другому человеку я бы отказал, тем более в такой странной просьбе. Вам нужен артефакт «друг зверей», он продаётся в магической лавке.
— Завтра куплю. А зачем? Приманить?
— Ну да. Как Вы будете их ловить? Сетями?
— Не имею ни малейшего представления.
— Только артефакт, а лучше два, для нас обоих. А сейчас давайте приступим к ужину.
* * *
— Вы просите меня продать Вам двенадцать станков с моего закрытого цеха? — спросил бородатый неприятный владелец табачного заводика, низенький и лысоватый, который смотрел остро и недружелюбно.
— Да, я Владетель и министр юстиции, прошу Вас, Альберт Персеевич, продать мне неиспользуемые станки.
Рядом со мной терпеливо переминался Игорь, который за сегодняшнее утро уже сделал кучу закупок и доставил их до базы единорогов.
Так же два единорога сопровождали меня и один — его, там что тут была почти половина отряда, в броне и с штатными пистолетами.
Мелкие глазки Альберта Персеевича бегали то по моему костюму, то по единорогам.
— Вы не можете меня заставить.
— Не могу, у нас свобода договора. Но могу поднять Вашу бухгалтерию и подтянуть налоговую службу, чтобы понять, до какой степени Вы уклоняетесь от уплаты налогов.
— Это вне Вашей юрисдикции!
— Правоохранительная деятельность — в моей юрисдикции. И конечно же, я не хотел бы этого делать, как и спрашивать о происхождении табака, которого Вы по документам ввезли за год всего двести десять килограмм, а я своими глазами вижу в цеху несколько тонн.
— Это неблагородно, угрожать мне, на моём же предприятии. Не сильно Вы, Аркадий Ефимович, отличаетесь от других Владетелей.
— Как скажете. Я пру к цели, стараясь минимизировать ущерб. Общей картины Вы не знаете. Станки мой инженер осмотрел.
— Да знаю я Вашего этого проходимца, приходил ко мне на позапрошлой неделе, теперь вот явился с Вами, и Вы хотите захапать моё оборудование. Вы поймите, граф, я единственный производитель сигарет в Кустовом. Вы знаете, как сложно было развернуть производство? А теперь Вы всё пронюхали как крыса и развернёте своё, отжимая у меня долю рынка.
— А, так Вы думаете, что я хочу создать Вам конкуренцию?
— А Вы конечно же скажете, что это не так! — скептически выдал владелец сигаретного заводика.
— Клянусь Предком, что купленное у Вас оборудование будет вывезено далеко за пределы республики, в частности в каганат Южный Алы Тау, где так же не будет использоваться для сигаретного производства.
— Китайцам продадите по спекулятивной цене, — прокомментировал Альберт Персеевич.
— Более того, я готов купить партию Вашей продукции… Коробов пятьдесят для поставки в каганат и предложить Вам открыть у нас свою лавку.
— С эксклюзивным правом, монопольным по торговле табаком? — спросил он.
— Нет, монополия играет против рынка, против других игроков. Но у Вас есть шанс стать первым.
— Это всё слова… Даже клятва Предком. Несерьёзный разговор.
— Серьёзный.
— А бумагу с оттиском своего перстня подпишете, поставите? Что Вы обещаете не создавать мне конкуренцию по Кустовому и республике.
— Поставлю, подпишу. Несите писчие принадлежности и велите рабочим демонтировать станки.
Ворота в закрытый по причине отсутствия нагрузки третий цех закрыли, инженер осмотрел станки ещё раз и кивнул, что да, они двойного назначения, английские и могут быть дооборудованы под нужные Игорю и мне цели.
Я впервые слышал, что сигаретные станки могут так использоваться, но ему виднее. Особенности мира, наверное, особенности взаимоотношения мировых держав.
— А почему, — спросил я Игоря, — англичане так запросто позволили вывезти станки двойного назначения?
— Как и многое в Кустовом, — пояснил он, поправляя очки, — эти вещи не очень-то законны. На них стоит оттиск «Albert Levy Thomas».
— И?
— Это фабрика такая. Не думаю, что они станки легально продали. Да и оборудование старое донельзя.
— Украденное?
— Не думаю, что это были обычные воришки. Скорее собственными же завхозами, списано, контрабандой вывезено и продано.
— Завхозы во всем мире они такие… Хозяйственные ребята.
— Да.
— Понятно, контрабанда и контрафакт. Вы правы, в Кустовом такого примерно половина.
— Ну, механизмы пару лет назад заменили на самодельный аналог, можно сказать подвергли капитальному ремонту. По-деревенски, конечно, но работать будет.
…
Я написал владельцу завода расписку, его рабочие демонтировали станки, пока его отдел продаж выписал мне крупную партию сигарет, после чего я попросил запереть цех и перетащил всё в свой город, равно как и сигареты в коробах с синей пометкой «сигары и сигареты 'Альберта»
На картинке Альберт был высок, кудряв, атлетичен, молод и улыбался, чего я за ним не наблюдал. Ну да ладно.
В своём городе я коротко переговорил с Федором и попросил готовиться к полёту, потом вернулся в Кустовой.
В короткий момент сложилась ситуация, когда товар я уже вывез, но не заплатил и я вполне мог бы старого упрямца наказать и кинуть, но… Это не мой стиль.
Мы отпустили инженера и поехали в банк со счетами на оплату, которые я оплатил там же, чем обогатил Альберта на почти восемьдесят тысяч, считая вместе и старые станки, и запас сигарет.
Потом мне пришлось метаться между базой единорогов, перетащить Сергея и его бригаду с Медного завода, ещё в магическую лавку, в общем я запыхался.
«Я могу принять обновление, повысить уровень. Есть рост…» — внезапно порадовал меня Шило, так что я на радостях переместился на Чёрный рынок, где закупил специфические и дорогие макры.
Если для первоначального роста его уровня хватало по одному макру, к тому же — бесплатному, потом снова хватило одного, потом уже три… То сейчас этот проглот сожрал шестнадцать макров и едва согласился перекинуть меня и Игоря в каганат.
Шило удобно устроился у меня на поясе и стал повышать свой уровень, недвусмысленно намекая, что его статус сейчас — «не беспокоить».
В городе я, еле переставляя ноги от усталости, побрёл к Фёдору.
— Ну что, летим? Я готов, самолёт тоже.
— И я, — слабо кивнул в знак согласия. Работа у меня скорее, как у пассажира, так что, поправив пиджак, я полез в гнездо второго пилота.
Фёдор отрицательно показал головой.
— Полёт долгий, одежда по второму формату.
В полёте на высоте в любом случае зябко, для чего нужен и шлем с очками, защищающий лицо и куртка, которая всегда жила на сидении. Но иногда Федор принимал решение, что полёт будет выше, а погода холоднее.
