Улица Ректоров продолжилась и еще через час привела нас к площади Ректоров. Она была окружена несколькими зданиями, выстроенными в имперском стиле, а потому те изобиловали колоннами и лепниной. В центре площади высилась статуя императору Талену Залдеру, что гордо стоял и смотрел в сторону входящих на площадь. В одной руке, на уровне пояса он держал небольшую копию здания университета, а во второй высоко поднятой руке держал каменный лист, на котором были выбиты слова: «Даровать Умбодже вольность». Именно указом Талена в 240 году III в. Умбоджа стала вольным городом с собственным управлением, налогами и небольшим гарнизоном войск — ординаторов. По правую и левую сторону от статуи стояли посольства Империи и Фолнерского королевства. Прямо на входе на площадь, по правую руку от нас, расположилось посольство Хаасимского пакта, а по левую — штаб ординаторов. Напротив прохода, за спиной статуи, высилось двухэтажное помпезное здание городской управы, или так называемого Нижнего ректората. Именно тут заседал совет ректоров — ректор и три проректора — правители вольного города и по совместительству руководители знаменитого на Туурниле и Хардрассале учебного заведения. В Нижнем ректорате в основном решались вопросы политические и городские, а Верхний ректорат — расположенный в здании университета — был обычным местом заседания ректоров города.
Зазвенел колокол. Его малиновый звон раздавался откуда-то сверху и разносился, казалось, по всему городу. Колокол ударил двенадцать раз и затем затих. Этот шум принадлежал часовой башне — единственной колокольной часовой башне на Туурниле. Сами часы — альдское изобретение, были установлены в башню университетского здания еще с давних пор, но местные механики не только подсоединили к нему колокол, который оповещал окрестность о времени суток, но и давал представление. Многие стремились на университетский холм, чтобы увидеть, как из окон башни выезжают механические солдатики и молотками отбивают по колоколу время суток.
Объехав площадь, я вывел нас к зигзагообразному подъему в верхний город или на университетский холм. Это был один из трех подъемов: второй располагался возле Цистерны, а третий уходил в Арочный район. Путь был просторным, поэтому, несмотря на довольно плотный поток из гуляк и студентов, мы не замедлились и еще через четверть часа перед нами открывался вид на верхний город, целиком занятый университетом. Перед зданием бывшей альдской библиотеки раскинулись роскошные сады, полные благоухающих цветов, невысоких кустов и деревьев. Сады справа и слева оканчивались широкими оранжереями, где содержались экзотические или редкие экземпляры различной флоры. В центре садов расположилась небольшая Университетская площадь. На ней стояла статуя первого ректора — профессора алхимии и арифметики Илириона Эраниаля. Вокруг были расставлены скамейки, которые сейчас целиком заняли студенты. Впереди же высилось величественное центральное здание Умбоджийского университета. Фасад вытянутого в стороны строения изобиловал высокими окнами. Между рамами шло по две металлические колонны. Главный вход расположился в выступающей башне, под острым куполом которой и находился часовой механизм. У отряда ординаторов, что патрулировал местные небольшие университетские проулки, вызнали, где можно оставить на время коней, а после двинулись по указанному маршруту к конюшням.
Они оказались недалеко, возле оранжерей. Спешившись и оставив коней на попечение местному конюху, пошли обратно к главному входу. Дерек все дивился увиденному. Умбоджа брала контрастом: от развалившихся ворот и зданий на въезде и до помпезного университета на холме.
По мраморной лестнице, оканчивающейся террасой с рядом колонн, что поддерживали фронтон, на котором был выбит девиз университета «Свет в знании», поднялись к раскрытым металлическим дверям. По обе стороны от них несли вахту ординаторы. Университет был открыт для всех желающих, а вольных слушателей, что свободно могли посещать любые лекционные занятия, здесь было немерено, поэтому без лишних вопросов нас пустили внутрь. Просторный холл плавно перетекал в центральный зал. Здесь в окружении различных портретов, под потолком медленно вращалась армиллярная сфера — еще одно альдское изобретение, посвященное изучению небесных светил. Туун-Мулн в Тимин-Луине была лишь началом их работы, окончившейся, как мы узнали, в Последнем оплоте. Армиллярная сфера была некогда связана с обсерваторией, что находилась под самым куполом, но после окончания восстановления города, обсерваторию перевезли в Вилнорград.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Весь зал был уставлен рядами витрин, в которых красовались различные экспонаты: альдские механизмы, древние андрийские артефакты, разбитые таблички с письменами, куски древней вазы, пожелтевшие страницы уникальных трактатов и прочие находки или достижения, которым славился университет. Перед парадной лестницей, укрытой ковровой дорожкой, стояла витрина, под стеклом которой лежала вольная грамота Талена Залдера, которая и наделяла Умбоджу самоуправлением. Над лестницей на поднимающихся взирали портреты всех прошлых ректоров: в основном это были солнечнокожие талки с мудрыми взглядами, но среди них был и один драгонгардец — Тит Эверий.
Осмотревшись, Дерек приметил таблички, которые указывали, в какой стороне какая кафедра находится. В главном здании располагались десятки кафедр и пару больших аудиторий, рассчитанных на сотню, а то и больше, человек. Студентов здесь обучалось множество, по большей части уже взрослые мужи и дамы, но бывали и юные дарования, которым удалось пройти вступительные испытания. Обучение было платным, но не непосильным, а некоторым студентам сразу предлагали оплачиваемую подработку писарями, оказывающими помощь в оформлении документов или составлении письменных грамот для неграмотных людей. Серьезные занятия доставались тем, кто проявил себя в каком-то учении. Например, многие студенты могли быть задействованы в написании научного трактата, в качестве работника лаборатории или отправиться в экспедицию, хотя бы в руины под городом.
Согласно табличке кафедра древних культур факультета истории располагалась в правом коридоре, куда мы и двинулись. Звуки шагов от пола, выложенного металлической плиткой, эхом разносились по коридору. Все внутри университета было выполнено с присущим альдонерам изяществом и практичностью. Мы проходили мимо кабинетов и аудиторий, мимо просторных рекреаций, где свободные от занятий студенты либо разговаривали между собой, либо сидели с кипой книг и бумаг, что-то изучая. В альковах стен красовались пьедесталы с вазами или механизмами. Из проплывшей мимо аудитории с раскрытой дверью послышался нерик, видимо читали лекцию. В университете преподавали исключительно на эльфийском, что, конечно же, вызывало споры в научном сообществе.
Спросив точную дорогу до кабинета профессора Бертона у мимо проходящих студентов, отправились дальше. Еще несколько аудиторий и кафедральных кабинетов осталось позади и, наконец, мы попали в зал факультета истории, о чем гласила табличка на нерике над дверями. Тут было людно: сновали чем-то занятые студенты, профессора вели какие-то дела, кто-то даже читал лекцию прямо в рекреации, собрав достаточное количество слушателей. На нас не обратили внимания: здесь текла своя отдельная жизнь. Прошли мимо кабинета кафедры андрийской цивилизации. На двери красовалось имя заведующего — профессора Версана Эгносия. Следом показался кабинет кафедры альдской цивилизации — обиталище профессора Крига Бертона.
Дерек постучал в дверь, но за этим ничего не последовало. Кабинет оказался закрыт. Мы уже стали отходить от дверей, как послышался вечно веселый голос профессора:
— Вы что-то хотели? — спросил он. Но как только узнал нас, улыбка на его лице растянулась до предела. Он даже побросал все книги и листки, что нес с собой, чтобы обнять нас обоих. — О, мои друзья! Как же я рад, что вы вернулись!
После объятий, профессор отстранился и, спохватившись, стал поднимать все, что уронил. Дерек помог ему собрать разлетевшиеся по полу листки.
