Лежа без сна на своем шишковатом диване, я пытался определить, что же меня угнетает. Загадочный файл «dream»? Сгоревшая береза? Арменова машина? Визит молоденькой журналистки?
Отец когда-то советовал мне раскладывать любой вопрос по полочкам: как, почему, зачем, кому выгодно? Папаша весь свой бизнес построил на сих аккуратно подогнанных полочках. Значит, его способ имел право на жизнь. И я изо всех сил старался применить его к своим проблемам. К часу ночи решил: береза с машиной меня вообще не волнуют, потому как до происков хулиганов мне дела нет. Файл «dream» я создал перед тем, как уснуть, – и совершенно забыл о нем. Из головы вылетело. Писателям такое свойственно. Рассеянность, очки всегда теряют, пепел где ни попадя трусят… Ну а посетившая меня девочка – это вообще подарок свыше. Можно сказать, перспективное знакомство. Отличная замена тугодумной Верке. В Наташе чувствовались стиль, сила и острый ум. И, что совсем неплохо, ощущалось наличие московской прописки и небедных родителей. А для меня, иногороднего филолога, это тоже немаловажно. Почему бы и не попробовать все-таки завоевать эту крепость? Потом, после романа? Или даже параллельно с ним? Покорить по всем правилам – с конфетками, цветочками и поцелуйчиками. По крайней мере, время проведу интересно. С Натальей хоть поговорить о чем будет. И смотреть на нее приятно.
Разобрав свои проблемы по простейшему отцовскому методу, я почувствовал: перед глазами качается море, засыпаю… И уснул.
Проснулся быстро и страшно. От запаха дыма. Взлетел еще в полусне с дивана. Что опять горит? Инстинктивно зажал нос, рванулся к балкону… Когда стряхнул остатки сна, понял: ничего не горит. Почудилось. Приснилось.
Часы демонстрировали: уже четыре утра. Скоро подкрадется рассвет. Я чувствовал себя абсолютным дедом – старым и немощным. Лежал без сна, толковал дворовые звуки. Слышал, как стучит сердце – хотя обычно мой мотор работает беззвучно. Извне доносилось привычное, надоевшее. Скучно завывает сигнализация. Судя по тембру, «Экскалибур». Далеко, по Металлозаводской, пролетел мотоцикл. Кажется, «Ява». Грохочет мусорными баками помойная машина. Ну, в марках помоек я не разбираюсь…
Наконец голова опять отяжелела, снова подкрался сон. Я почувствовал, как приятно расслабились мышцы, и мгновенно провалился в черную яму.
В этот раз мне приснился издатель. Господин Козлов собственной персоной. Но совсем не такой респектабельный, каким он предстал предо мной в своем безликом офисе.
Во сне он выглядел неважнецки. Почему-то в очках с непрозрачными стеклами. И немой. Или просто не желающий разговаривать.
Козлов скособочился в высоком кресле, свесил голову на плечо. На лице его застыла гримаса, будто лимонной кислоты напился. Ноги укутаны пледом – в общем, развалина, а не издатель. Сидит, покачивается, кресло поскрипывает. И грозит пальцем, мерно подрагивает рука. Я пытаюсь задать кучу вопросов: «Что с вами, Иван Степаныч? Что случилось? Какие проблемы? Чем вам помочь?»
Но, как это бывает во сне, язык непослушен. И ноги неподвластны. Я не могу выйти из крошечной, затхлой комнаты, где в кресле сидит калека. Не могу отвести глаз от его темных очков и от укоризненно грозящего пальца…
Сон показался мне бесконечным. Когда я, наконец, выбрался из этой трясины, было уже восемь утра. За стеной у соседки Татьяны бодро распевала Земфира – честным труженикам пора на работу.
Первым делом я пробормотал панегирик в честь хозяина нашего агентства Брюса Маккагена, одарившего меня долгосрочным отпуском. На работу сейчас вставать – с тяжелой-то головой… Я даже отменил утренний ритуал варки настоящего кофе. Обойдусь растворимым. Поставил чайник, набрав в него воды прямо из-под крана (обычно я никогда не опускаюсь до этой подозрительной хлорированной жидкости).
Пока вода грелась, я прошел в гостиную. Ноутбук лежал на столе немым укором. В лучах раннего солнца на нем серебрилась пыль. Отворачиваясь от укоряющего компьютера, я пошарил глазами по корешкам моих немногочисленных книг. (На оставшиеся от хозяйки подписные издания Дрюона, Шишкова и Полевого я даже и не смотрел.) В глаза бросился Веркин презент на День защитника Отечества – подарочное издание «Толкования снов». Я всегда считал эту книгу глупейшей, мещанской и бесполезной в хозяйстве. Не выбрасывал только потому, что нарвался бы тогда на Веркины обидки.
Но сегодня под утренний кофе хотелось почитать именно что-нибудь глупое. Не с Кортасара же начинать и без того тяжелый день.
Интересно, есть там издатель?
Посмеиваясь сам над собой, я открыл предметный указатель. Искомое толкование значилось на 167-й странице – «Во сне иметь дело с издателем – к интересным деловым поездкам и полезным для вас контактам». А я имел с ним дело? Вроде не имел. Только смотрел в его черные очочки. Я зачем-то нашел очки. «Видеть очки – неожиданно попасть в немилость к начальству». Интересно, а очки должны быть сами по себе – или на носу у издателя тоже сойдут? Я хмыкнул, поражаясь тому, что кто-то всерьез пытается толковать свои сны. Нет, эту книженцию я даже бегло просматривать не буду. Я водрузил «Толкование снов» на место. Взамен ничего не взял. Вернулся на кухню, заварил кофе.
«Что, значит, нас ожидает? – подумал скептически. – Интересная деловая поездка и одновременно немилость у начальства. Поездка мне явно не светила, а вот насчет немилости… Козлов, конечно, мне не начальник. Но аванс-то я у него взял. И благополучно занимаюсь вместо романа своими проблемами. То у меня пьянки, понимаешь, то кошмары, то базары с молоденькими журналистками. «Так дела не делаются», – строго сказал я. Сказал громко, на всю квартиру. Фыркнул. Начальственного голоса не получилось. Но дело-то не в начальниках. Дело в том, что сейчас даже после дурацкой кошмарной ночи и после всех событий последних дней мне нестерпимо хотелось вернуться. Вернуться к своему лэп-топу, даже пыль с него не смахивать, просто включить, создать файл с именем «глава 3» и уйти, уйти в тот мир.
Я не стал медлить. Захватил недопитую чашку кофе и подошел к компьютеру. Через пару минут меня уже не было на этой земле.
Он возвращался поздно. Ночной город, казалось, принадлежал лишь ему одному. Да редким бандитским джипам, со свистом пролетающим по левому ряду. Андрей не спешил – за рулем ему удивительно хорошо думалось.
Ну, вот как всегда. Задумчивый ты мой. В зеркало-то заднего вида хоть смотришь? И почему бы тебе сейчас не рвануть на красный? Просто так, для профилактики. Гаишников вроде не видно.
Он меня послушался. Не до конца, правда, состорожничал. Сделал вид, что притормаживает на мигающий зеленый, а сам дернул вперед, как только светофор зажегся желтым.
Сзади неспешно следовала «шестерка». Андрей ее уже видел и по осторожному ходу машины решил, что за рулем там сидит припозднившийся дедушка-«чайник». Однако «шестерка» вполне грамотно повторила его маневр. Притормозила на зеленый и рванулась вперед на желтый.
«Я попал», – сжалось сердце.
Но в этот раз Андрей ошибался. Он все-таки талантливый водитель, даже лучше меня. Ему удалось оторваться от «хвоста». Памятуя об осторожности, Андрей еще долго кружил по городу. И только когда уверился в том, что его не «ведут», вернулся домой.
«Все чисто. Я молодец».
Он поспешно поднялся в квартиру.
Откуда ему было знать, что…
На этом месте я прервался. В какую бы машину посадить тех, кто уже караулит героя у его подъезда? «Девятка» уже была в первой главе, «шестерка» – только что. Не в «Таврию» же и не в «Москвич» их усаживать… Пусть это будет… скажем, «Опель-Вектра». Неприметный «опелек» цвета мокрого асфальта с двумя бугаями внутри.
Откуда ему было знать, что серый «Опель-Вектра» стоит за углом его дома совсем не случайно.
Я бросил взгляд в низ экрана. Неплохо, двадцать страниц. Еще глава готова. И я чувствовал, знал – это совсем неплохая глава.
Откинулся от компьютера. Почувствовал, как ноет спина и щиплет в глазах. Нет, перечитывать сил уже нет. Я сохранил файл и отправился продышаться на балкон.
Привычно посмотрел на свою «копеечку».
Моя машина стояла на месте.
А рядом с ней расположился «Опель-Вектра» цвета мокрого асфальта. В салоне угадывались две фигуры.
Я еще не совсем отключился от романа. Поэтому первая мысль была гордая: именно так я и представлял себе машину, из которой ведется наблюдение.
Но через секунду прочухался. Эй, что такое? Я опять сплю? «Опель» же должен остаться там, в компьютере, в моей книге. У панельной многоэтажки в Южнороссийске, в районе Куниковки, где сейчас отсиживается Андрей.
Уже привычным жестом я ущипнул себя за нос. Ни в чем не повинная часть тела отозвалась обиженной болью. Для чистоты эксперимента саданул локтем в солнечное сплетение. Согнулся пополам – хорошенький сон, чуть дыхание не остановилось.
