Административные границы подвластных им территорий проводились произвольно.
Во втором случае (при системе косвенного управления) формально сохранялись институты власти, существовавшие в доколониальные времена. Вождем мог быть только человек местного происхождения, обычно из «традиционной» знати. Он оставался на своем посту всю жизнь, если устраивал колониальную администрацию. Основные средства существования он получал из отчислений от суммы собранных им налогов.
Система прямого управления чаще использовалась во французских колониях, косвенного — в английских. Но это вовсе не было неизменным правилом. Французы во многих случаях официально признавали власть влиятельных традиционных правителей, прежде всего тех, кто активно с ними сотрудничал. Наиболее известный пример — признание прерогатив мого наба, правителей народа моси в Верхней Вольте.
Англичане же нередко создавали институты якобы «традиционной» власти совершенно искусственно (как, например, у народа игбо в Восточной Нигерии). Кроме того, косвенное управление было несовместимо с «поселенческим» колониализмом Кении, Южной Родезии и ЮАС, и англичане сами признавали, что используют в этих странах вариант прямого управления.
В целом можно сказать, что различия между двумя системами управления были не столь уж значительны. Они оказали меньше воздействия на характер социальной трансформации африканских обществ, чем, например, различия в методах эксплуатации.
В Западной Африке, а также в большинстве районов Восточной и Центральной Африки экспортная продукция производилась в основном в хозяйствах самих африканцев. Европейское плантационное производство там не привилось из–за климатических условий, трудных для европейцев. Главными эксплуататорами африканского производителя были иностранные компании.
Области, где экспортная сельскохозяйственная продукция производилась на фермах, принадлежащих европейцам, это, прежде всего Южно–Африканский Союз, Южная Родезия, часть Северной Родезии, Кения, Юго–Западная Африка.
Чтобы заставить большое число африканцев ежегодно покидать деревню и уходить на заработки, администрация поселенческих колоний могла искусственно создавать земельный голод, ограничивая районы проживания отдельных этнических групп резерватами.
Трансформация социального облика
С утверждением колониализма и развитием товарно–денежных отношений распадался привычный порядок вещей, рушился уклад жизни доколониальных обществ, основой которых была община. Изменялся и характер процессов классообразования в тех странах, где в доколониальный период они уже шли, и намечалось развитие специфических раннеклассовых отношений. В межвоенный период началось сближение социальных структур народов, находившихся в доколониальную эпоху на разных уровнях социального развития.
Менялись этнические и политические связи. Колониальный раздел во многих случаях прервал естественные процессы этнической и политической консолидации. В каждой колонии создавалось свое административное деление, зачастую не совпадавшее с этническим. Некоторые народы были разделены границами колоний. Прежние политические и экономические связи если и не разрывались, то во всяком случае усложнялись и трансформировались. В границах колониальных административных единиц на базе новых политических и экономических связей шло формирование новых этносоциальных групп. Иногда колониальные власти даже провозглашали в административном порядке создание новых «племен».
Возникавшие в колониях новые социальные группы нередко были полиэтничными. Однако в каждой из них все же превалировали представители какой–то одной этнической группы. Это правило распространялось в некоторых случаях даже на профессии. Так, в колониальном аппарате Уганды было больше всего ганда, Нигерии — игбо. Отходниками в Кении были в основном гикуйю и луо, полицейскими — камба.
Перемены, привносимые колониализмом в африканские общества, были связаны с развитием элементов капиталистических отношений и черт буржуазного общества. Однако эти отношения, как и вся складывавшаяся социальная структура, отличались большим своеобразием прежде всего из–за их насильственного внедрения и зависимого характера. Общество, формировавшееся в ходе все более глубокого воздействия колониализма на доколониальные африканские структуры, было названо некоторыми учеными «колониальным».
Интенсивность изменений была различной не только в тех или иных регионах и странах континента, но и в пределах одной и той же страны. Колониальные власти повсюду выделяли территории, где имелись наибольшие возможности для интенсивной эксплуатации природных и людских ресурсов. Там социальная трансформация шла быстро. Самые глубокие перемены претерпела жизнь тех народов, которые оказались в наиболее длительном и тесном соприкосновении с колониализмом, прежде всего в Южной Африке и других поселенческих колониях.
Изменение социальной структуры африканских обществ отнюдь не было официальной целью колониальных властей. Скорее наоборот. Идеологи колониализма (прежде всего британского) подчеркивали, что ради прочности режимов необходимо всемерно охранять доколониальные формы общественной жизни, оберегать их от разрушения. Но каковы бы ни были теоретические построения, колониальная эксплуатация на практике неизбежно приводила к трансформации прежних социальных структур и возникновению новых общественных слоев. Процесс этот во многих странах начинался с возникновения отходничества. Отходничество было не только наиболее распространенной, но и наиболее характерной формой работы по найму.
Основной причиной отходничества было на первых порах прямое, а затем экономическое принуждение. Необходимость уплаты налогов, стремление хоть как–то увеличить доход семьи, рост потребностей в новых товарах приводили к тому, что миллионы африканцев проводили в скитаниях всю свою жизнь — возвращались домой, но затем снова и снова вербовались на заработки. Наиболее широко было распространено отходничество, которое не заставляло африканцев уходить далеко от родных мест. Оно было связано прежде всего с сезонными сельскохозяйственными работами. Но рабочим, направлявшимся на рудники, нередко приходилось пешком преодолевать долгий путь через территорию нескольких стран.
Главным центром притяжения отходников на всем континенте был Южно–Африканский Союз, особенно золотые рудники Трансвааля, где ежегодно требовалось до 300 тыс. горняков. Две трети из них приходили из других стран, зачастую довольно далеких от ЮАС. Основными поставщиками рабочей силы на юге Африки были Ньясаленд, Южный Мозамбик, Басутоленд, Бечуаналенд, Свазиленд. В первых трех 40-50% всех трудоспособных молодых мужчин ежегодно уходили на заработки за границу, в последних двух — 25-30%.
Отходничество было новым социальным явлением в африканских обществах. Но оно и само стало фактором социальной трансформации и способствовало расшатыванию традиционных устоев в деревне. Отходники привносили в деревню новые ценности и понятия. Рушились традиционные авторитеты и нормы взаимоотношений, разрушались прежние методы ведения хозяйства.
С отходничества начиналось формирование нескольких слоев современного общества, прежде всего рабочего класса. Часть отходников оседала в городах, на шахтах и на плантациях, приобретала квалификацию, обзаводилась семьями и теряла связь с родными местами. Наиболее быстро процесс формирования пролетариата шел в крупных портовых городах, таких, как Дакар, Момбаса, Кейптаун, Дурбан, на железных дорогах и в крупнейших горнорудных районах — в Катанге, в Медном поясе Северной Родезии, Трансваале.
Колониальное крестьянство отличалось от общинника доколониальных времен тем, что было связано с мировым или местным рынком и вело товарное хозяйство. От капиталистического же фермера его отличали многочисленные меры внеэкономического принуждения, связанные с условиями колониального господства, а также сохранение натурального производства.
Натуральное хозяйство, использование труда членов семьи, низкие личные потребности — эти и некоторые другие особенности хозяйствования колониального крестьянства являлись неотъемлемыми чертами всей системы производства. Они позволяли
