завёл разговор:
— Соня, я понимаю, что ты опять попытаешься свернуть с темы. Но нам придётся поговорить.
— Да, я знаю.
Она пожала неопределённо плечами и отвернулась, разглядывая вечернюю улицу, мелькавшие за окном автомобили и снующих по тротуару людей.
— Не обижайся, — продолжил он, притормозив перед «зеброй», по которой неспешным ручейком потекли пешеходы, — Я не хочу лезть, но должен понимать, как…
— Саш, просто поверь. Я – нормальная.
— Соооня, — протянул он и улыбнулся.
— Хорошо, молчу.
— Я должен понимать, как обезопасить тебя. Но для этого мне нужно знать намного больше, чем ты готова рассказать. Ты согласна?
— Да, хорошо. Только не сейчас.
— А когда?
— Дома.
— Обещаешь?
Она повернулась, обречённо вздохнула, но в свете вечерних стражников, зорко следящих жёлтыми глазами за потоком машин, сапфировая радужка засветилась и взгляд – нежный и тёплый, коснулся его сердца шёпотом:
— Обещаю.
Автомобиль тронулся, свернул в проулок за пятиэтажку и осветил фарами разбитый асфальт и тонкую полоску грязного снега около входа в здание.
И если бы не фонарь на здании общежития, Сонины губы попали бы в плен сразу, как только машина остановилась.
Но Сашка лишь попросил заблокировать двери и никому не открывать, даже если начнётся конец Света.
— И тебя не впускать? — улыбнулась она прищурившись.
— И меня, — выдохнул он и поспешил выйти из машины. Потому что невинное слово породило бурную фантазию о том, куда именно она может его впустить, в пределах пространства «белого крейсера».
Общежитие встречало воскресный вечер, как всегда: музыкальным сопровождением и гвалтом, из одних комнат, и матом, чтобы все заткнулись и дали поспать – из других. Ничего не менялось в царстве мужчин, пытавшихся не одичать вдали от своих семей.
Хотя, приятная перемена всё же ждала. Аллочка закрывала дверь парикмахерской, когда Сашка вошёл в фойе. И он уже приготовился к очередному эмоциональному выплеску, но женщина наградила его немым презрением и отвернулась, продолжив дёргать ключ в непослушном замке.
Это был лучший подарок, что могла сделать Аллочка, поэтому, итак прекрасное настроение улучшилось, и Сашка, воодушевлённый, поднялся на свой этаж. Дверь в комнату была на распашку и на полу сидел Витёк, рассматривая пустую бутылку на просвет и пытаясь не свалиться на газету с остатками закуски. Шаги привлекли внимание, остекленевший взгляд поднялся и брови нахмурились:
— Ты кто?
Сашка присел перед ним на корточки и ухмыльнулся:
— Белочка твоя. Что, брат, допился, соседа не узнаёшь?
— Санёк, ты что ли?
— Ты чего это один бухаешь?
Витёк кивнул и махнул рукой в сторону двери:
— Они, это, ренегаты, на работу…Фух! Короче, предатели все. Вот.
— Так может и тебе попробовать?
— Что?
— Поработать, Витёк. Ради разнообразия. Иногда полезно бывает.
Пьяное лицо удивилось, задумалось, но быстро сморщилось:
— Я? Нет. Я не могу. Я же этот, как его. Пацифист. Понял?
Сашка рассмеялся и встал:
— Да понял я, Витёк, что ты - пофигист.
Быстро покидал из шкафа вещи в пакет, достал небольшую коробку, открыл и удивлённо хмыкнул:
— Витёк, а у нас тут, в последние дни, гостей много было?
— А чёрт его знает, я не считал.
— Ясно.
— А чё?
— Да ничего.
Сашка достал сотовый, зарядку и сунул в карман куртки. Тщательно осмотрел содержимое коробки, но среди писем от дочери и документов не увидел блокнота и новой упаковки с презервативами. Он бы не удивился, если пропал телефон – крысятничество в общаге никто не отменял. Пропажа «резиновых изделий» тоже поддавалась объяснению. Но какую ценность могла представлять записная книжка, в которой были записаны только адреса и телефонные номера?
Вернул коробку на место и только тут заметил серую обложку, торчащую из-под стопки футболок. Выдохнул облегчённо и сунул её во внутренний карман, решив, что нужно внести в память телефона номера бывших сослуживцев, которые продолжали жить в военном городке и делились информацией о распределении квартир.
За спиной раздался глухой удар, он обернулся и вздохнул - Витёк свалился на бок и уснул, нежно прижимая к себе опустевший стеклянный сосуд и продолжая что-то бубнить под нос.
Сашка положил бедолаге подушку под голову, выключил свет, прикрыл дверь и поспешил на выход. Как минимум, ещё одну ночь, он сможет выспаться в нормальных условиях.
Но увидев автомобиль, улыбнулся, решив, что совсем не против отложить сон на неопределённое время. Только зависеть будет всё от Сони. За каким-то гидразином Олег кинул фразу о её проблемах?
— Ты почему двери не заблокировала? — Он сел за руль, бросил пакет на заднее сиденье и вскинул брови вверх. — Я же просил.
— А здесь не только мужчины живут?
Прозвучал вопрос, вместо ответа.
— А почему ты спрашиваешь?
— Просто. Увидела, как вышла девушка.
— Здесь столовая на первом этаже и парикмахерская. Там коллектив женский.
— И что, никто даже в гости никого не приводит?
Машина тронулась и Сашка вырулил на проспект.
— Как в любой общаге, по-всякому бывает.
— А ты?
— А что я?
Первый же перекрёсток встретил красным сигналом светофора и поток машин остановился.
— Ты тоже…по-всякому?
Он посмотрел на неё и улыбнулся:
— Соня, а я похож на бесполого ангела?
— Но ты ведь сказал, что женат.
— Ты тоже замужем.
— Официально – да.
— Вот и я официально. Сама подумай, с чего бы мне сдалось жить в общаге, за тысячи километров от семьи, если…
— Но сейчас многие ездят на заработки.
Поток машин тронулся и Сашка шутливо вздохнул:
— Жаль, зелёный загорелся, а то, похоже, действие терапии закончилось.
— Я серьёзно, Саш.
— И я серьёзно. Мы по военным городкам мотались, но последние годы отношений с женой, как таковых, не было. Она уехала с детьми к своим родителям. А я уволился из армии, чтобы квартиру побыстрее получить и вернулся сюда, в родной город.
— Так ты военный?
Он кивнул: -Да, двадцать лет Царю и Отечеству, как с куста. - Приметил ряды магазинчиков на площади и стал перестраиваться.
— А здесь родственники живут?
— Нет, я в детском доме вырос.
— В нашем? Моя мама тоже. Он тогда ещё на Ткачах был. А детей сколько?
— Двое: дочка и сын.
Машина свернула в ближайший съезд и остановилась около уличного баннера с нарисованными розами.
