- Огромна, но ею вся совокупность средств и способов ведения боя не исчерпывается… - Невежливо перебил Широ.
- Если ты, ведя своё войско в военный поход, только и будешь думать о том, не натёр ли ремешок ногу вон тому пешему лучнику и не болит ли голова с перепоя у одного из ста младших офицеров, тебе никогда не спланировать и не выиграть бой. Нужно уметь идти на жертвы и без слёз смотреть, как умирают твои друзья и знакомые, иначе ничего у тебя не выйдет. Воины не смеют ослушаться твоего приказа, не их дело рассуждать, правильно или неправильно ты мыслишь. Они должны просто верить тебе и делать, что ты говоришь.
- Не объясняйте мне очевидные вещи, Мицуёри-сэнсей, - сказал вдруг Широ, глядя учителю прямо в глаза. – Я и без вас это прекрасно понимаю и говорил совсем о другом.
Оба замолчали. Мицуёри-сэнсей раздражённо, со стуком поставил чашу на пол.
- Не кажется ли тебе, Йомэй-кун, что ты слишком нахально рассуждаешь о вещах, в которых только-только начал разбираться?
- Я прошу прощения, сэнсей. – Юки допил чай и тоже отставил чашу. – Конечно, мне не следовало этого говорить. В конце концов, моя цель – стать хорошим мастером меча, а у хорошего мечника тело движется само по себе, нанося удары без сожалений и сомнений. Ему совершенно нельзя мешкать, скорость решает всё. Размышления нужно оставить перед боем, а в бою не думать ни о чём, так? Нужно просто позволить мечу сделать всё за себя.
Когда этим же вечером учитель Мицуёри прибыл во дворец Мино для разговора с господином Райдоном, на его лице было написано совсем не свойственное ему лёгкое сомнение. Проницательный Асакура не стал его ни о чём спрашивать, понимая, что старый друг пришёл не просто так, а с каким-то известием.
Он оказался прав.
- Это лишь мои предположения, Асакура-сама, - медленно проговорил учитель, попробовав саке, - но я хочу поделиться с вами своим мнением о Йомэе-сама.
- Я давно этого жду, - промолвил Асакура.
- Возможно, я ошибаюсь, - сказал Мицуёри-сэнсей, но Йомэй-сама, по-видимому, никогда не станет таким великолепным воином, как вы и ваш отец. Однако у него определённо есть способность масштабно и практически мыслить.
- Что вы хотите этим сказать, Мицуёри-сан?
- Вполне вероятно, что Йомэй-сама станет хорошим полководцем, - ответил учитель.
- Что ж, - помедлив, Асакура одним глотком осушил маленькую чашечку саке, - именно это я и хотел услышать.
Меч, разрубающий луну
Однажды в конце осени господин Райдон позвал Широ с собой.
- Мы идём в кузницу, - сказал он, - тебе нужно увидеть кое-что собственными глазами.
Ослушаться Широ не посмел. Ему хотелось отработать удар, который плохо получался, но Асакура-сама явно был настроен провести этот день с ним, Широ, а значит, тренировки придётся отложить.
Поскольку кузница находилась рядом с додзё, а додзё рядом с деревней, в путь выдвинулись целой процессией: Асакура-сама, как и подобает повелителю, ехал в паланкине, Широ сопровождал его верхом, а спереди и сзади двигались конные и пешие охранники. Простой люд, как ему и полагается, при виде паланкина самого даймё Асакура падал на колени и утыкался головами в песок, на Широ же никто не обращал внимания, что его вполне устраивало. В кузнице господина Райдона почтительно встретил сам кузнец и два его подмастерья.
- Здравствуй, Тиго-кун, - сказал кузнецу Асакура, - я хотел бы показать моему сыну, как делается настоящее боевое оружие. Ты ведь наверняка раньше этого не видел, Йомэй?
Широ покачал головой: ему стало интересно.
- Смотри сюда, - Асакура подошёл к деревянной бадье с травяной золой, где остывал клинок вакидзаси, - знаешь, как изготавливаются полосы стали для мечей? Кузнец берёт две стальные пластины, раскаляет их в горне, заливает озёрным илом и складывает вместе, чтобы части металла перетекли друг в друга. Затем он проковывает их, расплющивая, пока брусок не увеличится по ширине вдвое, разбивает на две части, снова складывает вместе, нагревая, и снова проковывает. И так множество раз. В хорошем мече несколько тысяч тончайших слоёв стали. Кроме того, само тело клинка состоит из стали разного типа: на рёбрах и острие она обычно более твёрдая, на тыльной стороне полосы и внутри – более мягкая. Слишком твёрдый клинок может сломаться при сильном ударе, слишком мягкий может согнуться. А так он получается упругим и прочным. Тиго-кун, этот меч уже готов к закалке?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Да, Асакура-сама. Я как раз собирался обмазывать его глиной.
Широ было очень жарко от адского пламени, полыхавшего в горне, хотелось кашлять от витающих в воздухе частиц золы, и старательность подмастерьев, раздувавших меха, отнюдь не улучшала обстановку в кузнице. Он закрыл нижнюю часть лица рукавом и старался не жмуриться, тогда как голый по пояс кузнец и господин Райдон будто не чувствовали жара.
- Смотри, Йомэй, перед закалкой клинок необходимо обмазать специальной смесью глины и древесного угля, разведённых водой. Это делается для того, чтобы сталь в одних местах прокаливалась сильнее, чем в других. Режущая кромка покрывается очень тонким слоем глины, а спинка и бока – более толстым.
Тиго в это время вынул из золы клинок, тщательно протёр его тканью и, держа одной рукой за охвостье, другой аккуратно и ловко обмазал глиной с помощью кисточки.
- Теперь надо, чтобы подсохло! – Сказал он, бережно откладывая в сторону будущий меч.
- Когда глина высохнет, Тиго-кун поместит клинок в горн, где он будет лежать в толще древесного угля до тех пор, пока хорошенько не раскалится. Затем кузнец вынет его и быстро опустит в бочку с холодной подсоленной водой. Чем холоднее будет вода, тем крепче получится сталь.
- И он не задохнётся от пара? – Спросил Широ.
- Что? Конечно, нет. Но и это ещё не всё. Когда клинок остынет, его освобождают от глины и ещё раз нагревают – несильно, до тёмно-багрового свечения. Это нужно для того, чтобы снять с металла внутреннее напряжение, иначе долго клинок не проживёт. Уже после этого мастер отшлифует поверхность крупнозернистым камнем, чтобы удалить мелкие погрешности, нанесёт специальные насечки на хвостовик, чтобы рукоять держалась крепче, и вырежет на нём своё имя. По окончании основных работ готовый клинок перейдёт к другому мастеру, который сделает для него надёжную рукоять, цубу и ножны.
Тиго, слушая их, кивал, не переставая шевелить с помощью больших щипцов с деревянными ручками ещё один меч, уже лежавший в горне.
- Кажется, эта катана хорошенько раскалилась! – Сообщил он. - Сейчас буду закалять. Вы останетесь посмотреть, Асакура-сама?
- Нет, Тиго-кун, - слегка поклонился Асакура, - мой сын боится пара. С непривычки ему здесь слишком жарко. Спасибо тебе, Тиго-кун, мы пойдём!
Кузнец и оба подмастерья низко поклонились, отчего одному из них даже пришлось выпустить рычаг мехов.
Воздух на улице показался Широ пьяняще-холодным. Он вдохнул полной грудью, стараясь незаметно смахнуть рукой капли пота со лба.
- Теперь возвращаемся в замок, Йомэй. Но наш путь ещё не окончен.
У ворот их с поклоном встречал Сагара-сан. Отдав ему распоряжение привести Юки, Асакура важно прошествовал в свои покои, и Широ шёл за ним.
Обиталище господина Райдона состояло из нескольких комнат, причём Широ, как и прочих гостей, обычно не пускали дальше прихожей. Но в этот раз приёмный отец провёл его дальше, в красивую светлую комнату с веткой ярко-алых кленовых листьев в токонома[2], с цветными гравюрами на стенах. Здесь на толстых соломенных матах лежало несколько подушек, а в центре комнаты стоял большой дубовый короб, назначение которого Широ пытался угадать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Когда фусума с узором в виде птичек, порхающих над океаном, слегка раздвинулись и на пороге показался коленопреклонённый Юки, господин Райдон как раз устроился на подушках и потянулся к коробу.
- Заходи, Юки-кун. Мы тебя ждём.
Робко глянув на Широ, Юки, тихий, как мышка, устроился на корточках немного позади него.
