занимавшем, вероятно, восемь или десять акров и окруженном глубокой донгой, или рвом, дыбились три кольца укреплений, расположенных одно над другим; это были могучие стены, очевидно выстроенные столетия назад. Глядя на них, Бенита поняла, почему несчастные португальские беглецы избрали Бамбатце последним приютом и наконец были побеждены не тысячами дикарей, которые преследовали и окружили их, а голодом. Действительно, крепость казалась неприступной для войск, не вооруженных осадными орудиями.
По эту сторону естественного рва, который, без сомнения, в древние времена наполнялся водой, отведенной от Замбези, стояла деревня макалангов, состоявшая из семидесяти-восьмидесяти жалких хижин, совершенно круглых, как и дома их праотцев, но выстроенных из глины и тростника. Их окружали сады и поля, очень хорошо обработанные и в это время года колосившиеся хлебами. Но скота Бенита не видела и решила, что все стада прятались за стенами.
Фургон, подпрыгивая на дороге, прогремел по деревне, немногие выбежавшие из домов женщины и дети боязливо смотрели на него. Путники проехали по дороге, в дальнем конце загороженной терновниками и каменными глыбами, взятыми из развалин. Пока фургон стоял, а сопровождающие путников макаланги с помощью немногих появившихся теперь мужчин очищали путь, Бенита смотрела на массивное кольцо стены, имевшей около сорока футов высоты, выстроенной из гранитных обломков без цемента и украшенной странными рисунками из цветных камней. В ее толще она рассмотрела впадины, где прежде, вероятно, были решетки, исчезнувшие уже давно.
— Прекрасное место, — сказала она отцу. — Я рада, что приехала сюда. Ты ходил повсюду?
— Нет, мы были только между первой и второй стеной и один раз между второй и третьей. Старинный храм, или что-то вроде этого, помещается на вершине, и туда нас не пустили. Именно там спрятано сокровище.
— Там, как предполагается, спрятано золото, — с улыбкой поправила его Бенита. — Скажи, отец, кто поручится, что макаланги впустят вас теперь на вершину? Может быть, они возьмут ружья, а нам покажут на дверь… вернее, на ворота.
— Ваша дочь права, у нас нет никаких доказательств, что нас пропустят; раньше чем из фургона вынут хотя бы один ящик, мы должны получить гарантии, — заметил Майер. — О, я знаю, это опасный шаг и следовало бы обезопасить себя, но теперь уже поздно говорить об этом. Смотрите, камни отвалили. Вперед, вперед!
Длинный бич щелкнул, бедные, измученные волы натянули постромки, и фургон поехал через вход роковой крепости, такой узкий, что он еле продвигался по нему. За стеною открылось большое пространство, которое, судя по многочисленным развалинам, когда-то занимали строения, теперь превратившиеся в груды камней, полускрытые травой, деревьями и ползучими растениями. Это было внешнее кольцо храма, и в нем в древние времена жили жрецы. Пространство, шириной приблизительно в полтораста ярдов, тянулось до второй стены. Она походила на первую, только не была так широка и могуча. Здесь, на полосе грунта, в тени (стоял очень жаркий день) собрались жители Бамбатце, чтобы встретить белых.
Не доехав до них ярдов пятнадцать, европейцы сошли с лошадей и вместе с фургоном оставили их под присмотром макаланга Тамалы. Бенита стала между отцом и Джейкобом Майером, и все трое пошли к кольцу из двухсот туземцев.
Все они поднялись в знак уважения, за исключением одного человека, который продолжал сидеть, прислонясь спиной к стене. Бенита увидела, что макаланги походили на своих посланцев. Они были высоки и красивы, с печальными глазами и боязливым выражением лиц людей, которые изо дня в день живут, опасаясь рабства или смерти. Как раз напротив троих белых в этом человеческом кольце был проход, через него и повел их Тамас. Когда они проходили мимо туземцев, Бенита почувствовала, что печальные глаза устремились на нее. В нескольких шагах от того места, где возле стены сидел человек с головой, скрытой великолепно вышитым покрывалом, стояли три, покрытые прекрасной резьбой стула. По знаку Тамаса пришедшие сели на них совершенно молча, так как им не следовало говорить, чтобы не унизить своего достоинства.
— Будьте терпеливы и простите, — сказал Тамас. — Мой отец Мамбо молит Мунвали и духов своих праотцев сделать ваше прибытие счастливым для нас и открыть в видении, что должно случиться.
Бенита, чувствовавшая на себе взгляд приблизительно двухсот пар глаз, в душе пожелала, чтобы откровение явилось Мамбо поскорее. Однако вскоре она поддалась общему настроению и стала почти наслаждаться странным положением вещей. Эти могучие, старинные стены, выстроенные неведомыми руками и видевшие столько событий и смертей, молчаливое тройное кольцо терпеливых торжественных людей, последних отпрысков культурной расы, накрытая покрывалом согнутая фигура человека, который думал, что общается со своим богом, — все это было странно, достойно внимания существа, утомленного однообразием цивилизации…
Но вот человек зашевелился и сбросил покрывало, показалась голова, побелевшая от лет, одухотворенное аскетическое лицо, до того худое, что на нем были видны все кости, и черные глаза, смотревшие вверх невидящим взором человека, впавшего в транс. Мужчина трижды глубоко вздохнул, потом перевел глаза на троих белых, сидевших напротив него. Прежде всего он посмотрел на мистера Клиффорда, и его лицо смутилось, потом на Майера, и на нем промелькнуло выражение тревоги и страха. Наконец он направил взгляд на Бениту, и его черные глаза блеснули счастьем.
— Белая девушка, — сказал он мягким низким голосом, — говорю тебе, не бойся ничего. Ты, знавшая глубокое горе, обретешь счастье и покой. О, девушка, с тобой идет дух такой же чистой и ясной, как ты сама, но умерла она давно.
Мамбо снова посмотрел на ее отца, на Джейкоба Майера и замолчал.
— Верно, у тебя нет для меня приятного пророчества? — спросил Майер. — А между тем я приехал издалека, чтобы выслушать тебя.
Старое лицо сделалось непроницаемым, всякое выражение на нем исчезло, скрылось за сотней морщин.
— Нет, белый человек, никакого. Сам спрашивай Небеса, ведь ты так мудр, и прочитай их, если можешь. Пришельцы, — продолжил он, — я приветствую вас от имени моих детей и в их присутствии. Сын Тамас, тебе тоже привет, ты хорошо исполнил данное тебе поручение. Послушайте: вы устали, вам нужны покой и пища. Однако побудьте еще со мной, потому что мне необходимо сказать вам несколько слов. Оглядитесь. Вы видите все мое племя: здесь не больше двадцати людей, а прежде мы были бесчисленны, как листья вот того дерева весною. Почему мы умерли? Из-за
