Хорошо, что Широ не умел читать мысли, - он бы совсем пал духом. Несмотря на то, что постоянные тренировки давали быстрые результаты, с каждым днём ему становилось всё тяжелее заставлять себя заниматься. Он ожидал, что вот-вот в нём откроется второе дыхание, проснётся какая-то скрытая сила, о существовании которой он и не подозревал, - но время шло, а любви к сражениям и тяги к войне он не чувствовал. Его мутило от вида грязи и крови, он легко и точно наносил удары по деревянной колоде, имитирующей тело жертвы, но не представлял, как сможет ударить, убить живого человека. Он верил, что при усердии можно переломать и закалить свой характер, но начинал сомневаться, нужно ли это конкретно ему. Разве может человек, который всегда был на последнем месте, добиться чего-то серьёзного в жизни? Разумеется, нет! То, что Асакура-сама усыновил его и решил сделать своим наследником, просто насмешка судьбы. Стать властителем богатейшей провинции Мино – какая чушь! Он не потянет такую ответственность, просто не сможет с ней справиться.
Юки был иного мнения. В его дружеской любви к Широ было много предвзятого, однако он не сомневался, что именно Широ, в котором болезненная гордость сочеталась с высокой самокритичностью, сможет достичь больших успехов на поприще воина. Многие самураи, достигнув определённой степени мастерства, расслаблялись и становились самонадеянными, однако Широ это точно не грозит: он всегда будет не уверен в себе и не доволен собой, а это, как ни странно, весьма полезное свойство характера для любого мастера, так как предполагает не останавливающийся рост и движение к совершенству. Начав карабкаться в высоту, Широ никогда не застрянет на середине: он либо доберётся до самого верха, либо сорвётся и упадёт. Юки боялся такого падения, но отчаянное упорство Широ его восхищало. Сам он отнюдь не стремился к высотам мастерства, полагая, что его долг слуги – поддерживать господина на протяжении пути меча и, если что, отправиться в пропасть вслед за ним.
Господина Райдона, по-видимому, радовало усердие Широ, и не раз и не два Мицуёри-сэнсей приходил в его личные покои, где они долго о чём-то беседовали за чашей чая или саке.
Когда Широ вернул учителю последние свитки выученного им наизусть «Искусства войны», Мицуёри-сэнсей вечером пригласил его на беседу к себе в домик. Широ пришёл серьёзный и сосредоточенный, готовый к экзамену. Мицуёри-сэнсей предложил ему чаю, Широ с поклоном принял чашу из его рук, но не пригубил ни капли.
- Ты зажат, как меч в тисках полировщика, - сказал ему учитель. – Твоё спокойствие выглядит слишком деланным, оно хуже истерики. Офицеры твоего штаба начали бы паниковать.
- Извините. – Широ принуждённо сделал глоток и тут же закашлялся.
Учитель смотрел на него с искренним участием, но без снисхождения.
- Итак, - мягко спросил он, - что ты хочешь рассказать мне о прочитанной книге? Я уже вижу, что ты выучил всё наизусть, но я хочу знать, что из этого ты действительно понял.
И Широ рассказал, что он понял. В основе ведения войны, по мнению учителя Суня, лежат пять элементов: Путь, Небо, Земля, Полководец, Закон. Путь – это единство стремлений повелителя и его народа; Небо – необходимый расчёт времени продвижения войск, стратегии и тактики боя; Земля – размещение на местности и выбор подходящей площадки для манёвров; Полководец – человек, наделённый необходимыми качествами для управления войском; Закон – подготовка войска и вопросы снабжения.
Полководец – действующая разумная сила, войско – только инструмент, с помощью которого создаётся победа. Любая война – это война двух стратегов, и при равных силах вооружения победит непременно та сторона, на которой находится более умелый и ловкий руководитель.
Ложные церемонии на войне неуместны. «Война – это путь обмана, - Закрыв глаза, цитировал Широ. - Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хорошо спланированный бой выигран ещё до того, как началось решающее сражение. Умение точно угадать планы противника и правильно подготовиться к сопротивлению - вот что необходимо истинному полководцу. Настоящее мастерство состоит не в том, чтобы разрушить, а в том, чтобы захватить целым и невредимым, не в том, чтобы убить, а в том, чтобы привлечь на свою сторону. Торопиться нельзя, поспешность полководца лишь зря уносит человеческие жизни. Как хороший хозяин бережёт своё имущество, так полководец бережёт своё войско.
Безрассудные решения опасны. Воин, оказавшийся в безвыходном положении, становится храбрым, как дикий зверь, и готов броситься на врагов с голыми руками, но хороший полководец всегда сохраняет холодную голову и не уподобляется своим воинам в их сумасбродстве. Лучше спасти остатки войска, чем дать им бесславно погибнуть или сгинуть в плену.
Полководец, понимающий войну, есть властитель судеб народа, хозяин безопасности государства. От его мудрости, проницательности, доблести и смекалки зависит исход войны. Он всё привык рассчитывать наперёд, и подобен змее Шуайжань: когда ее ударяют по голове, она бьет хвостом, когда ее ударяют по хвосту, она бьет головой; когда ее ударяют посредине, она бьет и головой и хвостом.
Широ говорил ещё долго, подробно пересказывая трактат, а учитель слушал его и кивал головой.
- Так, так, - проговорил он, когда Широ закончил. – Я вижу, Йомэй-кун, ты изучил всё очень внимательно. Хочешь ли ты добавить что-нибудь к сказанному? Какие мысли появились у тебя после прочтения этой великой книги?
- Это и впрямь великая книга, - сказал Широ, глядя в чашу с остывшим чаем, - но и очень вредная.
- Что? – Мицуёри-сэнсей едва не подавился. – Ты сказал – вредная?
- Да, - кивнул Широ и объяснил, - она внушает полководцу слишком много уверенности в своих силах. Если верить почтенному Сунь-сэнсею, то получается, что исход войны полностью зависит от одного-единственного человека. По-моему, нет ничего хорошего, если полководец начинает чувствовать себя незаменимым, а ещё хуже, если войско тоже начинает так думать.
- Продолжай, - после секундного раздумья велел Мицуёри-сэнсей.
- В этой книге совершенно не учитывается важность собственно войска, - Широ и не собирался останавливаться, - Сунь-сэнсей рассуждает о количестве воинов и качестве снаряжения, но при этом как будто забывает, что речь идёт о живых людях. Даже пеший воин, плохо экипированный и потерявший оружие, не лишён при этом собственных разума и воли, по словам же Сунь-сэнсея выходит, что только полководец наделён индивидуальностью, а остальные сотни и тысячи сражающихся – лишь послушные и ни в чём не сомневающиеся, беспрекословно подчиняющиеся любому приказу орудия боя. Он скорбит о потерях значительной части войска, однако ценность одной человеческой жизни будто бы равна нулю… А ведь живые люди могут и ослушаться приказа, и предать, и даже, поступая наперекор главнокомандующему, добиться больших успехов, чем добился бы он. Ведь в этой толпе могут быть талантливые, тонко понимающие войну люди, и просто хорошие войны, такие, как Юки… Войско состоит из людей, а люди неравноценны, понимаете… нужно уметь приглядываться к ним, находить в них сильные и слабые стороны, наконец, давать им определённую степень свободы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Достаточно, - велел Мицуёри-сэнсей. – Ты очень самоуверенно раскритиковал лучший военный трактат всех времён, Йомэй-кун. Кое с чем я, пожалуй, и согласился бы, но в главном ты не прав: роль полководца огромна…
