Думая об этом, он чувствовал в руках и ногах легкую дрожь — как бы отголоски магической силы посоха. Казалось, посох читает его мысли и отвечает им, пытаясь вдохновить его на новые дела, побуждая верить в то, что он, Стивен, и есть его истинный хозяин, что все будет хорошо, если он никогда своим устремлениям не изменит. Желание еще раз испытать силу посоха вдруг вспыхнуло в душе Стивена, но он моментально подавил его. Он заставил его убраться в самый дальний уголок своего сознания, туда, где таились и другие, самые темные его желания, самые непристойные мысли, о которых, он был уверен, никто никогда не узнает, хотя подобные мысли и желания — в этом он тоже не сомневался — посещают, наверное, каждого.
Например, желание испытать жгучее наслаждение от кражи спиртного, желание заняться вуайеризмом или отчаянным сексом с совершенно незнакомой женщиной, желание броситься через улицу, забитую транспортом в час пик, вызывая жуткую ярость со стороны водителей и прохожих, и тому подобное. Все эти мысли и желания хранились в сублимированном виде в отсеке его сознания с надписью «Не входить!». И теперь все они могли, казалось, объединиться в одном — в желании управлять самой могущественной силой в мире, желании слиться с нею, став неистребимым, уверенным в себе, могущественным и, самое главное, полностью свободным от страха.
Стивен боролся с почти непреодолимой потребностью принять в себя эту магическую силу, позволить ей овладеть его душой и превратить его в орудие уничтожения Нерака. Возможно, все именно этим и закончится, но до тех пор, пока он этого не знает наверняка, он все же постарается держать магию посоха на расстоянии. Он еще не совсем понимал, как она действует, и после неудачи на дне реки знал, что не всегда может управлять ею. Однако эта магическая сила по-прежнему терпеливо таилась в посохе, выжидая очередного момента, когда окажется востребованной.
Держа в руках посох, Стивен чувствовал, как эта сила проникает в него через кончики пальцев и кисти рук; в теле сразу возникало странное покалывание, которое, впрочем, почти сразу же, едва вспыхнув, и гасло. После чего Стивену начинало казаться, что теперь в нем явственно чего-то недостает.
После того как они покинули урочище Майерса, путешествие вниз по реке среди округлых холмов южного Фалкана складывалось на редкость удачно. Стояла хорошая погода, и вкусной еды было вдосталь — сколько угодно свежей рыбы, лесных плодов и орехов, а Гарек даже подстрелил довольно крупную птицу, которая называлась «ганзель» и вкусом весьма напоминала индюшку. Во всяком случае, так показалось обоим жителям Колорадо. Но стоило им произнести по-английски слово «индюк», и Гарек разразился таким утробным и непристойным хохотом, что они решили впредь воздерживаться от подобных сравнений.
Впрочем, весь следующий день Гарек бубнил это слово, словно готовясь выступать на публике.
— Индюк, ин-дюк, и-и-индюк! — без конца повторял он, пробуя разные варианты, пока Бринн не заявила, что сейчас собственными руками бросит его в воду, если он немедленно не заткнется. — Какой странный все-таки у вас язык! — заявил Га-рек. — И как это вы только друг друга понимаете!
— Порой это действительно трудно, — сказал Марк. — А иногда достаточно просто вместе выпить, и сразу с любым общий язык находишь
— Это точно. Выпивка всегда общение облегчает.
— К сожалению, далеко не всегда, — встряла Бринн.
— Ладно, пусть не всегда. Зато такие моменты — самые лучшие в жизни, — возразил Гарек.
— Послушайте! — прервал их болтовню Стивен.
— Да, послушать друг друга тоже иногда не вредно, — согласился Гарек, — только немногие слушать-то умеют.
— Да нет, — рассердился Стивен, — вы прислушайтесь! Все притихли и только теперь услышали, как изменился голос реки. Впереди, пока что на довольно большом расстоянии, слышался какой-то низкий, глухой, скрежещущий рев, словно река предупреждала путешественников, что ближе к этому месту подходить не стоит. По этому звуку, хотя и совершенно не знакомому, все отчего-то безошибочно догадались: плот быстро приближается к порогам, где белая от пены вода словно кипит, и, возможно, пороги эти покажутся уже за следующей излучиной реки.
Внезапно посерьезнев, Гарек тут же стал командовать:
— Нужно побыстрее привязать все имущество к плоту. Прежде всего к той петле, что в центре.
И он бросился прятать в безопасном месте свои драгоценные луки и колчаны со стрелами.
— А я думал, что большая петля в центре — это чтоб мы держались, — сказал Марк. — А где же нам-то устроиться?
— Здесь. — И Гарек указал на четыре петли по углам «Калины Прекрасной». — Но держаться нужно как можно крепче... — Он помолчал. — Может, стоит даже привязаться, чтобы не упасть, когда придется отталкиваться шестами от скал или отмелей.
— И при этом стоять на самом краю? Ты что, с ума сошел? — рассердилась Бринн. — Нет уж, всем нужно остаться здесь, посредине плота. Здесь куда безопаснее.
— Мне бы тоже этого хотелось, — ответил ей Гарек, — но ты только послушай, слышишь? Этот ведь не просто несколько перекатов: так ревет вода у страшных порогов, мчась бурным, неудержимым потоком. А на таких порогах достаточно крупных скал, способных разнести «Капину» в щепки.
— Гарек прав, — поддержал его Марк, старательно привязывая заплечный мешок. — Между прочим, Стивен, не вздумай воспользоваться своим посохом как шестом. Если его вырвет у тебя из рук, мы пропали. В таком водовороте нам его никогда не найти.
И Стивен, немного поколебавшись, тщательно привязал посох между двумя мешками в центре плота. Поскольку шеста на него не хватило, он ухватился за угловую петлю и сказал:
— Значит, я в качестве пассажира поплыву? Тогда я лучше прилягу.
— Ну и скажи спасибо, — отрезал Марк. — В тебе ведь по крайней мере сорок четыре дюйма роста, вряд ли ты, друг мой, сумел бы просто пересидеть эти пороги.
Гарек и Бринн изумленно посмотрели на Марка, но Стивен рассмеялся.
И почувствовал, как под ложечкой возникает знакомый колючий комок — предчувствие опасности. Он с трудом подавил желание взять посох и не выпускать его из рук во время нового грядущего испытания.
Как только «Калина» миновала излучину, Гарек, с шумом выдохнув, вскочил и, всматриваясь вдаль, воскликнул:
— Вот это да! Проклятье! Какая дьявольская горловина!
Да, узкая горловина, всего раза в два превосходившая шириной их плот, за долгие годы была буквально пробита рекой в твердой скальной породе. Здесь было особенно глубоко, и река, втиснутая в совершенно не соответствующий ее мощи проход, мчалась с силой и скоростью атакующего кавалерийского дивизиона. Над бурным потоком нависали острые скалы, служившие прибежищем нескольким корявым сосенкам, все остальное терялось в серой мгле над кипящей от бешенства водой. Светлые дали фалканских равнин остались далеко позади; вокруг были лишь черные гранитные утесы да белая водяная пена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
