«Одумается, — решил я. — Так, блажь на него напала…»
Но это была не блажь. У нас часто спрашивали, куда мы держим путь, и Буторин иногда со смехом отвечал: «На Аляску!» или «К Берингову проливу!». Я думал, он шутит, но как выяснилось позднее, такой план у него был. При благоприятных условиях он намеревался направить «Щелью» по кратчайшему пути, не заходя в Мангазею, к мысу Дежнева.
Тревога в моей душе улеглась не скоро…
Над «Щельей» развевался новый флаг, но нужных нам карт в порту не оказалось. Работники механических мастерских отремонтировали мотор, выточили запасной вал. Приемник нам посоветовали выбросить за борт. В Амдерме мы простояли пять суток, отдохнули.
Начальник мастерских увлекался фотографией, взял мой аппарат, чтобы проявить пленку и поставить новую. Несколько кадров, сделанные им, выглядели удовлетворительно, я отправил их в «Литературную газету». Аппарат разобрали, но собрать не успели. Вместо него перед отходом мне вручили старенький аппарат «Смена», сказали, что начинающему фотографу лучше всего пользоваться им.
Начальнику порта Юдину, страстному охотнику, владельцу собачьей упряжки, мы подарили на прощанье ремни для упряжи из кожи морского зайца.
Туманным утром 16 июля «Щелья» покинула гостеприимный порт. Сотни полярников пришли на причал, чтобы проводить нас. Мой сын не прилетел — не пустила мать. Зачислили его почетным юнгой.
Часа два малым ходом мы шли в тумане, потом видимость улучшилась, подул попутный северо–западный ветер, подняли паруса. Мотор после ремонта работал нормально. Ночью увидели вдали на фоне зеленых холмов Кару, большой красивый поселок, стоящий на восточной границе Ненецкого национального округа. Подходим к Азии!
«Щелья» вдруг начала постукивать килем о песчаное дно, я по привычке нацелился на шест, но на этот раз обошлось, проскочили. В три часа ночи стали на якорь напротив поселка. Без остановки прошли 140 километров.
Кара — оседлая база ненецкого колхоза «Красный Октябрь». Колхоз богатый, в хозяйстве 13 тысяч оленей, на всю область славятся местные охотники, промышляющие песца и горностая. Узнав, что у нас не работает приемник, оленеводы подарили нам «Спидолу». Мы решили пересечь Байдарацкую губу и выйти к побережью полуострова Ямал в районе полярной станции Марре — Сале. По данным авиаразведки, губа была покрыта шестнбалльными льдами. Но что для нашей «Щельи» какие–то шесть баллов? Пустяки.
Когда начался отлив, мы, по нашим расчетам, пересекали невидимую границу между двумя частями света, Европой и Азией. В честь этого события решили бросить в море две бутылки с записками. «Щелью» окружали плавучие льдины, берегов не было видно.
В прежние времена моряки прибегали к «бутылочной почте». В трагические минуты кораблекрушений — до изобретения радио у них не было другой возможности сообщить людям о своей участи. До сих пор в морях и океанах, на побережьях находят бутылки, покрытые водорослями, тиной и раковинами, с потемневшими от времени прощальными письмами моряков. Во многих странах существуют специальные клубы собирателей морских бутылок, у некоторых любителей имеются очень интересные коллекции.
Как это ни кажется странным, в наше время к услугам «почты Нептуна» прибегают гораздо чаще, чем в прошлые века. Правда, это делается, как правило, с научными целями: таким способом изучают морские течения.
Вероятность нахождения выброшенных бутылок невелика, большинство их пропадает бесследно. Поэтому надежды на то, что когда–нибудь найдут наши бутылки, почти не было. Тексты записок были одинаковыми:
«Сегодня, 19‑го июля 1967 года, в 13 часов, с борта парусно–моторного карбаса «Щелья» была брошена в Карское море бутылка с этой запиской. У нас все в порядке, мы находимся в Байдарацкой губе, в 15 милях от Карской губы. Идем в направлении на мыс Марре — Сале (полуостров Ямал), находимся примерно на границе между двумя континентами — Европой и Азией.
Интересно, куда ветры и течения занесут нашу записку?
«Щелья» вышла из Архангельска 14 мая этого года по маршруту Архангельск — Диксон. Экипаж — два человека: зверобой Д. А. Буторин и писатель М. Е. Скороходов. Ветер северо–восточный, два–три балла, ясно. Начало отлива.
Тому, кто найдет эту бутылку, привет от экипажа «Щельи». Просим сообщить об этом в редакцию архангельской областной газеты «Правда Севера». Д. Буторин, М. Скороходов».
Дмитрий Андреевич тщательно закупорил бутылки и привязал к ним небольшие металлические грузила, чтобы они меньше подвергались действию ветра (обычно в бутылки насыпают немного песку).
«Щелья» сделала очередной поворот. Подхвачен–ные отливом бутылки двинулись по узкому разводью на север через несколько минут мы потеряли их из виду.
Если когда–нибудь наша записка попадет в руки ребятишек, представляешь, какая будет для них радость? — сказал я и, вздохнув, добавил: — Один шанс из миллиона…
На горизонте показался берег Ямала. «Щелью» окружают льды, но мы приспособились к ним, лишь изредка приходится выключать мотор, расчищать дорогу. Вечером подошли к Марре — Сале. Начальник станции Василий Петрович Бучин, проработавший в Арктике около 30 лет, не сразу поверил, что мы только что форсировали Байдарацкую губу. Если смотреть с берега, во льдах не видно никакого просвета, сплошные мощные сморози. Но «Щелья» не с неба же свалилась? Бунин развел руками.
Ямал в переводе означает «край земли». Работники станции показали нам поросшие белыми ромашками остатки окопов на берегу — во время гражданской войны здесь шли бои.
В Марре — Сале мы запасались длинными досками для предстоящего волока, Михаил Гордеев и его жена Инна помогали нам как могли. А их сын Валерий стал почетным юнгой «Щельи».
Рано утром 22 июля подошли к фактории, расположенной в устье реки Морды — Яхи (Мутная река). Чистенький, аккуратный дом на берегу небольшого озера, кругом–цветущие холмы.
Живут на этом полярном хуторе два человека: начальник фактории Николай Бондарь и его жена. Отсюда нам идти вверх по реке в глубь Ямала. Подробной карты полуострова у нас нет. Начальник фактории сказал, что древним водным путем никто не пользуется, оленьих стад мы не встретим.
На нашей морской карте путь через Ямал выглядит просто: вверх по одной реке и вниз по другой, обе они вытекают из одного озера. Но мы знаем, что встретим волок и мели, цепь озер, в том числе одно с невеселым названием Луци — Хамо-То. В переводе это означает «Озеро, где погибли русские».
Глава пятая
1
