какой была изображена на витраже роргостского храма, только живая, настоящая!
Нирион склонил перед ней голову, взмолился:
— Направь меня, заблудшего. Как исполнить твою волю? Как сослужить на благо нашего мира?
Богиня кивнула.
Имя Нириона сохранилось в истории Новой империи как правителя, не участвовавшего ни в одной войне, но расширившего территории государства почти настолько же, насколько его отец — Ринор Завоеватель.
Сын Нириона Благословлённого, получил прозвание от народа: Проклятый, он решил пойти по стопам своего героического деда, но в погони за властью, обратил взор на реров, решив подчинить дикарей, был ими убит. Он потерял власть над островами и почти половиной тех земель, что присоединил его отец.
После на трон села младшая дочь Нириона, ставшая Милостивой, подобно богине, жрицей которой являлась. Она не воевала, не присоединяла земель, только вернула в союзники реров, восстановив их права и дав больше свобод. Народ её любил, она снижала налоги, налаживал политические связи. Знать неоднократно пыталась избавиться от неё, ведь единственным, у кого Нирионова дочь просила совета была её богиня, с другими она говорить почти не желала. Однако богиня словно хранила её, уберегая от всех козней, обращая их против её врагов.
Милостивая Императрица умерла от старости, в окружении любящих племянников — не нашёлся мужчина, который смог бы принять её, который подарил бы ей наследника. В завещании она расписала каждому из сыновей и дочерей своих братьев и сестёр их обязанности.
Несколько поколений в Империи правил совет, потом власть вновь вернулась в руки монарху — жестокому юноше, избавившемуся напрямую или косвенно почти ото всей родни, способной претендовать на трон. Жизнь его была короткой и несчастной. В один из дней он просто исчез, словно испарился. Потом ещё долгое время ходили слухи, что на окраинах империи встречали безумца походившего на жестокого императора, всё твердившего что-то о наказании богини, что умеет милостиво прощать и жестоко карать.
Ход фиолетовый: Глава 94: Магия, как смысл жизни
Эктори вернулась к учёбе с началом хода, одевшись в фиолетовую форму пятого курса, очень понравившуюся Мире из-за юбки, с большими, заглаженными складками, по форме напоминавшую чашечку куполообразного лесного цветка, каких было много на Оргосе.
Сама Эктори отнеслась к новому наряду ещё более безразлично, чем в прошлые ходы, за те тринадцатки жизней, что она прожила на Оргосе, ария привыкла ко многому, теперь она одинаково спокойно могла бы нарядиться в платье, расшитое золотом и в потрёпанные лохмотья, не важно было даже то, будет ли ей достаточно тепло.
К поясу Эктори пристегнула ножны с мечом, подаренный Корэром, тем самым, что лишил жизни упырицу. Преподаватели пытались делать замечания, но Эктори ничего не ответила, только подняла на них наглый безразличны взгляд, отчётливо понимая, что здесь ей в гневе по лицу никто не заедет — побоятся: это цивилизованное общество, здесь свои правила, к которым Эктори понемногу начала приспосабливаться. Здесь знали об ариях и на что они способны, знали что к ним применимы иные законы, потому Эктори могла позволить себе больше вольностей.
В первый же день, ещё до начала занятий, Эктори отправилась к бывшей первокурснице, рассчитывая наконец узнать, чем закончился их эксперимент.
Выстукивая каблуками мерную дробь по каменному полу, Эктори инстинктивно положила ладонь на рукоять меча.
Только она переступила через порог, ученики, увлечённо болтавшие о чём-то своём, замолкли, устремив на неё заинтересованные взгляды, в ожидании грядущего представления: многие были наслышан об Эктори и как об авторе множества весьма интересных статей по теоретической магии и практических пособий, так и как ту, кто поучаствовав в нескольких драках всё ещё не была исключена… К тому же в последний ход начали распространяться слухи, что она выкупила себе планету, на которой проводила эксперимент настолько смелый с точки зрения морали, что не всякий даже помыслил бы о нём.
Вот теперь, ария, ставшая чем-то наравне легенды, пришла к мадшекурсникам, явно не из праздного интереса.
Бывшая первокурсница, только завидев Эктори в панике попыталась бежать, заметалась, пытаясь отыскать какой либо ещё выход, кроме того, что вёл бы через дверь, крича с ужасом, заставившим содрогнуться всех слышавших её крик: «Изыди! Я видела как ты умерла!»
По толпе любопытных второкурсников прокатилась волна шёпота: «Вы слышали?», «Это уже второй раз её считают мёртвой?», «Ну вы же помните кто она? Наверняка и брат её опять жив окажется». Слыша это Эктори только усмехнулась, незаметно, не давая понять, что её слух куда лучше чем у большинства разумных.
Бывшая первокурсница, вспомнив о подвигах упырицы, собралась было выскочить в другой мир через окно, но ария была быстрее: рывком оказавшись в противоположном конце кабинета, схватила левой рукой девчонку за шиворот, втащила обратно. В движениях Эктори теперь отчётливо появлялся опыт. Тело больше не двигалось само по себе, подчиняясь памяти, выработанной уймами тренировок в безопасности. Теперь ария отчётливо контролировала каждый свой шаг, действуя быстро и резко.
Неожиданно пальцы Эктори заклинило, не малых усилий стоило разогнуть их — это было очередным напоминанием об опрометчивой перегрузке тела. Такие сбои случались с ней со времени безумного эксперимента довольно часто, в самые неподходящие моменты и что больше всего злило арию: исправить ничего не получалось, ведь по всем параметрам шарниры и нити были в полном порядке, однако продолжали в какой-то момент просто отказываться подчиняться её воли…
Бывшая первокурсница с большей силой завопила, отчаянно пытаясь вырваться:
— Хватит с меня магии! Она страшная!
Девушке на помощь никто не пришёл, кучи любопытных глаз её одногруппников только следили за тем, чем всё кончится. Ввязываться они не просто не хотели, а даже боялись. Пусть всеми нелюбимая Империя пала, власть её стала забыта, однако Имперские законы по-прежнему действовали на арий, давая им возможность убивать средь бела дня, оставаясь безнаказанными, стоило только доказать виновность убитого.
Эктори влепила младшекурснице слабую пощёчину — не раз она видела как подобное средство остужало пыл или отрезвляло разум, заговорила тихо, спокойно, монотонно, понимая что толька такая речь позволит ей дробиться от девчонки желаемого, демонстрируя своё терпение, втолковывая ей простые истины, как если бы говорила с ребёнком:
— Магия — лишь инструмент достижения цели, тупой и безвольный. Сама она ничего не сделает. Она подобна хорошему ножу, в руках мастера превращающегося в оружие или средство создание великого. Но если взявший этот инструмент окажется недостаточно умел, пострадает сам.
Младшекурсница подняла на Эктори испуганный взгляд, с трудом произнесла дрожащим голосом:
— Я отрекаюсь от магии… Я этот инструмент не
