью. Машина поехала часов в восемь утра. Или раньше.
– Прямо сверхъестественный двор… – протянула Наташа.
– Ну, двор у нас самый обычный, – сказал парень. – Почти деревенский. Тихо, народу мало… Сущий рай…
– Тогда скажите мне, – перешла в наступление Наташа, – Наина, азербайджанка, – это жена владельца машины?
– Армянка, – машинально поправил он. – Да, жена Армена. Фамилия – Маркарян.
Наташе показалось, что парню, как и прочим ее собеседникам, тема разговора неприятна. Но что поделаешь, если у нее работа такая – приставать к людям с расспросами. И она требовательно спросила:
– Так что все-таки случилось с машиной? Вы знаете?
Он ответил не сразу. Сначала вытер руки и захлопнул капот своей старинной машины. Потом смерил ее оценивающим, как только мужчины умеют, взглядом. Наталья приложила все силы, чтобы не смутиться. Наконец он что-то решил и сказал:
– Будем знакомы. Меня зовут Леша Данилов.
Ура! Хоть кто-то назвал ей свою фамилию!
– Я здесь, правда, на птичьих правах.
Наташино сердце отчаянно дрогнуло: «Значит, тоже неместный!»
Но парень сразу поправился:
– В смысле, не прописан. Но живу в доме давно и многих знаю. Хотите, расскажу вам все подробно?
– Конечно, хочу. – Она не скрывала радости.
– Может, пойдем ко мне? Чего здесь стоять? Вон Михей на нас уже пялится. – Он незаметно показал на мужичка, который делал вид, что загорает у открытой форточки на первом этаже.
Наташа слегка растерялась. Новый знакомый выглядел обнадеживающе, но идти к нему… В дом? В квартиру?.. А вдруг он?.. Вдруг он поймет ее не так? Данилов с интересом понаблюдал, как краска разливается по Наташиному лицу. Потом сказал весело:
– Наташенька, не бойтесь. Я человек мирный. Вон и Михей вам подтвердит.
Она не успела помешать ему. Алексей крикнул:
– Слышь, Михей! Подтверди – я с девушками честный?
Михей охотно откликнулся:
– Честный, честный. Всем жениться обещает. Только не женится.
– Ну что ты несешь такое, – сделал вид, что огорчился, Алексей.
А Наташа рассмеялась. И спросила требовательно:
– Кофе-то у вас дома есть?
Тот же самый день, 22 апреля, суббота, три часа спустя. Алексей Данилов.
Я редко вижу эротические сны.
А тут увидел.
Из чего можно сразу сделать вывод, что никакого секса у меня с моей новоявленной знакомой не получилось.
…Приведя журналистку к себе, я усадил ее на единственную табуретку в моей пятиметровой кухне и принялся варить кофе, сопровождая свои действия подробнейшим рассказом о том, как приготовляется Настоящий Кофий.
– Практически ни один москвич не соблюдает всех правил изготовления сего бодрящего, животворного напитка, – разглагольствовал я, мягко двигаясь по кухне. – Рецепт его мне передал старый кофевар Исмаил-бей, сходя в могилу. «Храни его как зеницу ока, мой верный ученик», – прошептал он, кончаясь…
Краем глаза я глянул на девушку – она слабо улыбнулась, но мысли ее, кажется, блуждали где-то далеко от рецепта Исмаил-бея. Тем не менее я продолжил:
– Напиток, именуемый кофе, состоит, и об этом, к сожалению, многие забывают, как минимум из двух ингредиентов: собственно кофе и воды. И качество воды сказывается на его вкусе не менее, чем качество зерен…
С этими словами я достал из холодильника бутылку минералки без газа «Эвиан» и влил воду в турку.
– Имейте в виду: вода должна быть самой лучшей!.. Кроме того, колоссальную, непростительную ошибку совершают те, кто закладывает кофий в горячую, тем более – в кипящую воду. Кофе и вода должны взаимодействовать друг с другом долго, как можно дольше…
Я засыпал перемолотый порошок в турку, положил сахар, добавил крошечную щепотку соли и, перемешав ингредиенты деревянной палочкой, поставил турку на медленный огонь. Я продолжал говорить, потому что знал по опыту, что девушку с самого начала надо убалтывать – по возможности до такого состояния, чтобы забыла, где она и с кем находится и что мы, в сущности, незнакомы.
– Категорическую ошибку совершают те, кто размешивает кофе железными ложками, а также те нетерпеливые граждане, что ставят напиток на сильный огонь. Порошок и вода должны успеть полюбить друг друга, поэтому их соитие, – голосом я выделил это слово, – должно происходить долго, очень долго, приближаясь к кипению постепенно…
Я оглянулся на девушку и значительно посмотрел ей в глаза. Она отвела взгляд, слегка покраснела и чуть усмехнулась.
Журналисточка показалась мне совсем молоденькой – наверное, только после школы. Она мне нравилась. Очень глубокие, ясные, умные глаза. Длинные русые волосы, уложенные в строгую косу. Красивые, обнаженные до плеч руки, а под летним сарафаном угадывается крепенькое, молодое тело.
Юность объекта, без сомнения, являлась в данных обстоятельствах очевидным минусом – да и вообще, достигла ли она совершеннолетия?.. Но, говорят, в журналистской среде царят весьма свободные нравы, и это давало мне определенную надежду.
