Но они обѣщаются изобрѣсть средство извлечь жертву изъ моихъ рукъ, естьли я подамъ ей какую причину о себѣ подозрѣевать. Впрочемъ сей умыселъ меня безпокоитъ; сраженіе становится важнымъ. Ты не будешь удивляться, естьли я послѣдую по моимъ намѣреніямъ. Норрисъ пришелъ мнѣ на мысль, Белфордъ. Я не хочу, чтобъ меня провели хитростію.
Еще повторяю, говоритъ она, ничто не можетъ ее увѣрить, чтобъ я могъ или осмѣлился оскорбить ея честь. Но ея человѣкъ совершенной дуракъ: вотъ все, что она можетъ о немъ думать. Я былъ бы дуракъ, какъ она то говоритъ, естьлибъ думалъ о бракѣ. Несмотря на сіе, заключаетъ она, при первомъ случаѣ сдѣлай изъ сего дурака своего мужа, и хота я опасаюсь чтобъ онъ не былъ грубой дуракъ, каковы бываютъ и всѣ тѣ дураки, которые имѣютъ разумъ и тщеславіе; но прими его вмѣсто наказанія, поелику ты не можешь его принять вмѣсто награды. Какъ ты думаешь, Белфордъ, сносно ли ето?
Но въ томъ письмѣ, которое я досталъ сего дня въ то время, какъ моя любезная была въ церквѣ, весь планъ дѣвицы Гове открытъ. Ето письмо чрезвычайно трогательно, я тебя увѣряю.
[Г. Ловеласъ написалъ здѣсь всю часть письма дѣвицы Гове, которая содержитъ въ себѣ ея намѣреніе, что она склонитъ гж. Товнсендъ подать убѣжище ея пріятельницѣ до прибытія г. Мордена. Онъ клянется отомстить, наипаче за сіи слова: естьлибъ онъ предпринялъ что ниесть такое, которое бы подвергло его жестокости законамъ; то ты щастливо его избыть можешь, или бѣгствомъ его или веревкою, нѣтъ нужды чѣмъ ниесть.
Онъ присовокупляетъ: я почту себѣ за честь уничижить двухъ дѣвицъ, которыя столько о всемъ знаютъ, что подаютъ сумнѣніе о своемъ знаніи, и убѣдить ихъ, что они довольно не знаютъ, какъ предостеречься отъ неудобностей, хотя весьма въ томъ свѣдущи. Колико страсть плодовита! я написалъ, какъ ты видишь, въ весьма малое время очень продолжительное письмо. Теперь когда мой гнѣвъ воспламенился; то и хочу видѣть, и можетъ быть наказать сію гордую и сугубовооруженную красавицу. Я приказалъ спросить у ней позволенія съ нею откушать. Мы оба еще не обѣдали. Она отказалась пить чай послѣ обѣда, и я думаю,что мы оба не будемъ и ужинать.
Письмо СХСІІ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АННѢ ГОВЕ.
Въ Воскресенье 21 Маія, въ 7 часовъ по утру.
Мы вчерашняго числа были въ комедіи съ г. Ловеласомъ и дѣвицею Гортонъ. Представленіе, какъ ты знаешь, чрезвычайно трогательно и по одному чтенію. Не удивляйся, что оно произвело въ насъ чрезвычайное движеніе, оно тронуло дѣвицу Гортонъ и меня, и естьли тебѣ сказать съ моимъ удовольствіемъ; то въ нѣкоторыхъ главнѣйшихъ явленіяхъ г. Ловеласъ самъ не могъ сокрыть своего движенія. Конечно сіе сочиненіе заслуживаетъ похвалу; ибо я почитаю г. Ловеласа за жестокосердаго. По истиннѣ, любезная моя, я о немъ такъ думаю.
Впрочемъ все его поведеніе, во время представленія и по нашемъ возвращеніи, не заслуживаетъ укоризны; выключая того, что онъ принудилъ меня отужинать въ низу съ госпожами сего дома, и что удержалъ меня даже за полночь. Нынѣ я рѣшилась быть свободною, и не досадую что онъ подалъ мнѣ къ сему причину. Я всегда любила препровождать Воскресенье въ уединеніи.
Я уже приготовилась идти въ церьковь Святаго Якова, и хочу взять носилки, дабы увѣриться, могу ли я свободно выходить и возвращаться, не встрѣчая его на моемъ пути, какъ то со мною раза два случилось.
Въ 9 часовъ.
Я получила вчерась пріятное твое письмо; онъ знаетъ что я его получила, и я думаю, что какъ скоро его увижу; то онъ съ великимъ любопытствомъ спрашивать станетъ о томъ, что ты думаешь о его статьяхъ. Я не сумнѣвалась о твоемъ одобреніи, и въ семъ мнѣніи я написала уже отвѣтъ, которой всегда имѣла въ готовности отдать ему. Естьли встрѣтится какой новой случай, отъ коего произойдутъ между нами другія ссоры; то буду принуждена думать, что онъ изыскиваетъ случаи токмо къ отсрочкѣ, и что ни мало не намѣренъ меня обязать.
Онъ неотступно приказалъ просить позволенія со мною видѣться; онъ хочетъ меня проводить въ церьковь, ему досадно, что я отказалась съ нимъ завтракать. Естьлибъ я согласилась на его прозбы; то извѣстно, что не была бы свободна. Я приказала Доркасѣ ему сказать, что я желаю быть сегоднишней день свободною, и что увижусь съ нимъ завтрѣ, какъ ему угодно. Она мнѣ сказала, что не знаетъ отъ чего онъ печаленъ, и что ссорится со всѣми людьми.
Онъ возобновилъ свои прозьбы весьма важнымъ голосомъ: увѣренали я въ безопасности своей отъ Синглетона, приказалъ онъ меня спросить? Я отвѣчала, что естьли я не опасалась Синглетона вчерашняго вечера въ комедіи; то еще менѣе должна опасаться сего дня въ церьквѣ, наипаче когда церьквей въ Лондонѣ великое множество, а театровъ токмо два. Я согласилась, чтобъ за мною слѣдовалъ одинъ изъ его людей. Но мнѣ кажется, что онъ весьма сердитъ. Я о томъ мало забочусь: я не хочу безпрестанно быть подвластною наглымъ его законамъ. Прощай, любезная моя, до моего возвращенія. Носильщики меня ожидаютъ. Я ласкаюсь, что онъ не осмѣлится остановить меня на дорогѣ.
Я не видала его при моемъ выходѣ. Доркаса мнѣ сказала, что онъ весьма сердитъ. Она не думаетъ, чтобъ онъ сердился на меня; но кажется, что случилось нѣчто такое, которое его раздражаетъ. Можетъ быть онъ играетъ свою ролю для того, дабы меня склонить съ нимъ обѣдать. Я на то не соглашусь, естьли могу обойтись. Отъ сего я бы не была ни единую минуту свободна во весь день.
Онъ весьма усильно просилъ меня отобѣдать съ собою. Но я рѣшилась не склоняться на то, и вознамѣрилась лучше не обѣдать. По истиннѣ, я писала письмо къ г. Мордену, которое начинала раза съ три, будучи не довольна сама собою; толико я нахожу неизвѣстности и непріятности въ моемъ состояніи. Доркаса мнѣ сказала, что онъ также не переставалъ писать, и не обѣдалъ, потому что я отказала ему въ своемъ сообществѣ.
Потомъ онъ приказалъ меня просить по крайней мѣрѣ, что бы согласилась съ нимъ вмѣстѣ пить чай, напоминая Доркасѣ о томъ, какъ онъ обходился вчерась въ вечеру, какъ будто бы было для него достоинство то, что не заслужилъ отъ меня укоризны: а сіе и приказала я ему сказать. Однако возобновила обѣщаніе видѣть его завтра, какъ только онъ того пожелаетъ или съ нимъ завтракать.
Доркаса сказала, что онъ въ великомъ гнѣвѣ. Я слышала, какъ онъ кричалъ и бранилъ всѣхъ людей. Ты мнѣ сказала, любезная моя, въ одномъ изъ твоихъ писемъ, что когда твоя мать приводитъ тебя въ гнѣвъ, тогда ты стараешься съ кѣмъ ниесть поссориться. Мнѣ бы было весьма досадно сдѣлать толь худое между вами сравненіе; но дѣйствіе страсти, коей не сопротивляются, есть равное въ обоихъ полахъ.
Онъ въ сію минуту прислалъ мнѣ сказать, что желаетъ со мною ужинать. Но какъ мы препроводили нѣсколько дней довольно тихо; то я думаю, что было бы не благоразумно прервать все оное изъ бездѣлицы. Однако, весьма несносно видѣть себя безпрестанно принуждаемою оставлять свои намѣренія.
Между тѣмъ какъ я о себѣ разсуждала; то онъ вошедъ, стучался въ мои двери, онъ мнѣ сказалъ печальнымъ голосомъ, что неотмѣнно желаетъ меня видѣть въ вечеру, и что онъ дотолѣ не оставитъ меня спокойну, пока не узнаетъ, чѣмъ онъ заслужилъ сей поступокъ.
Я должна его удовольствовать. Можетъ быть онъ ничего новаго мнѣ не скажетъ: я съ нимъ буду въ досадѣ.
(Дѣвица Кларисса не могла знать, какое было намѣреніе г. Ловеласа, ни причины его печали: сіе должно узнать отъ него самаго, то есть: изъ собственныхъ его писемъ. По описаніи суроваго вида съ которымъ онъ взходилъ къ дверямъ ея покоя, просить ее вмѣстѣ отужинать, онъ продолжаетъ свое повѣствованіе.)
"Весьма несносно, отвѣчала мнѣ развратница, столь рѣдко видѣть себя госпожею надъ самой собою. Я сойду чрезъ полчаса.,,
Должно было возвратиться назадъ, и дожидаться ее до того часа. Всѣ женщины укоряли меня что подалъ ей примѣръ, поступать со мною съ такою жестокостію. Онѣ доказали то мнѣ по склонностямъ своего пола, и по всѣмъ обстоятельствамъ, что я ничего не получу своею покорностію и что не долженъ опасаться худшаго, сдѣлавъ ей крайнюю обиду. Онѣ неотступно меня просили по крайней мѣрѣ обходиться нѣсколько смѣлѣе, дабы усмотрѣть, какое произойдетъ отъ того дѣйствіе, и ихъ причины были оправданы гнѣвомъ. По моихъ открытіяхъ я рѣшился принять нѣкоторыя вольности, и продолжать далѣе, слѣдуя тому какъ онѣ будутъ приняты, и возлагать всѣ проступки на ея жестокость. Утвердившись въ семъ намѣреніи, я началъ прохаживаться въ столовомъ залѣ, ожидая ея прибытія: но я почувствовалъ въ колѣняхъ дрожъ, никогда страждущій параличемъ не имѣлъ толь мало власти надъ своими движеніями. Она вошла съ тѣмъ благороднымъ видомъ, какой ты видѣлъ, поднявъ голову, лице держа нѣсколько въ сторону, грудь ея была въ пріятномъ движеніи, и самое сіе положеніе дѣлало ее еще чувствительнѣйшею. Белфордъ, какъ можно, чтобъ печаль и строгой видъ придавали новыя прелѣсти сей высокомѣрной дѣвицѣ? Но ея красота теряетъ ли когда свою власть? Я однимъ взглядомъ примѣтилъ, что сія непреклонная красавица разположена ссориться. Суровой видъ, которой я принялъ, когда дрожащею своею рукою схватилъ за ея руку, привелъ ее въ такой страхъ, что она опасалась, дабы я не учинилъ какого насилія. Но я еще не успѣлъ на нее взглянуть, какъ почувствовалъ, что сердце мое поражено стало любовію и уваженіемъ. Дѣйствительно, Белфордъ, ето Ангелъ, а не дѣвица. Впрочемъ, естьлибъ не были увѣрены, что ето женщина; тобъ въ самомъ ея младенчествѣ не надѣли бы на нее платья сего пола. Она сама, безъ сего увѣренія, сталали бы носить оное?
