– Лилипуты!!! Карлики!!!
Взрыв детского хохота сопровождал летающие куски торта. Няньки тут же ринулись успокаивать детей, а родители мягко их журили. Гулю и Ксению, к сожалению, постигла участь клоунов, досталось даже кому-то из гостей. Пока подруги переодевались, Анна пыталась контролировать ситуацию в детском зале, однако бесполезно: остановить детей было невозможно.
– Эта тупая, необразованная нянька испортила мое дитя! – жаловалась соседка Юлианы, глядя, как ее чадо берет очередной кусок торта. – Стоит ей уехать, как наш мальчик начинает на нас замахиваться, если мы делаем ему замечание. А еще он никак не желает себя обслуживать! Ужас какой-то! Только плохому научила она нашего Ваню. Думаю, в ближайшее время буду искать другую няньку.
Дама, жаловавшаяся на свою няньку, была из категории тех родителей, которые не замечают собственных промахов в воспитании и, столкнувшись с неуправляемым поведением своих чад во время отсутствия их воспитательниц, впоследствии обрушивают все недовольство на няньку. И тогда начинается самое интересное: дитя требует, чтобы его развлекали двадцать четыре часа в сутки, а если нет, то он своим криком терзает барабанные перепонки окружающих, закрывает родителей в подвале, ставит подножки, размазывает по стенам краски, требует денег или других благ за каждый свой самостоятельный пук. Другими словами, направляет всю свою тяжелую артиллерию на родителей за неимением поблизости той, которую можно гнобить и не уважать, как его приучили сами родители. Дети все слышат – и даже если не понимают всего, то уж мамин и папин тон, безусловно, примечают и делают свои выводы: их нянька – человек, ущемленный в правах, а искушение начать помыкать таким человеком очень велико, и побороть его, тем более ребенку, очень трудно. И вот тут интеллигентные мамочка с папочкой приходят в ужас: прислуга испортила дитя!
– Не смей мне указывать! – крикнула дочка кого-то из гостей, когда нянька попыталась ее успокоить и забрать кусок торта, предназначенный для кого-то другого.
– Харпер, прекрати, – продолжала умолять свою воспитанницу женщина.
Анна сразу же узнала бледную, дрожащую от переполнявших ее чувств няньку. Это была та самая женщина, которая рассказывала о полоскании горла трехпроцентным раствором перекиси водорода и прочих правилах антисептики, которые нужно выполнять всякий раз, прежде чем подойти к детям.
– Харпер, если не перестанешь, то будешь выглядеть невоспитанным и необразованным ребенком! – вмешался в конфликт отец девочки, перед тем как она успела в очередной раз метнуть праздничную сладость.
– Тогда я стану служанкой? – глаза девочки расширились. – Мама говорит, что если я не буду учиться, то буду прислуживать, как Катя… – Харпер мотнула головой в сторону своей няньки.
Казалось, даже мужчина почувствовал себя неловко от слов дочери. Сама же Катя стала пунцовой, как пятна варенья на ее белом платье. Анне стало искренне жаль ее.
– Пройдемте со мной в уборную. Вам наверняка необходимо привести себя в порядок, – вовремя подошедшая Анна спасла Катю от потока навернувшихся слез, готовых хлынуть словно ручей.
– Да, идите, я присмотрю за Харпер, – казалось, мужчина сам был рад такому повороту.
Отец Харпер поднял взгляд на Анну, и тут девушка узнала в нем того самого деспота, который держал таджиков в шалаше и которому она так откровенно нагрубила. Каково же было удивление последнего, когда и он узнал дерзкую девушку! Однако устраивать скандал он не стал и отвернулся, сделав вид, что не знает Анну.
«По-видимому, посчитал, что это будет неуместно в праздничной обстановке», – подумала Анна и пошла провожать Катю.
– Вы меня просто спасли. Второй раз вы встречаетесь мне в этом доме и провожаете в уборную. Спасибо вам! – попыталась улыбнуться сквозь слезы Катя.
– Я не сделала ничего особенного. А вы не обращайте внимания.
– Иногда мне кажется, что у меня выработался иммунитет против унижений. Уж столько лет, а нет… все равно сердце побаливает, – смахнув очередную слезу, выдавила из себя Катя. Разговор давался ей с трудом.
Анна положила ей руку на плечо и посмотрела в глаза.
– Им с этим жить, и неизвестно, чем это обернется, ведь безнаказанность – это вред для ребенка.
– Знаете, мой муж говорит, что прислуга иногда сама провоцирует такое к себе отношение. Мол, у меня такой вид, как будто я постоянно извиняюсь перед ними за каждый свой вздох, да и вообще за то, что живу на свете. Дети и взрослые это моментально просекают…
– Мой вам совет: найдите работу получше.
– Если бы муж начал работать, сразу бы ушла, но у него производственная травма. Копейки платят по инвалидности, а у нас два сына подрастают, им поступать надо, – Катя тяжело вздохнула, затем продолжила: – Когда-то я была учителем в начальных классах, но там платили копейки, и мне пришлось подрабатывать: мыть полы, убирать, а потом устроилась прислугой. На такие условия согласишься лишь от безвыходности.
– А как относится к вам хозяин? Он показался мне неплохим человеком, – начала осторожно Анна, пытаясь узнать, кому она имела честь так нагрубить.
– Боков Роман Александрович. Он крупный правительственный чиновник. Семье мало уделяет времени. Мне до сих пор непонятно, хотя уж сколько лет в этой семье, какой он на самом деле человек. Загадка. Иногда справедлив, иногда жесток. С женой то ли живет, то ли нет. Иллюзия брака. А жена стерва. Подражает жене известного футболиста. Даже дочку назвала именем ее дочери. В общем, царевна-несмеяна и снежная королева в одном лице.
– У них одна дочь?
– Да – и куча нянек. Я лишь одна из четырех. У каждой свои функции: кто-то обучает языкам, кто-то этикету, а я для присмотра.
– Абашева, долго вы тут собираетесь прохлаждаться? – Валентина неукоснительно выполняла свою функцию стража порядка, появляясь в самые неожиданные моменты.
– Уже иду, – повернувшись к Валентине, сказала Анна. – А вы проходите. И не расстраивайтесь, все обязательно наладится, – Анна ободряюще сжала Катину руку и направилась к гостям, по дороге думая о судьбе несчастной женщины.
* * *
К тому моменту, как Анна вернулась к гостям, взрослые уже успели разбрестись по всему дому. Суматохи было еще больше, чем на первом торжественном приеме, который видела Анна. Девушка носилась из кухни в гостиную, из гостиной в салон, не переставая при этом думать об Орлове, который должен был вот-вот появиться в доме Вадимовых. Это она поняла, услышав телефонный разговор Константина.
– Абашева, это, конечно, весьма похвально, что вы сочувствуете людям в статусе прислуги, но будьте осторожны в проявлениях своих чувств, – незаметно подкравшись к Анне в тот момент, когда она выкладывала грязную посуду в раковину, и взяв ее за локоть, порекомендовал ей Альберт.
– Вы меня напугали, – Анна чуть не выронила из рук бокал. – Здесь даже вздохи, видимо, фиксируются. И ничего от вас не утаишь. Этакий Шерлок Холмс! – немного фамильярно закончила Анна.
– Абашева, прислушайтесь к моим советам – и продержитесь намного дольше, чем полагаете вы и другие.
– А может, у меня нет цели задерживаться здесь надолго? – с вызовом бросила девушка, чем позабавила сурового Смита.
Он лишь улыбнулся, пожав плечами:
– Вам виднее.
Однако слова Альберта заставили девушку задуматься. «И откуда он все знает?» – размышляла она, в очередной раз поразившись его умению все подмечать, контролировать, знать и уметь.
* * *
В самый разгар вечера мужчины переместились в игровой зал, где за покером и шахматами наслаждались сигарами и мужскими разговорами о бизнесе и политике. Поставив графин с портвейном рядом с Константином, Альберт отошел назад и сделал знак Анне, чтобы та поставила на стол тюльпановидные бокалы для напитка. Гуля разносила канапе, а Кристина убирала грязную посуду. Константин наполнил бокал сидящего справа от него гостя, а затем свой бокал и стал передвигать графин налево правой рукой.
