тех пор, когда появилась возможность иметь собственное мнение. Церкви у него ассоциировались исключительно с бездарно потраченными воскресеньями. Скользкие жесткие скамьи, урчащий от голода желудок, отец, бросающий свирепые взгляды всякий раз, когда Джон осмеливался пошевелиться. Служба – испытание, которое надо перетерпеть. Дотянуть до воскресного обеда, а потом сбежать в сад, на самую дальнюю скамейку, а то и на толстую ветку высокого дерева. Возьмешь с собой книжку и сидишь там, пока не стемнеет, а отец, прикончив бутылку, не захрапит на диване.
Стоя у алтаря в самый, казалось бы, прекрасный день в жизни, Джон вновь услышал проклятый псалом. Словно вернулся в храм в Путни[10]; тот же зуд под жестким воротничком, пустой желудок, припахивающее виски дыхание отца…
Он едва не пропустил момент, когда Эми пошла по проходу между скамьями.
… Джонатан тяжело сглотнул и выглянул в окно. На улице было солнечно; в прорехах между облаками сияло синее небо.
– Если позволите взглянуть на ваши газеты – могу снова поделиться виски, – прервала тишину Сэффи.
Он передвинул по столику прессу, а вместе с ней и стаканчик, который, к его удивлению, был пуст. Сэффи вновь плеснула из бутылки и себе, и ему. Развернула газету.
– Хм. Как всегда, сплошь паршивые новости.
– Сам не знаю, зачем купил, – признался Джон. – Наверное, по привычке.
– По четвергам здесь печатают неплохие кроссворды.
– Я ими не увлекаюсь.
– Ничего, если я займусь? Люблю всякие головоломки, а вы?
«Только те, где льется кровь… Те, что замешаны на боли».
– Да, пожалуйста, – вздохнул он.
Сэффи достала ручку и быстро заполнила несколько граф. Джон осознал, что сидит, уставившись на попутчицу, и вновь отвел взгляд.
– Так что заставило вас поехать в Лондон? – через несколько минут спросила она. – Дела? Или просто хотите развеяться? А, стоп: от дел вы отошли. Значит, решили приятно провести время?
– Нет, пытаюсь кое-кому помочь.
– Так и думала, – ослепительно улыбнулась Сэффи. – Ведь вы – рыцарь в сияющих доспехах.
– Я бы так не сказал. Это в прошлом.
Она не ответила, и Джон сообразил: от него ждут продолжения беседы. Пришлось задать напрашивающийся вопрос:
– А вы? Что вас зовет в столицу?
– Дело в моей сестренке и ее долбаном никчемном дружке. Ой, извините! – Сэффи прикрыла рот ладошкой. – Я умею притворяться, что хорошо воспитана, но язык у меня поганый – особенно когда выпью.
Джон покосился на мазок помады на ее стакане, вспомнил, как она красила губы. Легкое опьянение делало Сэффи привлекательной.
Что-то новое… С тех пор, как ушла Эми, в нем совсем угас интерес к женщинам. Несколько раз пробовал мастурбировать, однако и это занятие не увлекло.
– Все в порядке, – сказал Джон. – Я и сам порой не дурак выругаться. Чем так плох парень вашей сестры?
– Проще перечислить, чем он хорош. Вчера вечером он очередной раз бросил Сюзи, так что мне предстоит своего рода спасательная операция. Ее дружок – гений. Безработный гений. Если уж быть точной – он технарь, создавший с нуля собственный проект, а потом продавший его за хорошие деньги. Уже целую вечность ничем не занимается. Живет паразитом при моей сестренке, проводит время, покуривая травку и снимая полудетские ролики для «Тик-Ток», заводит интрижки с другими женщинами каждый раз, как появляется возможность. Кроме того, никогда не носит носки.
Сэффи сморщила носик.
– М-да, не лучшая партия.
– У сестры ужасный вкус на мужчин, хотя она не устает давать мне советы по поводу личной жизни. У вас есть брат или сестра?
– Я единственный ребенок в семье. Наверное, мне повезло.
– Вы не правы, – возразила Сэффи. – Сюзи – лучшее, что у меня есть. Не знаю, что со мной без нее было бы. Серьезно: все для сестры сделаю. В этом ведь суть нашей жизни, правда? Здорово, когда в ней присутствует человек, для которого ты готов на самопожертвование.
Когда-то Джон мог то же самое сказать об Эми. Правда, на самом деле он для нее ровным счетом ничего не делал. Оставил супругу в одиночестве, а сам погряз в маленьком мирке правосудия и убийств. Уподобился собственному отцу: тот отдавал полиции лучшую часть себя, а жене и сыну доставались лишь крохи со стола, на котором центральное место занимала бутылка.
Он пожал плечами и промолчал. Сэффи, несмотря на присущую ей жизнерадостность, похоже, почувствовала его настроение и снова уткнулась в свой кроссворд.
В вагоне было почти пусто, и обстановка казалась до странности интимной. Мир пролетал мимо, их колени почти соприкасались под столиком, Джон чувствовал запах ее духов или шампуня с явственными нотками сандала и розы.
– Простите, – вздохнул он. – Компания из меня сейчас никудышная.
– О, не переживайте. Здорово, что есть с кем выпить виски. Я ведь не требую меня развлекать.
– Что ж, это к лучшему.
– Серьезно, не казните себя. Хорошо, вы не слышали разговоры на вчерашней вечеринке… – Ее передернуло. – Еще одна беседа о процентных ставках и офшорах – и я сделала бы нечто ужасное.
– Вы так легко впадаете в хандру?
– Очень. Кажется, это один из классических признаков социопатии. Впрочем, рассмешить меня тоже несложно.
Она лукаво подмигнула.
– Что ж, прекрасно, что я не даю вам заскучать.
Прозвучало довольно странно: неужели он флиртует?
– А я – вам.
Сэффи смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Интересно, если они чокнутся, сможет ли он ощутить на своем стакане привкус ее губной помады? Джон осознал, что пьян, и в этот миг поезд остановился в Уигане. В вагон вошла шумная веселая группа пассажиров.
Он окинул их взглядом: нарядные женщины выставляли на столики бутылки с белым вином и пластиковые стаканы. Девичник или день рождения… Сэффи слегка закатила глаза. Интимная атмосфера была нарушена, зато появилось ощущение, что теперь они – два самых сдержанных человека в вагоне.
Собака у его ног заерзала и вздохнула.
* * *
Поезд начал притормаживать, подъезжая к Юстону, и Джон, поднявшись, потянулся к лежащей на полке походной сумке. Его слегка повело в сторону. Во второй части путешествия они уже почти не пили, однако Сэффи держала стаканы наполненными, чтобы не ощутить похмелья сразу по приезде. Хотя какое там похмелье… Встав с кресла, Джон осознал, сколько они выпили, во всяком случае, он. Сэффи лишь слегка зарумянилась, да возбужденно поблескивали глаза. В остальном она выглядела почти столь же идеально, как и в Глазго, когда поезд отошел от перрона.
– Куда направитесь? – спросила попутчица, встав в проходе и убрав в пакет полупустую бутылку. – Вам есть где остановиться в Лондоне? Поедете к друзьям?
– Нет, – ответил Джон. – Наверное, возьму
