Теперь, когда игривый Линкольн вернулся, делая селфи и отправляя сообщения сестре, я была в еще большем замешательстве, чем когда-либо. Под его ворчливой, угрюмой внешностью он был действительно веселым. Жаль, что ему и Финну так трудно найти общий язык. Они более похожи, чем любой из них думает.
Сидя на упавшем дереве у реки, я привязала крошечные перья к крючку, создав новую блестящую мушку. Я смотрела на воду, наблюдая за мерцанием и отзеркаливанием солнечного света, и думала о братьях.
Между занятиями, а иногда и вместо них, мы с Финном часами проводили время на реке. В нашей дружбе был легкий ритм. Он был громким и обаятельным и всегда шутил. Я была более тихой и прилежной, и я думаю, что Финн втайне любил заставлять меня прогуливаться. Большинство людей предполагали, что мы встречались, но после того, как я спросила о подружках, Финн признался, что осознал, что он гей в семнадцать лет, хотя подозревал об этом гораздо раньше.
К тому моменту Линкольн уже был за границей, и Финну было легко хранить этот секрет. Казалось, никто и не подозревал, что у одного из самых завидных холостяков Чикалу Фолз была причина отказывать стольким девушкам. Иногда Финн навещал меня в Бьютте, и в баре я видела, как он флиртует с мужчинами, которые ему нравились. Было приятно видеть, как он сбросил фасад. Финн боялся, что если я скажу Линкольну, их отношения изменятся, и я пообещала сохранить его тайну. Хотя в то время хранить тайну от человека, которого я никогда не встречала, казалось намного проще, чем ситуация, в которой я сейчас находилась.
Смахнув с глаз прядь выпавших волос, я снова сосредоточилась на том, что делала. Любые чувства к Линкольну, которые всплыли на поверхность после стольких лет, не сработали. Эта поездка закончится завтра, и я вернусь к своей обычной жизни — найду клиентуру, найду новые места для рыбалки, буду скитаться, куда меня ведет вода.
Так почему же от мысли о жизни во сне у меня болел живот?
· · • • ✶ • • • · ·
Ужин удался. Все пятеро ребят с гордостью попробовали свежую речную рыбу, которую они помогли поймать. Линкольн снова удивил меня, добавив к рыбе лимон и свежие травы, превратив ее из хорошей в изысканную. Тот факт, что он был приличным поваром, не помогал мне прочно закрепить его в зоне друзей, но я изо всех сил старалась свести к минимуму свои взгляды исподтишка. Настроение было легким, и когда потрескивал огонь, вырывались истории и пиво.
— Джо! Сними груз, выпей пива, — крикнул Стив, когда я направилась к своей палатке. Судя по всему, сегодня я доказала, что способна тусоваться с парнями.
— Всего одно, — сказала я. — Завтра будет долгий день нашего обратного похода к машинам.
Я снова села, открывая крышку недостаточно холодного пива, которое протянул мне Шон. Когда между нами потрескивал огонь, они рассказывали истории друг о друге, шутки, которые устраивали в колледже: типичные разговоры о пожаре.
Линкольн тихо сел рядом со мной. Он не общался с группой, но иногда тихо посмеивался над их нелепыми историями. Всё это время его голова была опущена, и он что-то плел руками.
Как только любопытство взяло верх надо мной, я наклонилась к нему всем телом и прошептала:
— Что там у тебя?
Он перевел взгляд на мое лицо и, когда огонь заплясал в этих бледно-голубых глазах, сказал:
— Просто занят.
Не испугавшись того, что было похоже на отмахивание, я продолжила:
— Макраме?
— Я должен знать, что это такое? — он больше не поднимал глаз.
— Знаешь, макраме. Только не говори мне, что у тебя не было бабушки с подставкой для растений из макраме. У всех была! — я улыбнулась, надеясь, что моя небрежная шутка покажет ему, что я не против того, чтобы мы вели себя так, как будто то, что произошло между нами, было нормально.
При этом он взглянул вверх, и я не смогла сдержать улыбку, расцветшую на моем лице. Напряжение в его плечах ослабло, и он склонил голову ниже. Я наклонилась ближе к нему, чтобы услышать его низкий голос.
— На самом деле это не так уж и далеко, — прошептал он, открывая руки, чтобы показать две длинные оливково-зелёные веревки. — Паракорд, — продолжил он. — Ты знаешь, что это.
Я не могла сдержать удовольствия от его предположения, что я знаю, что у парашютного шнура есть все виды применения — от привязывания снаряжения до использования в качестве аварийной веревки. На самом деле я всегда носила несколько метров в рюкзаке. Это было удобно.
Отстранившись, Линкольн вернул внимание своему занятию. Я наблюдала, как его длинные пальцы ловко перебирали шнуры. Вытягивал одну прядь, заворачивая за остальные, заправляя конец через себя в небольшую петлю. Он работал быстро, слишком быстро, чтобы я могла точно сообразить, как это повторить. Он спускался вниз, методично создавая повторяющиеся узлы по всей длине.
Дойдя до конца, он завязал последний узел. Линкольн взял небольшой перочинный нож и отрезал конец. Наклонившись к огню, он поднес веревку к нему. У меня перехватило дыхание, когда я подумала, что он собирается бросить это в огонь. Вместо этого, когда жар слегка расплавил обрезанный конец, Линкольн лизнул палец и провел им по шнуру, запечатав его. Я отвела взгляд при мысли о языке Линкольна в других местах, чувствуя, как жар огня покалывает и согревает мою кожу.
— Вот, — сказал он, протягивая одну руку мне. Я посмотрела на неё, сбитая с толку, но вложила свою руку в его. — С днем рождения, Джоанна.
Он отпустил мою руку, но обмотал веревку вокруг моего запястья — браслет. Я уставилась на него. Как он узнал, что у меня день рождения? Неужели Финн что-то сказал? Письма?
Мои глаза метнулись к нему, и улыбка заиграла на его мягких, полных губах, изогнувшихся в одном уголке.
Браслет идеально подошёл на моё маленькое запястье. Маленькие крест-накрест узелки обвивались вокруг, и казалось, что вместо руки веревка натягивается вокруг моего сердца. Я тяжело сглотнула.
Короткое «спасибо» вырвалось шепотом, когда Линкольн закончил завязывать узел. Его пальцы коснулись чувствительной кожи на внутренней стороне моего запястья, прежде чем он встал.
Я смотрела, как самый красивый, задумчивый, сбивающий с толку мужчина отошел к огню.
Глава 17
Линкольн
Огонь догорал дотла, пока наша группа продолжала обмениваться историями. Я был уверен, что большинство из них полная ерунда, но обычное чувство беспокойства, которое я испытывал, исчезло.
Я сидел, оглядывая группу, ожидая, когда укол напряжения и паники пронзит меня. Когда уши будут прислушиваться к любому шороху, а глаза метаться вокруг, выискивая опасность. Мое настороженное восприятие окружающего по-прежнему оставалось на месте, но исчезло острое, как лезвие, напряжение, которое обычно было со мной.
К счастью, пива было недостаточно, чтобы кто-то мог сказать лишнего, и в основном все выглядели как счастливая пьяная группа, хотя и немного шумная. Джоанна осталась с группой, так что я тоже решил не ложиться спать. Я дважды ловил её на прикосновении к браслету, который для неё сделал, и мне показалось, что я увидел ямочку на её щеке.
Боже, она заставила меня чувствовать себя снова двенадцатилетним. Я надеялся, что ей понравился мой подарок. Он был прочным и простым, но подходил к браслету, который я всегда носил. Тепло, разлившееся в моей груди при виде ее одежды, исходило не только от огня. Эта девушка меняла для меня представление, и я не знал, что с этим делать.
Я решил, что завтра, как только эта поездка закончится, я поговорю с Финном. Как мужчина с мужчиной. Я собирался рассказать ему о письмах, о Джоанне, о том, как я преследовал ее, подорвал его доверие. Он наконец увидит, что я дерьмовый брат.
Внутри меня вспыхнула вспышка гнева. Я надеялся, что Финн ударит меня, накричит, выбьет всё дерьмо. Я бы не сопротивлялся, потому что знал, что заслужил это. Я всегда был человеком чести, но теперь мне придется ответить за это.
Когда я ушел в морскую пехоту, Финн заставил меня пообещать ему, что я вернусь и позабочусь о нем и маме. Я воспринял это обещание серьезно, даже тогда.
