критику, но и выступил со встречными претензиями к организации войсковой разведки, к невниманию штабов всех уровней к рассылаемым им разведывательным материалам. Его главный оппонент Ворошилов был признан несостоятельным на посту наркома НКО и получил назначение на формально более высокую, но декоративную должность председателя Комитета обороны, а Проскуров поплатился значительно более жестоко. Его сняли с должности, на короткое время назначили заместителем начальника главного управления ВВС по дальнебомбардировочной авиации, а позднее репрессировали. Разведку временно возглавил начальник ее политотдела старший батальонный комиссар И. И. Ильичев. Сослуживцы вспоминали, что в оперативных вопросах он разбирался слабо, зато прекрасно умел дать любому сотруднику партийную оценку. Хотя в описываемый период кандидатура Ильичева для замещения вакантной должности начальника управления серьезно не рассматривалась, позже он добьется своего и на длительный срок возглавит разведку Красной Армии. Однако в этот раз старший батальонный комиссар руководил РУ недолго и вскоре сдал дела генерал-лейтенанту Голикову, до этого командовавшему 6-й армией. Филипп Иванович Голиков продолжил ряд начальников военной разведки, не понимавших ее и не разбиравшихся в оперативных и информационных делах. Не обладал он и прямотой и честностью Проскурова, не боявшегося отстаивать свою точку зрения в любых инстанциях. Вероятно, именно это и позволило Голикову стать единственным из предвоенных начальников военной разведки, далеко продвинувшимся затем по служебной лестнице. Во время войны он командовал армиями, фронтами, с 1943 года руководил кадровой работой в Наркомате обороны, с 1958 по 1962 год возглавлял Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота и закончил службу в высоком звании Маршала Советского Союза.
Выводы о неразумности отрыва разведки от генштаба все же были восприняты правильно, и с 26 июля 1940 года подчиненность Разведупра изменилась. Теперь он официально именовался Разведывательным управлением Генерального штаба Красной Армии (РУ ГШ КА) и имел следующую организационную структуру:
— 1-й отдел (западный);
— 2-й отдел (балканский);
— 3-й отдел (восточный);
— 4-й отдел (военно-технический);
— 5-й отдел (специальный);
— 6-й отдел (паспортный);
— 7-й отдел (приграничной разведки);
— 8-й отдел (радиоразведки и радиосвязи);
— 9-й отдел (шифровальный);
— 10-й отдел (дешифровальный);
— контрразведывательный отдел;
— отдел внешних сношений;
— отдел Центральной военной цензуры;
— отдел военно-технической и экономической информации;
— отдел специальных заданий,
— общий отдел;
— отдел кадров;
— политотдел;
— административно-хозяйственный отдел.
Военная разведка выгодно отличалась от коллег из НКВД углубленным вниманием к информационно-аналитической работе. Хотя в современном значении этого понятия в управлении она все еще отсутствовала, поскольку руководству страны постоянно докладывались поступавшие из резидентур “сырые” сведения, однако значительный шаг в нужном направлении уже был сделан. В составе РУ ГШ КА имелся информационный отдел, в котором на основании открытых и оперативных данных готовились ежемесячные разведывательные сводки, выпускались справочники по иностранным армиям, наставления и описания отдельных образцов техники, рассылавшиеся затем в военные округа и управления и отделы Наркомата обороны. Особым видом информационной продукции являлись направлявшиеся Сталину, Молотову, Маленкову, Берия, Ворошилову, Тимошенко, Мерецкову и Жукову спецсообщения, содержавшие особо важную и срочную информацию, в основном стратегического характера. Позднее в практику был введен еще один весьма важный документ — “Мобилизационные записки” о военно-экономическом и мобилизационном потенциале иностранных государств.
История предвоенной разведки неотделима от трагической истории подготовки РККА к так называемой “малой войне”. Этот термин, введенный в обиход еще председателем РВСР Фрунзе, означал действия партизан и диверсантов в тылах противника, организованные за счет регулярных войск и под руководством армейских штабов. Ответственность за них возлагалась на Разведупр, а подготовку к “малой войне” курировали видные руководители предвоенного периода: начальник вооружений РККА, впоследствии командующий войсками Белорусского военного округа И. П. Уборевич, командующий войсками Украинского военного округа И. Э. Якир, заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа В. М. Примаков и другие. В приграничных округах еще в начале 1930-х годов были оборудованы десятки тайников с продовольствием, медикаментами, стрелковым оружием, боеприпасами к нему, минно-взрывным имуществом и прочими средствами ведения вооруженной борьбы. Масштаб приготовлений впечатлял. Например, один тайник в районе Олевска вмещал больше оружия, чем его получили за весь период войны все действовавшие в этом районе партизанские отряды.
Подготовку кадров для “малой войны” осуществляла военная разведка, только в Украинском военном округе открывшая три спецшколы в Киеве, одну в Харькове и одну в Купянске. Начавшееся в 1930 году регулярное обучение партизан проводилось в обстановке крайней секретности, а их сборы камуфлировались под мероприятия пожарников, охотников или рыболовов. В результате уже к 1932 году на учениях в районе Ленинграда Разведупр смог выставить 500 подготовленных диверсантов из трех военных округов. Особый упор делался на глубокую операцию по нарушению коммуникаций противника, дезорганизации управления его войсками и нарушению системы военных сообщений. К 1934 году Украинский и Белорусский военные округа имели по 3 тысячи подготовленных партизан с соответствующим количеством заложенного на хранение вооружения и оснащения, несколько меньшим числом специалистов располагал Ленинградский военный округ. Кроме того, в крупных городах и железнодорожных узлах специально готовились группы диверсантов-подпольщиков, дополнительно обученных также и ведению агентурно-оперативной работы. В январе того же года эта система получила добавочное развитие после выхода директивы начальника генерального штаба РККА о создании и развертывании диверсионных подразделений численностью по 40 бойцов, замаскированных под так называемые саперно-маскировочные взводы при саперных батальонах приграничных стрелковых и кавалерийских дивизий. Взводы подчинялись начальнику разведки дивизии и предназначались для вывода из строя объектов противника, нарушения его тыловых коммуникаций и системы управления войсками, а также организации партизанского движения. Диверсионные подразделения комплектовались проверенными военнослужащими с хорошими физическими данными, преимущественно со средним образованием и знанием немецкого языка. Они в течение года проходили специальную подготовку непосредственно во взводах, после чего увольнялись в запас и поселялись вблизи западной границы СССР под видом обычных жителей.
В отличие от предыдущих лет, в 1934–1936 годах прошедшие подготовку в саперно-маскировочных взводах бойцы специально готовились для ведения боевых операций на территории противника. Для обеспечения их действий в угрожаемый период и в военное время на сопредельной стороне разведка насаждала опорную агентуру и закладывала базы с вооружением, боеприпасами, средствами взрывания, продовольствием и медикаментами. Слабым местом такой системы являлась связь, в результате чего их разведывательные возможности были невелики, а оперативное перенацеливание групп на другие объекты после ухода на задание практически отсутствовало. Этот недостаток пытались восполнить с помощью авиации, которая наряду со снабжением диверсантов должна была доставлять им соответствующие приказы, а также связи со стационарной агентурой.
Вся эта не имевшая зарубежных аналогов система рухнула в 1937 году, когда курировавших ее военачальников настигли репрессии. НКВД ликвидировал все заложенные в приграничных районах партизанские базы, а прошедших подготовку бойцов и командиров постарался просто уничтожить как потенциально опасный элемент. В
