Вербер-Майер, уверены ли вы в своём решении расторгнуть брак, несмотря на наличие общего ребёнка?
Ойген тут же взял слово, передав секретарю бумаги, удостоверяющие наши личности, свидетельства о браке и рождении Софи. В принципе, ничего лишнего муж не сказал, просто обрисовал вкратце ситуацию, а также причину развода.
– Кристина Вильгемина Вербер-Майер, признаёте ли вы свою вину в рождении больного ребёнка, а также невозможности подарить супругу наследников?
– Да.
– Понимаете ли, что это заявление несёт отказ от земель, титула и содержания господином бароном?
– Да.
– В таком случае после осмотра вашей дочери лекарем, который подтвердит или опровергнет выводы, сделанные его коллегами насчёт состояния ребёнка, я приму решение.
Нас выпроводили за дверь, а Бинди с Софи увёл секретарь. Сложно передать, чего стоило мне сохранять внешнюю невозмутимость, пока они отсутствовали. Время тянулось в час по чайной ложке, заставляя с каждой минутой нервничать всё больше. Если раньше я была бы рада услышать, что ошиблись и предыдущие лекари, и сама, то сейчас желала, чтобы все диагнозы и прогнозы подтвердились. Наконец, нас снова пригласили к судье.
– Немощность вашей дочери подтверждена, а потому, если вы не передумали насчёт развода, готов его засвидетельствовать.
Ойген быстро подмахнул все документы, а я внимательно вчитывалась в каждую строчку, дабы удостовериться, что никаких подвохов там нет. Муж раздражённо поджимал губы, но молчал. Ознакомившись с последним листом, я обратилась к судье:
– В качестве жеста милосердия господин барон пожелал мне передать некоторое имущество, которое останется в моей собственности после расторжения брака. Вы можете удостоверить договор, господин Рихтер?
– Да, я обладаю такими полномочиями. Будут ли какие-либо возражения или дополнения?
– Хотела бы сразу распорядиться насчёт этого имущества, а также иного, которое будет мной нажито к моменту моей смерти правопреемницей становится моя дочь, София Анналейса Вербер, которая получит мою фамилию после расторжения брака с бароном Майером согласно действующему закону, а право опеки получит заведение для сирот, находящееся под кураторством местного муниципалитета.
– Да, я внесу ваше пожелание. Если впоследствии вы решите составить завещание, то этот пункт будет по-прежнему иметь силу.
Ох, как же перекосилось лицо Ойгена, когда он это услышал! Ещё бы, ведь таким образом я подстраховала себя от «внезапной» гибели на случай, если он всё-таки решит, что домик у озера слишком жирный кусок, чтобы от него отказываться. Слишком запоздало муж понял, почему я попросила отдать мне перед тем, как карета должна была отправиться, документы на недвижимость, которую по сути сама и выкупила отступными. Но желание обрести свободу поскорее перевесило и он поставил свою подпись ещё и на договоре передачи прав. Только после этого я подписала все бумаги.
– Учитывая, что вы, госпожа Вербер, полностью отвечаете за желание господина барона развестись, передайте две тысячи монет секретарю в качестве оплаты пошлины за бракоразводный процесс и двести за удостоверение договора, включая внесённые правки.
Вот же Ойген скотина! Ещё и тут сэкономил! Я незаметно выдернула нитку, которой был прихвачен правый «карман» и, сделала вид, что копаюсь в сумочке, достала необходимую сумму. Сдачу, вручённую вместе с распиской, убрала к остальным мелким деньгам и получила долгожданные документы.
Стоило выйти в коридор, как Ойген тут же надменно усмехнулся, процедив сквозь зубы: – Часа хватит, чтобы убраться из моего дома?
Глава 20. Торги
Ну да, кто сказал, что будет легко? На бесконечную доброту, сострадание и милосердие со стороны Майеров рассчитывать не приходится, ибо у них в фаворе лишь аббревиатура из первых букв этих четырёх слов. – Всё зависит от того, насколько ты будешь в этом заинтересован, Ойген.
– Не «ты», а «вы, господин барон», – надменно поправил меня уже теперь бывший муж. – Я мог бы вернуться прямо сейчас в поместье один, но не хочу лишнего шума от этой дуры, который, несомненно, поднимется и обрастёт сплетнями и рано или поздно покинет пределы моих земель.
Мило, очень мило он выразился о Бинди. – Вы же понимаете, господин барон, что даже бывшая жена, из-за которой вы вынуждены были терпеть все эти годы неудобства, путешествующая вместе с ребёнком на руках пешком вызовет немало кривотолков, которые весьма негативно скажутся на вашей репутации...
Да, я могла нанять экипаж, который отвезёт нас с Софи к домику у озера, но, во-первых, мне нужно было забрать свою «заначку», а, во-вторых, не хотела рисковать, связываясь с посторонними людьми, и оказаться вышвырнутой посреди леса или дороги с ребёнком. Хорошо, если в живых останемся. Соответственно, сажать с собой Бинди на коня, а тем более заставлять самостоятельно добираться до поместья, Ойген не рискнёт. Первый вариант невозможен категорически, а второй повлечёт за собой ещё больше слухов, но уже тут, в городе.
– Тебе придётся заплатить за карету, которую я, так уж и быть, предоставлю тебе. Но дорога займёт две с лишним недели, а потому... С тебя четыре золотых, Кристина.
Скотина. С другой стороны, в моём распоряжении будет кучер, следовательно, дополнительная пара рук, что при наличии не умеющей ходить дочки, очень важно. Сомневаюсь, что дом в хорошем состоянии и имеет всё самое необходимое для проживания. Не говоря уже о продуктах и утвари. Об этом тоже стоит задуматься по дороге. Ещё непонятно, что в какую цену обойдётся. Скрипя зубами, Ойген жестом показал, чтобы мы забирались в карету. Всю обратную дорогу я мысленно составляла список, что может нам пригодиться, а также держать в голове, что ночевать придётся либо в карете, либо платить за комнату на постоялом дворе, смотря где настигнет нас ночь. А вот по прибытии в поместье прямо с порога я оказалась атакована змеями.
– Зачем ты привёз обратно этих нищенок? – презрительно прошипела Доротея.
– Я так решил, – огрызнулся Ойген и быстро направился к лестнице, успев что-то шепнуть Айталь.
– Отойди от неё. В твоих услугах больше нет потребности. С этой минуты ты уволена! – указательный палец Доротеи ткнул в Бинди, держащую Софи на руках.
Няня растерянно захлопала глазами, передавая мне девочку, а потом, когда до неё дошло сказанное хозяйкой дома, то разразилась слезами и повалилась на пол, громко рыдая. Бинди подползла на коленях до Доротеи и ухватилась за подол её платья, моля не лишать её работы. А в это время Айталь, Эрсель и Лойза дали волю своим ядовитым языкам, проходясь оскорблениями не только в мой адрес, но и Софи. Растолкав, словно с цепи сорвавшихся, бывших
